Политическая организация полукочевников

Несмотря на эти общие черты, в племенном управлении кочевых и полукочевых племен прослеживаются некоторые различия. Отмечая наличие этих различий, исследователи обычно считали, что политическая организация кочевников представляла собой менее развитую форму государственности, чем полуоседлых земледельцев-коневодов. Однако, как нам представляется, разница заключалась не столько в степени развития государственности, сколько в ее формах. Политическая организация полуоседлых земледельцев-коневодов и охотников долины Миссури корнями своими уходила в их далекое земледельческое прошлое, связанное с развитием раннеклассовой государственности на средней Миссисипи. Характерной особенностью последней было сохранение родовых делений в качестве ее структурных элементов. Эта же структурная канва, описываемая обычно как «родовая», сохранялась и в политической организации племен долины Миссури почти до середины XIX в. Но как уже отмечалось в предыдущей главе, так называемые роды у этих племен по своей сущности в корне отличались от родов древности. Это были лишь генеалогии, прослеживаемые по женской или мужской линии от первопредка. К этому понимаю «родов» у этих племен пришел в своих исследованиях лишь А. Скиннер. Описывая политическую организацию айова, он сообщает, например, что полгода жизнью племени правил «старший потомок по линии первопредка рода Медведя, вторую же половину года правил старший потомок по линии первопредка рода Бизона». Первый правил в зимние месяцы, второй — в летние. При каждом вожде, сообщал А. Скиннер, состояло два воина, которые проводили в жизнь его решения и пользовались особыми привилегиями. Подчеркивая, что вожди обладали большой властью, он в то же время отмечает, что важное значение в жизни племени имели советы, состоявшие из выдающихся воинов. В чередовании племенных вождей, несомненно, можно видеть следы древнего дуально-родового деления племени. Оно прослеживается и в племенной структуре соседних с айова племен. В племенной организации омаха также сохранилось представление о делении племени на две половины, носившие названия Неба и Земли. Племенной совет омаха состоял из семи вождей, места которых были наследственными в определенных семьях семи генеалогий (называемых исследователями «роды»). Воины могли попадать в совет лишь на освобождающиеся места, при условии исключительных заслуг перед племенем. В племенной совет входили также пять хранителей культов племенных святынь — священного столба, священной шкуры бизона, двух священных трубок, священной палатки воинов. Но они имели лишь совещательный голос. Вожди омаха, по словам Дж. Дорсея, «были религиозными и гражданскими правителями племени».

Племенной совет решал вопросы, касавшиеся мира и войны, порядка в племени, определял время начала весеннего сева и последующего выезда в степь для охоты. Он назначал руководителя охоты, выдвигал воинов на роль проводников в жизнь решений совета, блюстителей порядка, обладавших полномочиями судить и наказывать виновных в нарушении порядков племени. Члены совета семи лишь в исключительных случаях могли быть военачальниками. Обычно совет возлагал эти функции на выдающихся воинов племени Военными делами племени ведала специальная генеалогия, восьмой «род» племени, символом чего были хранящиеся в нем военные трубки. Решения совета семи объявлялись священными, народу их возвещал специальный глашатай. Как утверждают исследователи, у омаха не было народного собрания, вся власть принадлежала совету семи вождей. Заседания совета обставлялись сложным ритуалом, в котором каждый член совета играл определенную роль. Заседания его заканчивались общей трапезой.

А. Флетчер и Ф. Ляфлеш устанавливают, что эта схема управления была общей для оседжей, канзас, понка и куапо, с которыми омаха некогда составляли единое целое. Они высказывают предположение, что эта форма управления сложилась до того, как единое племя распалось на несколько племен. Это допущение может быть вполне обосновано общностью происхождения этих племен как потомков строителей курганов на средней Миссисипи.

Во главе племени понка, например, также стоял совет семи, состоявший из вождей семи генеалогических родов. Должность главного вождя была наследственной в генеалогической линии Медведя. В племени различались три ранга вождей: большие вожди, малые вожди и внуки. К малым вождям относились прославившиеся воины и члены родов больших вождей. В класс больших вождей переходили их потомки, но после нескольких лет пребывания в разряде малых вождей. Прославившиеся воины составляли третью группу вождей, носившую название внуков. Главный вождь племени, как хранитель священной трубки — символа племени, совмещал в своем лице правителя и жреца, напоминая вождей-жрецов племен юго-востока Северной Америки. Большие вожди на своем совете могли решать большинство племенных дел. Но для решения особенно важных вопросов приглашались малые вожди, а иногда и внуки. Мелкие вопросы мог разбирать совет малых вождей. Каждый из вождей обоих классов имел определенные обязанности. Один из малых вождей вел, например, племенной «счет зим», т. е. был своеобразным летописцем (вернее зимописцем) племени. Хотя место главного вождя было наследственным, но авторитет его держался на богатстве и щедрости. Иногда этой должности добивался человек не из правящей линии путем военных подвигов, перехода из одного военного ранга в другой, более высокий, и сопряженных с этим раздач огромных богатств. Вождей своих понка «поднимали» на специальном празднестве. Характерно, что организация этого празднества была привилегией «рода» дихида, который, по словам Дж. Дорсея, «можно рассматривать как род воинов племени» наряду с частью другого рода, носившего название никапасна. Дж. Хоуард считает наблюдение Дж. Дорсея справедливым, подтверждающимся и значением названий этих «родов» — первого как «кровь», второго — «голая (скальпированная) голова». Таким образом, воины племени играли далеко не последнюю роль в избрании членов племенного управления. Решения племенного совета вождей проводились в жизнь назначаемой советом группой воинов, называемых в работах американских исследователей «бизоньей полицией», так как их полномочия особенно резко проявлялись во время летних кочевий в степи с целью охоты па бизонов. При каждом вожде постоянно состояли один-два воина, всегда готовых к исполнению их воли.

Во главе оседжей стояли два наследственных вождя, представлявших две половины племени, носившие, как и у омаха, названия Небо и Земля. Вождь половины Неба был выше рангом, чем вождь половины Земли. Они созывали совет племени, места членов которого были наследственными в определенных генеалогиях. Для обсуждения военных вопросов совет вождей созывал выдающихся воинов. Последние соперничали с наследственной родовой аристократией, добиваясь большего влияния в племенном совете. Шаманы также оказывали влияние на решения вождей.

Во главе племени канза стоял совет из пяти вождей, места которых были наследственными по мужской линии в пяти главных родах племени. Каждого вождя сопровождали воины. Путешественник Г. Сиблей, посетивший канза в 1811 г., отмечал, однако, что на дела племени наряду с наследственными вождями большое влияние оказывают прославленные воины. Во главе «некогда сильной нации» это, подобно тому, как и у айова, стояли два вождя, должность одного из них была наследственная в генеалогии Бизона, второго — в генеалогии Медведя. Первый руководил весенней охотой, второй — осенней.

У всех этих племен единство племени идеологически скреплялось почитанием племенных святынь. Нередко главные племенные вожди совмещали в своем лице правителей и служителей племенного культа. Это особенно ярко проявилось в племенной организации пауией-скиди, у которых еще во второй половине XIX в. почитались четыре племенные святыни в форме священных узлов. С культом каждого узла связаны были два должностных лица: 1) хранитель узла и 2) жрец — хранитель связанного с культом узла ритуала. Эти хранители и служители культа племенных узлов и правили племенем. Жрецы четырех узлов были главными правителями племени, поочередно правившими в течение года каждый. Они возглавляли племенной совет, состоявший из наследственных старейшин деревней, в каждой из которых был свой священный узел. Каждый глава деревни назначал себе помощника и советника из пожилых воинов, последний выбирал трех воинов — исполнителей воли старейшины и блюстителей порядка в деревне. Деревня, в которой хранились четыре племенных узла, была как бы столицей скиди.

Племенное управление пауней-скиди дает пример начала слияния светской и духовной власти, характерного для индейцев юго-востока Северной Америки, свидетельствуя в то же время о росте значения воинов в социальной жизни племени.

Арикара, отколовшиеся от пауней-скиди, сохраняли в основном эту же схему политической организации.

У манданов руководство жизнью сельских общин и племени в целом находилось в руках иерархии старейшин-жрецов, хранителей культа священных узлов. Из их среды избирались два главных вождя: «мирный» вождь и военачальник. Они должны были быть членами разных половин племени. Во время заседаний советов вожди надевали головные уборы, увенчанные рогами бизона, как символ своей должности

Совет каждой деревни состоял из глав больших семей и ограничивал власть вождей. Военное общество Черноротых было облечено полномочиями проводников в жизнь решений совета и блюстителей порядка Символом общеплеменного единства был черепаховый барабан, хранившийся в одной из деревень, игравшей роль своего рода столицы манданов.

Реальной единицей в политической структуре этих племен была, несомненно, сельская община. Единство последней цементировалось не только общностью экономических интересов, но и общим почитанием священных узлов. У манданов в центре культовой площади деревни воздвигался священный столб как символ единства общины. Каждая деревня имела свои священные узлы, хранение которых было наследственной привилегией определенных семей, главы которых входили в совет деревни.

У всех этих племен, как видим, главная власть сосредоточена еще в руках наследственной родовой знати (светской и духовной). Военная аристократия допускается к управлению племенем лишь в качестве советников, помощников вождей, проводников в жизнь решений совета вождей в качестве военачальников на время войн.

Вместе с тем отмечается уже стремление заслуженных воинов влиять на дела племени, их соперничество с наследственными вождями, их проникновение в среду наследственных вождей. Значение воинов особенно возросло в связи с приобщением некогда земледельческих племен к коневодству и верховой охоте в степях, что означало включение их в общую систему степного кочевого общества, в котором войны относились к экономическим условиям существования каждого племени. Решающее значение в борьбе за власть между наследственными вождями и военной аристократией имела щедрость. Кто оказывался щедрее, тот становился влиятельней. Щедрость, а следовательно, и богатство, ее питавшее, считались самыми непременными качествами вождя. В этом проявлялась цепко удерживавшаяся древняя традиция, согласно которой родовой вождь обязан был заботиться о благополучии сородичей. Затем эта обязанность была перенесена на старейшин кочевых общин, но приобрела по своей сущности совершенно новое содержание. На основе воинских подвигов и щедрой раздачи военной добычи в этом обществе началось выделение военной элиты, добивавшейся влияния в племени и угрожавшей власти наследственной родовой знати. Не случайно у арикара, например, военная аристократия была сторонницей перехода племени к кочевой жизни, которая, несомненно, более соответствовала ее интересам. Но наследственная верхушка оседлых селений оказывала сопротивление переходу к кочевому охотничьему образу жизни, цепко держась за старые устои их общинной организации.

Существовавшая у многих племен бассейна Миссури практика чередования племенных вождей по родам и фратриям находит ближайшие аналогии в такой же практике у юго-восточных племен Северной Америки, а также у майя классического периода. У последних она нашла свое отражение позднее, как устанавливает Ю. В. Кнорозов, в представлениях о том, что их боги правят поочередно в течение определенного периода Эта практика чередования вождей у майя, криков, айова, ото и других говорит, несомненно, о том, что земледельческие народы Америки проходили сходный путь развития от родового строя к государственности. Характерными чертами этого пути развития были: 1) продолжительное сохранение формы родовых делений в качестве структурных элементов возникающей государственности; 2) соперничество между «родовой» наследственной знатью и военной аристократией и постепенная узурпация власти последней.