Экономическая жизнь. Сельское хозяйство и рыболовство

Глава 13

СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННЫЙ КАЛЕНДАРЬ

Прежде всего индейцы были землепашцами. Обра­ботка земли, посев и уборка урожая проходили по сле­дующему календарному плану.

Первый месяц года всегда начинался с 21 декабря по лунному календарю, о значении которого мы уже упо­минали. Даже месяц назывался «луна» — килья на язы­ке кечуа. Люди собирали картошку, маис и оку, очи­щали поля. Потом они отправлялись на рыбалку или, вооружившись пращами, помогали детям отгонять зве­рье от полей, как и женщины, стучащие в барабаны. Это время года — дождливое, и семьи были вынуждены про­водить много времени в домах, где занимались почин­кой одежды и очищали душу молитвой, воздержанием и пожертвованиями. Это было время созерцания и под­готовки. Питание обеспечивалось из запасов хранилищ и состояло из маиса и раннего картофеля, трав и фрук­тов, а также, по возможности, из рыбы.

Второй месяц года, приблизительно февраль, был ме­сяцем надежды на будущий урожай. Земля пропиталась дождем, и разбивать новые участки было проще. Каж­дый старался увеличить свой обрабатываемый участок земли с помощью соседей. Шла починка дорог и ка­налов.

Третий месяц был месяцем созревания урожая. Маис уже взошел, и детям с трудом удавалось прогнать птиц с полей. На побережье рыба появлялась в большом количестве и в сушеном виде поступала по торговым пу­тям в самое сердце сьерры.

Апрель, четвертый месяц, приносил изобилие цветов и фруктов. В это же время устраивался праздник в честь императора.

Пятый месяц, май, справедливо считался самым важ­ным месяцем года. Крестьяне убирали маис, обдирали листья, вылущивали зерно, сортировали его и предусмот­рительно откладывали часть на посев. Этот еще нежный маис с удовольствием ели, однако он не годился для про­изводства чичи. Затем собирались и сушились травы и го­товилась чарки, так как май был сезоном охоты.

В июне приходила очередь картошки и оки. Урожай собирали и готовили из него чунъо. Вместе с этим кре­стьяне собирали кинуа, чинили свои жилища, дороги и ^каналы. Сновавшие повсюду инспекторы следили за тем, чтобы каждая семья сделала необходимые запасы продуктов, и подготавливали статистические данные по численности населения, скота и т. д.

Уборка зерновых происходила в июле; индейцы рабо­тали на землях Инки и Солнца. Они разбрасывали навоз и вспахивали свои собственные клочки земли, сеяли на них маис. В это же время происходил передел обществен­ных земель.

В августе нужно было сеять маис и сажать картошку. С помощью молитв и жертвоприношений люди пыта­лись задобрить богов и выпросить у них хороший уро­жай. Проходил сбор овощей, заготовка соли и перца.

Посев семян продолжался и в сентябре, когда празд­новался праздник императрицы. Если начиналась засу­ха, люди пытались бороться с ней посредством религи­озных церемоний.

Октябрь был месяцем подготовки: замачивались семе­на, собирался хворост, вились веревки и чинились соло­менные крыши. Если дождь задерживался, молитвы ста­новились интенсивнее, а жертвоприношения многочис­леннее.

В ноябре и декабре, посвященных соответственно мерт­вым и Солнцу, людям приходилось питаться запасенными ранее продуктами. Однако в декабре было уже мно­го фруктов. Перед концом года вновь сажали картофель, овощи и оку.

Земля, о работе на которой мы только что рассказали, принадлежала аграрной коммуне. Ее размеры мало-пома­лу расширялись, чтобы соответствовать росту населения, сперва произвольно по индивидуальной инициативе, а во времена инков — под руководством государства. В обоих случаях процедура была одинаковой. Работы проводились сообща, и при этом использовались удобрения.

 

РАСШИРЕНИЕ ОБРАБАТЫВАЕМЫХ ЗЕМЕЛЬ: ТЕРРАСЫ И КАНАЛЫ

 

Работа по расширению площадей обрабатываемых зе­мель состояла в сооружении террас и прокладывании ка­налов.

Террасы, которые можно встретить во всех частях ми­ра, представляли собой горизонтальные полосы земли на склонах гор. Эту землю можно было обрабатывать. Таким образом, некоторые долины Анд превратились в лестницы. Их края сдерживались каменными стенами, высота которых варьировалась в зависимости от угла на­клона горы. Стены были слегка наклонены в сторону горы, чтобы лучше противостоять напору земли на тер­расах. Дождевая вода стекала с холма по проложенным заранее водостокам.

Каналы являлись еще одной достопримечательнос­тью. Достигая временами длины в 9 миль, они пересе­кали горы и долины, составляя систему орошения, о ко­торой один историк писал: «Они не хуже, чем в Мурси или Милане».

У перуанцев всегда были проблемы с водой. Ее боль­шая ценность объясняет то, с какой тщательностью стро­ились водосборники. В нескольких легендах доколумбовых времен рассказывается, на что готовы были пойти люди, чтобы получить воду. Говорят, что Инка Пачакути ухаживал за девушкой, которая отвергла его, так как уже любила одного юношу. Монарх не рассердился, а восхи­тился ее поведением и спросил, чего бы она пожелала. В ответ девушка сказала, что у нее самой нет никаких же­ланий, но она была бы счастлива, если бы ее деревня была обеспечена водой. Тогда по приказу самодержца 40 тысяч солдат его армии отложили в сторону оружие, взялись за лопаты и выкопали канал, который обеспечивал долину водой.

Еще одна легенда весьма похожа на эту, но менее тро­гательна. Это произошло в районе Чачапояс. Когда пра­витель Куско покорил эту провинцию, он влюбился в дочь вождя, курака, который также попросил воду. К большо­му сожалению жителей деревни, император догадался, что у принцессы был бурный роман с сыном соседнего вож­дя, и, оказавшись менее добрым, чем Пачакути, приказал прекратить работу ив ярости так сильно ударил землю, что та треснула. Индейцы и по сей день показывают эту трещину и рассказывают, как город страдал от недостат­ка воды по вине кокетливой любовницы.

Работа по сооружению террас и каналов проводилась членами сообщества, разделенными на бригады (минка). Как правило, те, кто принимал участие в этой обществен­ной работе, вместо того чтобы трудиться на свое собствен­ное благо, получали питание от заказчика на протяжении всего срока работ. Если строительство имело государст­венное значение, рабочие получали содержание через офи­циальных лиц из государственных хранилищ.

 

ИНТЕНСИВНОЕ ЗЕМЛЕДЕЛИЕ: УДОБРЕНИЯ

 

Интенсификация сельскохозяйственных работ прово­дилась с помощью удобрений. Раньше на плато с этой целью использовали человеческие и животные экскре­менты. Племена на побережье применяли для этого го­лову рыб, которые пошли в пищу, а также помет птиц — гуано. Инки организовали методическое использование этого удобрения, разделив острова чинча, где накопи­лись целые горы этих экскрементов, между провинциями империи, определив точные сроки, когда индейцы должны были делать запасы для себя. Того, кто убьет птицу или потревожит стаю в период гнездования, при­говаривали к смерти.

 

ПРИНЦИПЫ РАЗДЕЛЕНИЯ ЗЕМЛИ

 

Когда урожай возрастал благодаря применению интен­сивного и экстенсивного земледелия, район разделяли между подданными императора под присмотром офици­альных лиц и в соответствии с рациональным планом, составленным в Куско. В принципе индейская коммуна находилась на самообеспечении, но, поскольку нейтрали­зация непредвиденных обстоятельств была делом государ­ства, последнее забирало все, что превышало необходи­мый прожиточный минимум, чтобы иметь возможность выполнения возложенной на него задачи.

Если строго следовать этому принципу, произведен­ные коммуной продукты должны храниться сообща и раз­деляться в соответствии с потребностями каждого, а из­быток возвращаться государству. Эта система, комму­нистическая по своей сути, могла бы разрушить местные обычаи. Руководители государства разумно отбросили принципы внутреннего рационализма и разделили земли, а не урожай. Они сочли более благоразумным оставить индейцам определенную долю инициативы и ответствен­ности. Их лишили собственности на землю, но позволили владеть продуктами своего труда. Таким образом удалось избавиться от одного из наиболее характерных последст­вий коммунистической системы, нарушающей связь меж­ду индивидуумом и продуктом его труда. В противном случае перед властями стояло бы два выбора: либо за­интересованность в труде совершенно исчезала, посколь­ку каждый человек независимо от его труда был бы уве­рен в получении прожиточного минимума, что почти неминуемо привело бы в конце концов к голоду, либо властям пришлось бы вводить систему насильственного труда, диктаторскую и тоталитарную.

Благодаря принятым во времена инков законам ле­нивые наказывались, так как не могли получить на вы­деленной им земле необходимые для своего существо­вания продукты и рисковали остаться голодными. При­лежные работники вознаграждались тем, что могли не только иметь все необходимое для собственной жизни, но и распоряжаться излишками урожая по своему ус­мотрению, обменивая их на другие продукты. Вполне понятно, что благоприятные погодные условия способ­ствовали увеличению урожайности, а бури и заморозки не находились под контролем императора. В любом слу­чае, если наказание было суровым, компенсация оста­валась скромной. В этом и заключалась мотивирующая сила национальной экономики.

Теперь вы понимаете, почему каждая новая семья по­лучала во владение надел земли, достаточный для обес­печения ее существования. Он назывался тупу. Размер надела зависел от качества земли, что вполне логич­но. При рождении каждого сына семья получала допол­нительный надел, а при рождении дочери — половину. Таким образом, семье гарантировался минимум, необ­ходимый для существования. Когда все семьи коммуны оказывались таким образом обеспечены, избытки зем­ли отдавались Инке и Солнцу, то есть государству и религии. Так гарантировался избыток производства, бла­годаря работе, организованной самодержцем из Куско под управлением его представителей.

При этом ничего не изменилось в древнем тройст­венном разделении аграрного сообщества. Леса и паст­бища остались в общем пользовании, дома и приусадеб­ное хозяйство принадлежали семьям, культивируемая земля перераспределялась среди членов сообщества каж­дый год с учетом полей, находящихся под парами. Гла­ва каждой семьи имел право владеть двумя ламами, на­воз и шерсть которых забирал себе, мог использовать животных в качестве транспорта, но не имел права за­бивать их. Исключением являлись большие стада в некоторых районах (племена колья). Иногда на комму­нальных пастбищах паслись общие животные, шерсть которых впоследствии распределялась между членами со­общества.

Кроме своих собственных земель, индейцы должны были обрабатывать земли, принадлежащие старикам, инвалидам, вдовам или сиротам (по-нашему, служба со­циального обеспечения), земли курака в соответствии с местной традицией, а также земли Инки и Солнца.

 

ЗЕМЛИ СОЛНЦА И ИНКИ

 

Размеры земель, принадлежавших Солнцу, варьиро­вались в соответствии со значимостью храмов и уака, которых необходимо было обеспечить продуктами. Раз­мер наделов зависел от числа жрецов и объема жерт­воприношений.

Землевладения Инки были единственными, размеры которых не определялись по уже существовавшим пра­вилам, они составляли остаток земель. В этих условиях вполне понятна заинтересованность государственных чиновников в осуществлении всех мер, способных уве­личить урожайность этих наделов. Минимум гаран­тировался всем. Экономическая и религиозная основа была четко определена. Излишки уходили государству. Земли Инки охраняли специальные живущие на них стражи, которые могли и не принадлежать к местной коммуне.

Сложности возникали тогда, когда из-за роста на­селения или засушливой погоды сообщество не могло обеспечить себе прожиточный минимум. Как мы уже знаем, в таких случаях по распоряжению государствен­ных властей определенное число семей могло быть пе­реселено в другое место, но иногда принималось и дру­гое решение, особенно в тех случаях, когда не хвата­ло лишь определенных продуктов. Коммунальные наде­лы земли в прибрежных долинах брались под контроль центральной администрацией, которая объясняла насе­лению необходимость тщательно соблюдать правила по­сева и сбора урожая.

В государственные хранилища поступали продукты, полученные не только на землях Инки и Солнца, но также шерсть лам, стада которых принадлежали этим двум божествам и содержались только в высокогорных районах. Шерсть животных, пойманных во время импе­раторских охот, и особенно шерсть викуньи, тоже по­ступала в эти хранилища.

 

ПОВСЕДНЕВНАЯ РАБОТА

 

Давайте представим себе, что мы находимся во вре­мена инков, и проследим за индейцем, направляю­щимся на работу погожим июльским утром. По неос­поримому закону земли Инки и Солнца надлежало обрабатывать прежде других. Трудно себе представить что-либо более справедливое. На рассвете этого дня тру­бач взбирается на холм у деревни и начинает трубить в витую раковину, созывая обитателей. Приходят все. Же­ны собираются семейными группами, с лопатами на пле­чах и в праздничных одеждах. Служить богу Света или его представителю на земле — это не работа, а удоволь­ствие. Более того, все знали, что император лично еже­годно в это время выходит на поле Колькампата, отве­денное для почитания Солнца, и пашет землю в честь своего Создателя.

Когда все собрались, чиновники ставят задачи перед руководителями групп, а те в свою очередь дают указа­ния своим подчиненным. Каждому дается по длинной и узкой полоске земли. Руководитель двигался с краю, а вся группа шла параллельно ему. Эта система, подоб­но другим типам распределения между членами сообще­ства, четко определяла перед каждым его задачу. Тот, кто закончил работу, не помогал другим, иначе, как по­ясняет один юрист, они бы ничего не сделали. На деле никто не вырывался вперед и не отставал от других, ин­дейцы двигались линией, каждый по своей полоске зем­ли. Люди пели песню, равномерно обрабатывая свою полоску в такт с ней. Регулирующий общую скорость движения припев означал «победу» — хайлъи над при­родой, над злыми духами, над голодом и смертью.

Для возделывания земли использовался довольно про­стой инструмент — таклъя, палка из твердого дерева немного длиннее трех футов. В Эквадоре он делался с канавкой в центре, чтобы легче было держать его ле­вой рукой. В Перу второй кусок загнутого твердого де­рева привязывался в центре. Его держат правой рукой, а левой берутся за основной стержень сверху. В обеих моделях чуть выше заостренного конца фиксировались две небольшие скрещенные палки, на которые работ­ник наступал ногой, чтобы вогнать деревяшку в землю, подобно лопате. Таклъя не только выворачивала куски земли, но и крошила их. Пома де Айяла приводит ве­ликолепный рисунок Адама, работающего этим инст­рументом.

При обработке земли индеец поднимал свой инстру­мент и с силой вгонял его в землю, затем придавливал ногой и руками, двигая инструмент вперед-назад, что­бы раскрошить землю. Его жена подбирала камни и раз­бивала комья земли. Работа заключалась в выкапывании целой серии ямок, в которые закладывались семена. Это не была сплошная полоса вспаханной земли. Вырыв ряд таких ямок, группа приступала к рытью следующего ряда под прямым углом к первому.

Иногда вместо двух людей работали трое: двое муж­чин и одна женщина, чтобы сделать углубления более глубокими. Присутствие женщины имело не только эко­номическое, но и магическое значение. Поскольку зем­ля имела женское начало, будучи матерью-кормилицей, то индианка должна была иметь с ней более тесный кон­такт, чем ее отец или муж.

Рабочие инструменты варьировались в зависимости от региона. У арауканов таклъя имела вид трезубца, а укрепленный на рукоятке просверленный камень при­давал ей больше веса. На островах Чилое инструментом работали сразу двое: один вгонял его в землю, а другой с помощью палки выворачивал из земли острый конец инструмента вместе с огромным куском дерна.

Для выкапывания картофеля фермер использовал бронзовый тесак с изогнутой деревянной рукояткой.

После обработки земель Инки и Солнца индейцы ра­ботали на наделах тех, кто сам был не в состоянии сделать это. Об этом мы уже упоминали. На этот раз люди одева­лись в рабочие одежды. За их работой следили официаль­ные лица. Но когда в конце концов они возвращались на свои собственные наделы, люди работали по своему соб­ственному усмотрению. Обычно работа начиналась с ак­куратной разметки земли с помощью камней или какту­сов. Затем определялся сам порядок работ.

Для охраны своих полей индейцы использовали очень практичный метод: они поручали эту задачу определен­ным камням. Поскольку все на земле было одушевлен­ным, специальные благонадежные камни лучше всех вы­полняли эту задачу. Их называли уанка. В некоторых местностях их можно встретить и сегодня. В Пируро, в провинции Уануко, с незапамятных времен поля охра­няла каменная плита. Она также оберегала животных от ударов молнии. Чтобы завоевать благосклонность камня, индейцы украшали его цветами и поливали чичей. Суще­ствование этих молчаливых часовых, нетребовательных, но бдительных, отмечалось еще испанскими миссионера­ми во времена их охоты за идолами.

 

РЫБОЛОВСТВО

 

На берегах озера Титикака и тихоокеанском побережье рыба была основой питания семьи. Индейцы пользова­лись крючками, сетями, ловушками и ночными факела­ми, при свете которых они искусно убивали привлечен­ную их светом рыбу с помощью стрел.

Рыбацкая лодка на озере Титикака напоминает ту, которую нынешние туристы могут видеть с борта паро­хода, курсирующего между Пуной в Перу и Гуаякилем в Боливии. Ее строят из плотно связанных стеблей тро­стника тотора. Лодка имеет пять или шесть футов в длину и примерно два фута в ширину. На ее желтом корпусе крепятся две небольшие мачты, поддерживаю­щие парус, также изготовленный из тотора. Она, по­добно угрю, петляя, плывет через заросли тростника, которыми поросло устье Десагуадеро. Создателями лод­ки, как и прежде, являются знаменитые уру, о древних истоках и упадке которых мы уже рассказывали.

Челн, используемый рыбаками тихоокеанского побе­режья, также изготавливался из тростника, но более при­митивно. Он имел форму сигары, центр напоминал сед­ло с приподнятой задней частью, поэтому испанцы назы­вали его «маленькая тростниковая лошадь». Оседлав его и опустив ноги в воду, рыбак управлял лодкой с помощью весла.

Для более серьезной рыбалки жители побережья ис­пользуют тихоокеанский плот. Судно, иногда внушитель­ных размеров, делают из базальтовых стволов. Эту твер­дую и легкую древесину можно без труда найти в лесах, покрывающих тихоокеанское побережье к северу от Тумбеца. Стволы одинакового размера, но разной длины ук­ладывают один к другому и крепко связывают. В центре находится самый длинный ствол, а справа и слева от него бревна уменьшаются по убывающей, подобно пальцам на руке. Сверху делается палуба и каюта из тростника. По­лотняный парус позволяет использовать ветер, а привя­занный на веревке большой камень служит якорем. Весь­ма изобретательно между бревен вставляются доски, дей­ствующие как киль, заменяющий руль. В результате, когда кормовые доски оказывают большее сопротивление, чем носовые, напор ветра на парус поворачивает нос судна, а при противоположных обстоятельствах поворачивается корма. Таким образом, достаточно поднять или опустить доски, чтобы совместными усилиями получить нужный результат.

Племя чанго в районе Тарапака из-за отсутствия леса заменило бревна надутыми воздухом шкурами, связав их вместе.

По всем рекам бассейна Амазонки в восточных ле­сах на задворках империй по водной глади скользили классические индейские пироги.