Конец Альмагро

Только оружие определит подлинного правителя Перу. — Сражение у Ласалинас. — Разгром Альмагристов. — Расправа. — Суд над Альмагро и его казнь

Как только Эрнандо Писарро был освобожден, намест­ник Перу вспомнил все старые обиды: соперник отнял у него Куско, захватил в плен братьев, напал на войско законного губернатора и разбил его. Теперь следует ду­мать не о мире или перемирии, а об отмщении. Только оружие решит, кому быть подлинным правителем Перу.

В короткий срок Франсиско Писарро собрал семьсот человек, поручив командование ими своим братьям. Сам он слишком стар и слаб, говорил Франсиско, чтобы руко­водить походом. Писарристы отправили к Альмагро гон­цов с требованием немедленно покинуть Куско и вер­нуться в пределы своей области.

Альмагро, тоже старый и тяжело больной, поручил командование войсками одному из своих офицеров — Оргоньесу. Тот попытался захватить горные перевалы и блокировать дороги, но опоздал и был вынужден встре­тить, противника в долине Куско,

В апреле 1538 года войска братьев Писарро уже нахо­дились неподалеку от древней столицы инков. Альмагро собрал военный совет. Многие предлагали защищать го­род до последней капли крови, но командующий загово­рил о возобновлении мирных переговоров. Тогда Оргоньес резко возразил: «Теперь уже поздно! Ты отпустил Эрнандо Писарро, и поэтому нам не остается ничего дру­гого, как только драться с ним».

Верх одержало мнение сторонников Оргоньеса. Они предложили выступить из города и дать бой на равнине, где можно было лучше использовать кавалерию — глав­ный козырь Альмагро в предстоящем сражении. Пятьсот воинов заняли позиции неподалеку от Куско, возле го­родка Ласалинас. Но выбор оказался неудачным — пере­сеченная местность затрудняла действия конницы. Од­нако Оргоньес надеялся, что здесь он сможет удер­жаться, так как перед линией обороны, находилось топкое болото и небольшая речушка. Пехоте альмагристов не хватало огнестрельного оружия, и солдаты вооружились длинными пиками. Установив шесть орудий и расположив на флангах кавалерию, Оргоньес стал ждать противника.

Скоро тот появился: солдаты Писарро, закованные в сверкающие латы, с развевающимися знаменами, четким строем, печатая шаг, перешли равнину и разбили лагерь на противоположном берегу реки.

Слухи о предстоящем сражении уже успели распро­страниться, и горные склоны были усеяны индейцами, собравшимися, чтобы поглядеть на столкновение своих врагов. Пришли сюда из Куско также жены и дети испанцев.

Наступило утро 26 апреля, и звуки труб призвали сол­дат к оружию. Началось сражение, от которого зависела судьба целой страны. У Писарро было мало конницы, но зато его пехотинцы — закаленные в боях ветераны и воины с островов Карибского моря — были вооружены мушкетами. Это новое огнестрельное оружие, недавно присланное из Фландрии, оказалось значительно дейст­веннее аркебуз.

Обе стороны отслужили краткую мессу, словно и в этом бою всевышний должен был помочь им поразить язычников, а вовсе не кастильцев, своих братьев по вере. Эрнандо Писарро обратился с речью к солдатам, напом­нив им обо всех обидах и несправедливостях, причинен­ных врагом, и, указав на сверкающую в утренних лучах столицу инков, воскликнул, что она будет наградой побе­дителям. С восторженными криками его воины бросились в реку, перебрались через нее и напали на альмагристов.

С боевыми кличами «За короля и Альмагро!», «За ко­роля и Писарро!» войска противников ринулись в бой. Кавалерия столкнулась на полном скаку. Схватка была ужасной, и наблюдавшие за боем индейцы ликовали. После такого сражения они могли бы напасть на белых дьяволов и перебить всех до единого. Но у них не было вождя, и войско их рассеялось, поэтому никто не мешал белым завоевателям сводить свои счеты.

Оргоньес мужественно сражался, разя врагов копьем и мечом. На своем скакуне он носился по полю битвы, пытаясь найти и убить Эрнандо Писарро. Но в его шлем попала пуля, и он на время потерял сознание. В ту же минуту была убита его лошадь, придавившая при своем падении всадника. Враги окружили Оргоньеса и пред­ложили ему сдаться. Но он не хотел отдавать свою шпагу простым солдатам, сказав, что вручит ее только человеку благородного происхождения. Тогда один из слуг Писарро, выдав себя за дворянина, отобрал у него меч и в то же мгновенье вонзил ему в сердце кинжал. Оргоньесу отрубили голову, насадили на пику и носили среди сражающихся, как символ победы, а затем кро­вавый трофей был выставлен на главной площади Куско для всеобщего обозрения.

После гибели Оргоньеса ряды альмагристов дрогнули.

Сильный мушкетный огонь заставил их укрыться за камнями и остатками стен, кое-где сохранившимися на поле боя. Педро де Лерма, командовавший кавалерией, не мог собрать рассеявшихся всадников. Тогда он в оди­ночку бросился на Эрнандо Писарро. Копья обоих вра­гов нашли цель — Писарро проткнул Лерме бедро, но и сам был легко ранен. Завязавшийся тут же рукопаш­ный бой разъединил противников. Чуть позже конь сбросил Лерму, и израненный рыцарь остался лежать на земле, истекая кровью.

Сторонники Альмагро уже не оказывали серьезного сопротивления и, объятые паникой, бежали в Куско. Сам Альмагро наблюдал за безжалостным побоищем с бли­жайшего пригорка, полулежа на носилках, так как был слишком слаб, чтобы держаться в седле. Убедившись, что сражение проиграно, он пытался укрыться в крепо­сти Куско, но враги настигли его и захватили в плен. Великий маршал, как его называли, был доставлен в город, закован в цепи и помещен в то же здание, где еще недавно находились в заключении братья Писарро.

Битва продолжалась менее двух часов. Писарро тор­жествовали победу. Город оказался в их руках. По све­дениям из разных источников, в бою погибли от ста пятидесяти до двухсот человек, главным образом, сто­ронников Альмагро. Многие альмагристы были убиты уже после битвы, когда они просили пощады — их ру­били мечами, закалывали пиками, выкалывали глаза, отсекали руки и ноги — столь велики были ненависть и жажда мщения. Педро де Лерму, получившего семь­десят ран, друзья унесли в город, но здесь его безжа­лостно заколол в кровати один из солдат Писарро.

Писарристы основательно разграбили город. Но алч­ным искателям счастья добыча казалась слишком нич­тожной. По словам Сарате, они требовали для себя Эль­дорадо и говорили, что своими заслугами приобрели право на участие в такой экспедиции, где речь пойдет о настоящем золоте. Эрнандо Писарро пообещал им, как только появится возможность, организовать новые по­ходы.

В Куско собралось около тысячи трехсот воинов, так как часть альмагристов присоединилась к победителям. А сам Альмагро оставался в заключении. Больной, слом­ленный несчастьями, он ждал решения своей судьбы.

Победители были очень обеспокоены состоянием здоро­вья своего пленника. Эрнандо Писарро, по словам Эрреры, еще до сражения, узнав, что его враг смертельно болен, воскликнул: «Не дай бог, чтобы это случилось прежде, чем он попадет ко мне в руки!»

Теперь Эрнандо часто навещал узника и всячески подбадривал его, обещая, что в ближайшее время — как только прибудет наместник — пленника освободят. А если наместник задержится, то он, Эрнандо, возьмет на себя всю ответственность, сам освободит его и отпра­вит в Лиму. Франсиско, наверное, обойдется с ним не слишком сурово. Лживый Эрнандо даже поинтересо­вался, какой способ передвижения — на лошади, мулах или на носилках — допускает состояние здоровья пленника. Каждый день Писарро отправлял больному блюда со своего стола, вино и фрукты, и старый Альмагро, действительно, стал понемногу поправляться.

Но узник не знал и даже не мог предположить, что в это же время судьи и чиновники день и ночь трудятся в поте лица своего, принимая бесчисленные жалобы на Альмагро и готовя судебный процесс. Его сторонники, еще недавно чуть ли не носившие на руках своего вождя — идола и кумира солдат, теперь всячески очер­няли его. Как-то надо было выслужиться перед победи­телями, чтобы снискать себе прощение у наместника.

Обвинительное заключение составило более двух ты­сяч страниц. По испанским обычаям все должно было происходить в соответствии со строжайшими требова­ниями закона. Альмагро обвинялся в том, что поднял мятеж и начал войну против испанского короля, погу­бив сотни его верноподданных, вступил в заговор с ни­кой, врагом испанцев, и захватил Куско, принадлежав­ший королевскому наместнику.

Бунтовщику, предателю и врагу Испании осмеливше­муся поднять оружие против ее короля, 8 июля 1538 года был вынесен смертный приговор. Альмагро должны были отрубить голову на центральной площади Куско. Судебный процесс был сплошным издевательством, осужденный даже не знал о нем и его никто не допра­шивал. Решение суда ему сообщил какой-то монах.

Альмагро был потрясен услышанным. Такая неспра­ведливость казалась ему невероятной. Он просил Эр-нандо Писарро, своего злейшего врага, вспомнить о прежних заслугах и пощадить его седины. Ведь он уже ни для кого не опасен, он всегда так дружественно отно­сился к братьям Писарро. Этот приговор плохая на­града за то, что он еще недавно сохранил жизнь обоим братьям наместника. Да и король не оставит безнака­занными тех, кто осудит на смерть такого заслуженного человека.

На все эти слезные мольбы, перемешанные с угро­зами, Эрнандо Писарро отвечал очень холодно: как может столь отважный рыцарь так унижаться; его судьба ничуть не хуже судьбы многих честных воинов. Ведь он же христианин и мог бы использовать оставшиеся часы, подаренные ему милостью божьей, чтобы закончить все свои земные дела. Приговор отменить нельзя, поэтому пусть готовится к своему последнему часу.

Когда король назначал Альмагро губернатором (аделантадо) Южного Перу (Нового Толедо), то предоста­вил ему право выбрать себе преемника. Согласно заве­щанию осужденного, его титул и привилегии должны были перейти к сыну — Диего де Альмагро. Но так как тот еще не достиг совершеннолетия, то временно управ­ление Южным Перу Альмагро поручил Диего де Альварадо. Все свое имущество, находившееся в Перу, он завещал испанскому королю, добавив, что значительную сумму ему еще должен Писарро. Таким путем Альмагро надеялся заслужить расположение короля и добиться, чтобы тот защитил его сына и строго расследовал дей­ствия врагов.

Весть об осуждении Альмагро облетела весь город и произвела очень тяжелое впечатление. Некоторые офицеры, в том числе Диего де Альварадо, пытались заступиться за осужденного, но безрезультатно.

Эрнандо Писарро, обеспокоенный настроением коло­нистов, велел повсюду расставить посты мушкетеров и следить за домами альмагристов. Смертный приговор был приведен в исполнение тайно — в здании тюрьмы. Палач удавил великого конкистадора гаротой. Труп Альмагро привезли на главную площадь и публично от­рубили ему голову.

Соблюдая приличия, Эрнандо и Гонсало Писарро в траурных одеждах, вместе с судьями и жителями города проводили останки Альмагро к церковному склепу, ста­раясь внушить всем, что только во имя высших интересов государства пришлось казнить этого семидесятилет­него воина.

По свидетельству хронистов, Альмагро был отважным и щедрым полководцем, так что конкистадоры очень любили его. Будучи человеком неизвестного происхож­дения, он с гордостью мог заявить, что является сыном своих собственных подвигов.

Франсиско Писарро дождался в Лиме известия о по­беде под Куско, а затем не спеша двинулся через Анды, предоставив Эрнандо возможность расправиться с мя­тежниками, у которых было немало влиятельных друзей среди окружения наместника. К ним принадлежал и епископ Вальверде. Они просили помиловать Альмагро, и Писарро не решался прямо отказать им. С та­кой же просьбой прибыл и сын Альмагро — Диего. На­местник успокоил его — с отцом не случится ничего плохого.

Маркиз не скупился на обещания, но тут же посылал в Куско тайные инструкции — действовать так, чтобы Альмагро никогда больше не доставил хлопот! Наконец пришло сообщение, что вождю «чилийцев» отрубили го­лову. Писарро немедленно облачился в траур и стал утверждать, что его братья действовали необдуманно. По словам хронистов Педро Писарро и Эрреры, он ка­зался очень расстроенным и проливал горькие слезы.