Военная организация
Военная организация степных племен в XVIII и еще XIX вв. носила архаическую форму системы мужских союзов, организованных у большинства племен по возрастному принципу.
Все мужское население племени делилось на несколько мужских союзов, называемых в литературе мужскими «клубами», «обществами», «военными союзами». Об архаических корнях этих союзов говорит прежде всего то, что у большинства племен они носили названия по животным. Например, дакотские общества носили названия Бизона, Оленя, Барсука, Белой лошади, Лисицы, Ворона. У кроу в 1833 г. были зафиксированы общества Бизонов, Лисиц, Воронов, Щенков, Собак, Кистеня, Каменного топора, Полубритых голов. У пиеганов насчитывалось 10 мужских обществ, называвшихся Голуби, Москиты, Храбрецы,. Храбрые собаки, Переднехвостые (носят спереди хвосты бизонов), Вороны, Собаки, Лисята, Быки, Хватающие. Интересно наблюдение Р. Курца, что военные общества индейцев никогда не носили названий «священных животных, мясо которых они не едят, шкуры которых не обрабатывают для продажи. Такие птицы и животные не идентичны в разных племенах». Видимо, речь идет о тотемных животных, которые не использовались в качестве эпонимов мужских военных союзов.
Каждое общество имело свои знаки отличия, изображавшиеся на одежде, обуви, на лице, теле, на форме прически и головного убора. Каждое общество имело свое знамя. Например,- эмблемой общества Кистеня у кроу была дубина, на утолщенном конце которой была вырезана голова лошади с бубенцами на шее. Обряды и пляски также отличали одно общество от другого. И все эти различия в той или иной форме связывались с эпонимами мужских союзов.
Очевидно, что эти особенности мужских обществ носили псевдототемический характер и могут быть поняты как пережитки родового тотемизма, приспособленного к совершенно отличной от родовой форме организации. Мужские союзы, объединяя членов различных аульных общин, носили общеплеменной характер и функции их и обрядовая жизнь проявлялись главным образом во время летних общеплеменных сборов.
Число членов каждого общества варьировало от 30 до 100 человек и более. Численность и значение того или иного общества менялись на протяжении племенной истории. Принадлежность к некоторым обществам у дакотов, по данным Денсмор, некогда определялась видением, явившимся индейцам во время их поста и молитв о сверхъестественном покровительстве, «теперь же они открыты для отличившихся на войне людей». У кроу же, по сведениям Р. Лоуи, принадлежность к тому или иному мужскому обществу определялась часто родством. Индеец становился членом того общества, в котором состояли братья его матери и его братья. Нередко отец завещал сыну свое место в обществе. Иногда инициатива в замещении вакантных мест исходила от членов общества, подносивших подарки человеку, которого они хотели бы видеть в своих рядах. У ряда племен существовал вступительный взнос. У кайова, черноногих, арапахо люди разного достатка платили дифференцированный всгупительиый взнос, но в зависимости от этого различна была и их роль внутри союза Люди, достигавшие самого высокого положения в союзе, располагали значительными средствами.
У кроу, как отмечает Р. Лоуи, практики внесения вступительного взноса не было, но право вступления в мужское общество человек приобретал отчасти путем обрядовой проституции своей жены среди членов общества.
Очевидно, что и в критериях формирования мужских обществ архаические элементы (наследование права на членство по материнской линии) сосуществуют с такими более поздними порядками, как наследование по линии отца через завещание, приобретение права вступления через индивидуальный поиск сверхъестественного указания, покупка права вступления в общество.
Сосуществование пережитков родового строя и новых отношений социального неравенства проявлялось также в представлении об обязанности членов мужского общества помогать друг другу. Например, эта помощь оказывалась при похоронах родственника одного из членов союза Характерно, что в XX в. члены одного общества у кроу помогали друг другу в обработке полей. Члены одного общества называли друг друга братьями. Не аналогичны ли мужским военным союзам индейцев древнерусские братчины? В то же время авторы отмечают наличие социальной дифференциации внутри каждого общества, выделение в них слоя военной аристократии. Возглавлялось каждое общество военачальником, должность которого не была наследственной, поэтому между выдающимися воинами шла постоянная борьба за эту должность.
Интересные данные о структуре военных обществ в орде Оглала тетон-дакотов приведены К Усслером. Он сообщал, например, что общество Лисят состояло из 2 руководителей, 2 хранителей священных трубок, 4 копьеносцев, 2 кнутоносцев, 2 своего рода «кравчих», 1 глашатая, 8 певцов, 1 барабанщика и 30—40 рядовых членов. Копьеносцы шли всегда впереди отряда и никогда не отступали. Кнутоносцы следили за дисциплиной членов общества и наказывали виновных. «Кравчие» заготовляли пищу для пиров общества и распределяли ее. Один из них считался слугой руководителей общества и подносил им пищу. Сходной в основном была и структура общества Ворон. В нем также были 2 руководителя, 2 хранителя священных трубок, но в этом обществе были 2 хранителя шкурок вороны, 2 копьеносца, вооруженных короткими копьями, и 4 — длинными; 2 трещеточника, 4 барабанщика, 1 глашатай.
По своим основным функциям каждый мужской союз представлял собой военную единицу общеплеменной военной организации. Совокупность этих союзов и образовывала военную организацию племени. Р. Лоуи общеплеменную систему мужских союзов кроу назвал «единым орденом». У черноногих совокупность возрастных мужских союзов в целом образовывала военную организацию племени и обозначалась термином «все друзья». Характерно совпадение значения этого названия со старорусским термином «дружина». По словам Владимирцева, «подобно древнегерманской дружине и старорусской древнемонгольские дружинники назывались nokod-nokud — «друзья»».
У арапахов общей системой мужских союзов руководили семь военачальников, воплощавших, по словам А. Кробера, «все наиболее священное в жизни арапахов».
В войнах племенного значения каждое мужское общество выступало как отдельный отряд воинов, имевший своих знаменосцев, одетых в регалии своего общества. Из числа рядовых членов общества выбирали двух самых храбрых воинов, которые должны были в походе идти впереди всех, выделяясь особым убранством своего наряда. Например, в дакотском обществе Лисят тела их окрашивались в красный цвет, на них надевали пояс с бахромой из лисьих хвостов, а головной убор украшался челюстями лисят. Это были своего рода смертники, бегство с поля боя было для них преступлением. Читая описания убранства воинов различных «звериных лож» степных индейцев, невольно вспоминаешь изображения воинов майя и ацтеков в сложных головных уборах из перьев с головными масками, изображающими различных животных. Не строились ли и их отряды по принципу звериных мужских лож? Заслуживает в связи с этим внимания сообщение Дж. Вайяна, что у ацтеков было три военных ордена, носивших названия «рыцари Орла», «рыцари Оцелота» или «Тигра», орден «Стрелы». Вероятно, эти ордены можно сопоставить с военными обществами степных племен.
Внутри военной организации каждого степного племени существовала иерархическая градация военных обществ, но она не была твердо закрепленной, и поэтому каждое общество стремилось занять первое место, соревнуясь с другими в удали и храбрости.
В походах каждое общество стремилось первым напасть на врага. В мирное время они состязались в скачках, играх, в своеобразном обычае похищения жен членов другого и главным образом соперничающего общества. Обычно отношения постоянного соперничества устанавливались между двумя определенными обществами. Например, у кроу соперничали и похищали жен друг у друга общества Лисиц и Кистеней, которые около 1870 г. были самыми выдающимися обществами кроу. У чейенов самым влиятельным в 1840-х годах было общество Собак.
Военные общества были своеобразными школами воинов. По существу этому и была подчинена деятельность обществ в мирное время, тренировавших и закалявших своих членов в состязаниях, играх, скачках, плясках. В плясках, в частности, отрабатывалась согласованность движений, необходимая воинам на поле боя. Характерна, например, пляска «небегущих от врага» у кроу, в которой отрабатывалась согласованность движений у юношей, не вступивших еще на тропу войны. При этом соблюдалась строжайшая дисциплина. Воинов приучали к спартанскому образу жизни. В рамках этих же обществ велось идеологическое воспитание воинов, закалялся их боевой дух путем рассказов о славных подвигах их соплеменников, путем обрядов, посвященных сверхъестественным покровителям обществ. Воинам внушалось что умереть на поле боя почетнее, чем дожить до старости.
Большой интерес представляет вопрос о наличии или отсутствии военных обществ у команчей. Р. Лоуи, изучавший команчей в начале XX в., сообщал, что у них были общества, носившие названия Воронов, Лисиц, Барабанов, Лошадей, Жеребят. Современный же исследователь этого племени А. Хобель пишет лишь об очень слабых и мало убедительных следах этих обществ. Во время своих исследований он не обнаружил названных у Р. Лоуи обществ. Вместе с тем он приводит интересные данные из одного испанского документа XVIII в., в котором говорится, что воины отряда команчей, действовавшего совместно с испанцами против арапахо в 1788 г., делились на пять групп во главе с вождями. Анализируя список этих групп и их вождей, приводимый в испанском документе, А. Хобель приходит к выводу, что речь идет в нем о старейшинах команчских кочевых общин. Из этого можно заключить, что воины команчей делились уже по общинному принципу. Как известно, такое деление было характерно для ряда кочевых народов Средней Азии. Например, Р. Я. Рассудова приводит данные о сохранении следов деления узбекского войска по общинному принципу. И это, несомненно, является более поздним принципом войсковой структуры, преодолевшим уже деление воинов по архаическим мужским союзам.
В то же время материалы А. Хобеля о существовании постоянных своего рода военных «орденов» в команчских кочевых общинах свидетельствуют о наличии в этих общинах постоянного военного контингента. Высший из этих «орденов» состоял из высших военачальников, «носящих короны из перьев орла»; второй по значению объединял военных лидеров, знаком отличия которых была шапка из бизоньего скальпа; в третий входили воины, «носящие кисточки из вороньих перьев». Последние, прикрепив к плечу и волосам кисточки, тем самым посвящали себя войне как постоянной профессии Они всегда были в походах. Об одном воине из этой группы говорится, что он ушел в поход молодым человеком и возвратился уже пожилым. В этот «орден» вступала не имевшая семью молодежь, стремившаяся прославить себя. И если воин оставался жив, он имел право в пожилом возрасте выйти из него, совершив обряд снятия кисточки, и заняться мирными делами, пользуясь достигнутой славой. Четвертая группа людей, посвятивших себя войне, объединялась в «орден» «владельцев большой лошади», состоявший из людей незнатных, но стремившихся к отличиям. Знаком их отличия был длинный пояс. Эти материалы определенно говорят о выделении в команчском обществе иерархически организованного военного сословия и развитии системы знаков отличия. «Очевидно, что военная корона и другие знаки отличия,— пишет А. Хобель,— выполняли определенную социальную функцию: они отмечали статут военачальника, выделяя его из меньших военных лидеров, отличая посвятивших себя культу войны от простых воинов».
Древние корни системы мужских военных союзов, как наиболее ранней формы военной организации в истории человечества, надо искать, несомненно, в половозрастных делениях родового общества. В этом убеждает нас и возрастной характер мужских обществ у многих племен. После переселения в степи и перехода к номадизму с сопутствующей ему военизацией общества древние мужские союзы претерпели коренные изменения, превращаясь постепенно в военные единицы племени, а затем в военные дружины выдающихся военачальников.
Описанию мужских союзов степных племен посвящена уже значительная литература. Однако основное внимание исследователей привлекала обрядовая сторона в деятельности этих союзов. Многие из американских этнографов, подчеркивая огромное значение мужских союзов в социальной жизни степных племен, пытались усмотреть в них древнейшую альтернативу родовой организации, якобы опровергающую утверждение Л. Г. Моргана, что родовая организация является древнейшей формой общественного устройства североамериканских индейцев. Однако накопленные американской этнографией богатые материалы о мужских обществах у степных племен, бесспорно свидетельствуя о важнейшем значении их в жизни этих племен, в то же время убеждают нас в том, что эти общества не были альтернативой родового строя, а представляли собой более высокую и более .позднюю, выросшую из родового строя форму общественной организации. Развитие ее на последних этапах истории степных племен было, несомненно, связано с развитием военной демократии. Как показывает история этих обществ, они сыграли роль могильщиков родового строя, превращаясь в органы власти имущей родоплеменной верхушки.
***
В отличие от степных кочевников у полуоседлых племен низовий Миссури военная структура приспосабливалась к сохранявшейся у них «родовой» структуре.
Дж. Дорсей, изучавший в конце прошлого столетия полукочевые земледельческие племена нижней Миссури — омаха, понка, канза, оседжей, устанавливал, что военные функции у них выполняли определенные роды. У омаха, например, род Оленя руководил военными делами племени, хотя в войнах участвовали и члены других родов. У канза два рода составляли военную фратрию племени, хотя не все воины обязательно были членами этих двух родов. У оседжей в летнем кольцевом лагере все роды по правой стороне были военными родами, но первые два от входа выполняли функцию полицейских или солдат. Дорсей, как видим, различает три группы воинов у этих племен:
1) воины — члены военных родов, представляющие, видимо, регулярное войско племени;
2) воины — члены военных родов, но исполняющие специальные функции «полицейских», т. е. функции органа управления племенной верхушки;
3) воины-ополченцы, принимающие участие в войнах, не будучи членами военных родов.
У полуоседлых же племен верховий р. Миссури (манданов, арикара, хидатса) существовали возрастные мужские общества как единицы их военной системы.
У всех племен степной зоны Северной Америки, как кочевых, так и полуоседлых, особенно у первых, культ войны пронизывал все стороны их жизни, он нашел свое яркое отражение во всех сферах идеологии индейцев: в их мировоззрении, фольклоре, общественном сознании, религиозных представлениях и обрядности. Трубка мира и войны, щит, меч и лук превратились в предметы военного культа. Широко распространены были гадания об удаче в предстоящем походе. Индейцы верили, что каждый военный успех одержан благодаря сверхъестественному покровительству. «Военные успехи,— пишет Лоуи,— стали главным содержанием их молитв».