Батистовский тупик

Расправившись в 1935 г. с революцией и тем самым оп­равдав сделанную на него Вашингтоном ставку, Фульхенсио Батиста готовил почву для своего диктаторского правления. Но он понимал, что ему сесть в президент­ское кресло удастся, лишь заручившись доверием лидеров основных буржуазных партий, добившись популярности среди избирателей. Поэтому Батиста, идя к намеченной цели, укрепляет свое положение в армии и заигрывает с массами.

К 1936 г. Батиста создал мощный военный аппарат, оснастил армию новым вооружением, закупленным в США, в том числе гидропланами и бомбардировщиками, заново отстроил военный городок Колумбию, увеличил жалованье военнослужащим. В результате в его руках оказалась мощная сила — 30 тыс. штыков, способная по первому приказу подавить «внутреннего врага».

Готовя почву для выдвижения своей кандидатуры на президентских выборах 1940 г., Батиста объявил о плане строительства школ для детей крестьян и сельскохозяйственных рабочих, о расширении системы пенсионного обеспечения, об осуществлении широких строительных программ в целях борьбы с безработицей. Для финансиро­вания этого плана конгресс принял законопроект об обло­жении особым налогом каждого произведенного на Кубе мешка сахара-сырца.

Избранный в 1936 г. президент М. Гомес, попытав­шийся ограничить засилье в стране военщины и наложив­ший вето на закон о сахарном налоге, по требованию командующего армией генерала Батисты был устранен конгрессом с поста президента и отдан под суд.

Пытаясь вырвать инициативу из рук прогрессивных организаций, в том числе Компартии, выдвинувших в 1936 г. лозунг созыва Учредительного собрания для вы­работки конституции, Батиста заявил, что созыв такого собрания является одной из первостепенных задач прави­тельства. В июле 1937 г. он объявляет о разработанном «трехлетием плане экономической и социальной реконст­рукции» Кубы, включавшем установление контроля пра­вительства над сахарной, табачной и горнодобывающей промышленностью, реформу налоговой системы, распреде­ление государственных земель между бедными крестьяна­ми и предоставление им кредита, социальное страхование для рабочих, введение оплаченного отпуска, строительст­во больниц и др.

Сместив реакционно настроенного министра внутрен­них дел, Батиста стал вести широкую игру с политиче­скими партиями, обещая им равное участие на президент­ских выборах.

Проводить такую тактику опытный политикан был вы­нужден не только в силу имевшихся у него планов, но и перед лицом роста демократического движения, наметив­шегося не только на Кубе, но и во всей Латинской Аме­рике.

В 1937 г. на Кубе возникла близкая по духу Комму­нистической партии организация — Революционный союз, объединившая в своих рядах многих рабочих, крестьян, интеллигентов. В 1940 г. обе эти организации слились в единую партию — Революционно-коммунистический союз.

Коммунисты Кубы завоевывали все больший авто­ритет в рабочей среде. Этому в значительной мере спо­собствовала их позиция в отношении событий в Испании 30-х годов. В своих печатных органах коммунисты разобла­чали преступные действия фашизма, призывали оказывать поддержку испанским трудящимся. Многие коммунисты сражались на стороне республиканцев, погибли за правое дело. Среди них был талантливый кубинский писатель- коммунист Пабло де ла Торриенте Брау.

Батиста распустил существовавший на острове фили­ал испанской фаланги. Пойти на принятие этой и других аналогичных мер он был вынужден еще и потому, что, готовясь к VIII панамериканской конференции в Лиме (декабрь 1938 г.), США стремились направить ее против проникновения в Латинскую Америку своих соперни­ков — Германии и Италии. Помнил бывший сержант и о грандиозной первомайской демонстрации 1938 г., прошед­шей под антифашистскими и демократическими лозунгами. Витала над ним и тень печально кончившего дик­татора Мачадо.

Батиста проводит амнистию — освобождает политза­ключенных, дает согласие на возрождение под названием Конфедерация трудящихся Кубы действовавшей в под­полье с 1935 г. Национальной конфедерации трудящихся Кубы. В апреле 1939 г. принимается довольно прогрессив­ный для буржуазного правительства избирательный закон, а на ноябрь назначаются выборы в Учредительное собра­ние. Складывалось впечатление, что Батиста создает та­кую обстановку, которая позволяла рассчитывать на про­ведение демократических выборов.

Последнее обстоятельство в немалой степени дезори­ентировало прогрессивные силы, в том числе коммуни­стов. Да и трудно было избежать ошибочных оценок, ког­да власти разрешили легальную деятельность коммунистов, выпуск их официального печатного органа — газеты «Нотисиас де Ой» (май 1938 г.), легализовали другие оппо­зиционные организации, в том числе созданную Гитерасом «Молодую Кубу», многим политическим лидерам раз­решили вернуться из эмиграции. В конце 1939 г. состоялся учредительный съезд Конфедерации трудящих­ся Кубы, объединившей более 800 профсоюзов и насчиты­вавшей свыше 300 тыс. членов. Летом того же года была создана Национальная крестьянская федерация.

Именно в этих условиях Революционно-коммунистиче­ский союз вошел в правительственный фронт па выборах в Учредительное собрание. Фронт получил там большин­ство. Разумеется, это не исключало принципиальной борь­бы коммунистов с правыми партиями в правительствен­ной коалиции. В ходе работы Учредительного собрания депутаты-коммунисты многое сделали для того, чтобы внести в будущую конституцию как можно больше поло­жений, отвечающих интересам трудящихся. В результате конституция 1940 г. стала важным демократическим за­воеванием кубинского народа.

Новый основной закон провозглашал важнейшие де­мократические принципы и права. Он предусматривал ог­раничение латифундизма, монополий и иностранного ка­питала в стране. За государством сохранялись все права на недра; право на конфискацию собственности, не при­носящей пользы обществу; вводился специальный налог на земельную собственность, стоимость которой превыша­ла 2 тыс. песо. Предусматривалось равное избирательное право для всех граждан республики — мужчин и женщин старше 20 лет.

В целом это был довольно прогрессивный документ. Теперь многое зависело от того, кто будет править в стране в соответствии с новой конституцией.

На выборах в июле 1940 г. президентом стал Ф. Ба­тиста. Коммунисты получили восемь мест в палате депу­татов конгресса. Возросшая политическая активность тру­дящихся, особенно перед лицом угрозы со стороны фа­шизма, развязавшего вторую мировую войну, вынудила Батисту продолжать начатую им политику маневрирова­ния. Он пошел на национализацию части железных до­рог (октябрь 1942 г.), установил дипломатические отно­шения с Советским Союзом.

Нападение гитлеровцев на СССР вызвало глубокое возмущение кубинского народа и горячее сочувствие справедливой борьбе советских людей, противостоявших фашистским ордам. «Из Гаваны сообщают,— писала газе­та «Известия» вскоре после начала войны,— что там 24 июля (1941 г.— Ю. Г.) состоялась конференция помощи СССР. На этой конференции участвовали пред­ставители более чем 100 комитетов помощи СССР, соз­данных в Гаване. На конференции было принято реше­ние поддержать кампанию за отправку 40 тыс. мешков сахара и 1 млн. сигар в СССР. Собравшиеся приветство­вали заключение англо-советского соглашения. Конферен­цией принято обращение к Советскому правительству с пожеланием скорой победы над фашизмом... 50 видных писателей, художников, журналистов и других представи­телей интеллигенции Кубы... резко осуждают зверское на­падение фашистской Германии на Советский Союз и тор­жественно клянутся оказывать СССР всевозможную по­мощь» \. Отношение к Советскому Союзу в те дни ярче всего свидетельствовало о политической направленности деятельности той или иной партии.

По инициативе коммунистов на Кубе были созданы «лиги в защиту демократии», ставившие своей целью сбор средств в помощь борцам против фашистских режимов в Германии, Японии и Италии.

В декабре 1941 г. Куба объявила войну Японии, а спустя несколько дней — Германии и Италии.

Трудности войны сказались на Кубе в основном в эко­номическом плане. Осложнилась транспортировка сахара, резко возросли цены на уголь, нефть, автопокрышки, ощущался дефицит этих товаров кубинского импорта. Пе­ребои в снабжении продовольствием привели к образо­ванию в стране «черного рынка». Усилилась коррупция среди государственных чиновников, росла инфляция.

Если при Батисте и произошла некоторая демократи­зация общественной жизни, то ни одна острейшая эко­номическая проблема так и не была решена.

Сахарная промышленность, важнейшая отрасль эконо­мики, продолжала оставаться в руках иностранных, глав­ным образом американских, монополий. К началу второй мировой войны из 174 сентралей на Кубе 118 принадле­жали иностранцам. Они же владели 170 тыс. кабальерий лучших земель из 640 тыс. кабальерий всей обрабатыва­емой площади \.

Две трети кубинского импорта и три четверти экспор­та приходились на торговлю с США. Причем, если цена на продаваемых! в Соединенные Штаты кубинский са­хар сохранялась в течение всех военных лет почти на одном уровне, то цены на поставляемые Кубе товары, в том числе на продовольствие, американские компании постоянно вз1шичивали³. К этому можно добавить, что сахар в годы войны широко использовали в США. для производства спирта, синтетического каучука, взрывчатых веществ.

В 40-х годах под контролем американских компаний оказалась вся горнодобывающая промышленность Кубы; все предприятия по выработке электроэнергии; телефон; телеграф; 50% услуг в сфере обслуживания; почти 80% горючего, потребляемого в стране, поставлялось нефтяны­ми монополиями США.

Экономическая экспансия Соединенных Штатов вела пе только к усилению всесторонней зависимости Кубы от этой страны, но п негативно сказывалась на положении трудящихся масс. Постоянная утечка прибылей в США увеличивала обнищание трудового народа на острове. Почти треть работоспособного населения оставалась без работы. Хотя годовой доход на душу населения на Кубе в 40-х годах был одним из самых высоких в Латинской Америке \ он никоим образом не отражал жизненного уровня трудящихся, так как выводился на основе учета крайне высоких доходов эксплуататорских классов, да к тому же рост цен практически сводил на нет относитель­но высокие «средние показатели».

Во всех отраслях промышленности, кроме сахарной, продолжало преобладать кустарное или полукустарное производство. Только примерно на 5% из существовав­ших в 40-х годах промышленных предприятий работало более чем по 100 человек ⁵.

Кубинская экономика продолжала пребывать в состоя­нии хронического кризиса.

Национальная буржуазия Кубы, стремившаяся улуч­шить свое положение, несмотря на некоторое увеличение прибылей, обусловленных войной, так и не добилась раз­вития отраслей промышленности, не связанных с произ­водством сахара. Это обстоятельство наряду с недовольст­вом, вызванным скоропалительным личным обогащением президента, в известной степени предопределило исход выборов в 1944 г., на которых победу одержал не став­ленник Батисты, а лидер оппозиции — Грау Сан-Мартин.

Поворот широких кругов избирателей в его сторону был предопределен и предвыборными заверениями Грау о намечаемых им реформах, призванных, по его словам, «до неузнаваемости изменить лицо страны». Из памяти народа не изгладились еще и революционные события 30-х годов, в которых вновь избранный президент играл не последнюю роль. Росту популярности его партии — партии «аутентиков» — способствовало и падение прести­жа крупнейших буржуазных партии — либеральной и де­мократической.

Некоторые из обещанных Грау реформ правительство провело в жизнь, причем главным образом под давлением крепнущих демократических сил. Несколько повысило оно заработную плату отдельным категориям рабочих, запре­тило сгон крестьян с земли и выселение съемщиков из занимаемых ими квартир, повышение квартплаты. Офице­ры, связанные с Батистой, лишались постов в армии*. Было объявлено о проведении аграрной реформы. На мно­гие из этих мер правительство Грау пошло лишь в инте­ресах ослабления борьбы трудящихся и укрепления «классового мира».

В первые послевоенные годы на Кубе намечается но­вый этап борьбы народных масс за свои права. Растет забастовочное движение, ширятся выступления крестьян, молодежных и студенческих организаций. Но этот этап совпал с началом «холодной войны». Под предлогом борь­бы «с красной опасностью» предпринимаются репрессии против коммунистов: закрывается радиостанция Компар­тии (она называлась в то время Народно-социалистиче­ской) «Миль диес», в январе 1948 г. офицер, действовав­ший по указанию правительства, убивает генерального секретаря Национальной федерации рабочих сахарной промышленности — ветерана-коммуниста X. Менендеса.

С помощью Американской федерации труда правящей верхушке удалось внести раскол в ряды кубинских проф­союзов. Правительственным декретом был низложен Ис­полнительный комитет Конфедерации трудящихся Кубы во главе с коммунистом JIacapo Пенья. Новую, проправи­тельственную, Конфедерацию трудящихся Кубы возглави­ла группа авантюристов и деклассированных элементов, руководимых Э. Мухалем, исключенным в 1934 г. из Ком­партии. Раскольническая деятельность этих людей, полу­чившая название «мухализма», нанесла заметный урон кубинскому профсоюзному движению, от которого оно смогло оправиться лишь после победы Кубинской рево­люции.

Став правящей партией, «аутентики» пошли на блоки­рование с некоторыми представителями латифундистов п крупных торговцев, связанных с американским капита­лом, что подорвало осуществление их собственных лозун­гов «национального капитализма» и привело к недоволь­ству среди мелкой и средней буржуазии, главной классо­вой опоры «аутентиков». От партии откололась группировка во главе с Э. Чибасом, оформившаяся как Партия кубинского народа (или «ортодоксы») и выражав­шая интересы наиболее радикальных представителей средних слоев.

Задачи, которые ставила перед собой новая партия, во многом совпадали с первоначальными целями «аутенти­ков»: экономическая независимость страны, политическая свобода и социальная справедливость. Резко выступали «ортодоксы» и против коррупции и финансовых махина­ций правительственных чиновников.

На президентских выборах 1948 г. Чибас выставил свою кандидатуру наряду с представителями Компартии Хуаном Марипельо⁶, кандидатом от «аутентиков» и рес­публиканской партии К. Прио Сокаррасом и Н. Портуондо — от либеральной и демократической партий. Однако в стране две последние организации не имели большого влияния, партия Чибаса была еще слишком слабой в ор­ганизационном отношении, в то время как Прио поддер­живала вся государственная машина и Вашингтон, в прошлом одобрявший его антирабочую политику на посту министра труда. В распоряжении Прио находилась казна. В результате Прио одержал победу и сел в президентское кресло. Его обещания в духе тех, что давал Грау Сан-Мартин, носили столь же демагогический характер. При­чем новый президент даже не пытался создавать види­мость «прогрессивности» своей политики: все обещания остались обещаниями. Единственно, в чем превзошла но­вая администрация предыдущую, это в коррупции. В ча­стности, был использован «оригинальный» метод, вызвав­ший крупный скандал в стране,— «сжигание банкнот».

Ссылаясь на то, что бумажные деньги слишком ис­терты, правительство объявило о сжигании банкнот на сумму в несколько миллионов песо. С поличным попался главный казначей республики: он попытался разменять банкноту стоимостью в 1 000 песо, числившуюся среди сожженных. Проведенное расследование показало, что большая часть «сожженных» денег осела в карманах пра­вительственных чиновников и самого президента.

Обращение Прио к Вашингтону с просьбой предоста­вить очередной заем в 100 млн. долл. отвечало интере­сам американских монополий. США заставили Прио пой­ти на осуществление так называемого «плана Траслоу», разработанного комиссией Международного банка рекон­струкции и развития под руководством президента нью- йоркской биржи Ф. Траслоу (1950). Проведение в жизнь рекомендаций комиссии легло тяжелым бременем на пле­чи трудового народа Кубы, ибо план предусматривал раз­витие других, помимо сахарной, отраслей промышленно­сти и расширение многих статей экспорта за счет средств, полученных от сокращения заработной платы и увеличе­ния интенсификации труда.

Несколько ранее американский конгресс также пред­принял акцию, сильно ударившую по кубинской экономи­ке,— утвердил закон о введении квот на ввозимый из-за границы сахар, что заметно ограничило возможности ку­бинского экспорта и народного хозяйства в целом.

Против подобной политики правительства выступили коммунисты и «ортодоксы». В стране наметился рост ста­чечного движения. Резкой критике за недостаточно «твер­дую власть» Прио подвергся со стороны правой оппози­ции, на которую стал ориентироваться Ф. Батиста. За­одно он открыто критиковал и Э. Чибаса.

Ловкий «сержант» учитывал и новые веяния на кон­тиненте, которые означали наступление реакции по все­му фронту. В странах Латинской Америки в годы «холод­ной войны» американский империализм насаждал дикта­торские режимы, подавлял демократическое движение. Не отставали от США в борьбе с ним и правители Кубы. В 1949 г. кубинское правительство создало группу по борьбе с подрывной деятельностью, острие которой в пер­вую очередь направлялось против коммунистов. Было за­прещено издание органа Компартии «Нотисиас де Ой». Антикоммунизм стал официальной государственной поли­тикой «аутентиков».

В ответ на это рос народный протест, укреплялись антиимпериалистические настроения среди кубинцев. Вы­ходка трех пьяных американских моряков в марте 1949 г., осквернивших памятник Хосе Марти в Гаване, грозила кончиться линчеванием распоясавшихся янки. Лишь мно­гочисленный отряд полиции сумел удержать разгневан­ную толпу. Несколько сот университетских студентов ор­ганизовали у посольства США демонстрацию протеста.

С наибольшей остротой антиимпериалистические па- строения проявились на Кубе в связи с попыткой Прио направить под давлением Вашингтона 25 тыс. кубинских солдат на войну в Корею. Движение протеста против этой затеи, которая, помимо жизней, должна была бы стоить кубинскому народу 100 млн. долл., развернулось по всему острову, даже в армии. Большую разъяснительную рабо­ту проводила Народно-социалистическая партия. Комму­нисты вели массовую кампанию и в пользу борьбы за мир. Стокгольмское воззвание па Кубе подписали 700 тыс. человек \

Правление Прио Сокарраса совпало с завершением первого 50-летия республики. Далеко не утешительными были итоги полувекового пути, пройденного ею: эконо­мическая и политическая зависимость от США, хрониче­ский кризис национальной экономики, кризис буржуазной демократии, нерешенность важнейших социальных проб­лем.

При таком «балансе» правящие партии вряд ли могли всерьез рассчитывать на легкую победу на очередных вы­борах, намеченных на 1 июня 1952 г. Сложившаяся в стране обстановка скорее благоприятствовала кандидату от партии «ортодоксов» — Э. Чибасу, за которого намере­вались голосовать и коммунисты. Но произошло нечто не­ожиданное. В августе 1951 г., выступая по телевидению, Чибас со словами: «Товарищи „ортодоксы", вперед! За эко­номическую независимость, политическую свободу и со­циальную справедливость! Долой воров из правительства! Совесть против денег!.. Кубинский народ, проснись!» — неожиданно вытащил револьвер и выстрелил себе в живот.

Эта речь и выстрел в порыве самопожертвования всколыхнули страну. Особое впечатление они произвели на кубинскую молодежь. На митинге, проведенном «орто­доксами» у могилы Чибаса 16 марта 1952 г., среди других выступил член молодежной организации партии — адво­кат Фидель Кастро. «Эдуардо Чибас,— произнес он взвол­нованно и страстно,— мы пришли сказать тебе, что будем достойны твоего самоотверженного поступка и не пощадим сил во имя того, чтобы увидеть Родину свобод­ной!» ⁸

Усиление позиций левых сил, в частности «ортодок­сов» — Партии кубинского народа, заставили правящие круги искать «сильную личность», способную помешать победе на выборах любого кандидата демократических сил. Взоры реакции устремились к генералу Батисте, вер­нувшемуся в конце 40-х годов на Кубу из длительного во­яжа по Соединенным Штатам. На выбор повлияли два об­стоятельства: генерал был безоговорочно предан Вашинг­тону и пользовался заметным авторитетом в армии.

«Роль, которую отводили батистовской тирании ее вдохновители,— писал позднее Б. Рока,— состояла в том, чтобы препятствовать подъему народного и национально- освободительного движения, обеспечивать интересы са­харных трестов, усиливать империалистическое господст­во путем предоставления новых обременительных концес­сий. Она должна была покровительствовать американским экспортерам, хотя эго и вело к истощению валютных за­пасов, осуществлять рекомендации, содержащиеся в плане Траслоу и направленные против интересов трудящихся, усилить огосударствление профсоюзов посредством уста­новления обязательного профсоюзного взноса, вмешатель­ства в дела профсоюзов, назначения сверху их руководя­щих органов и пропаганды идеологии подчинения аме­риканскому империализму, идеологии антикоммуниз­ма» ⁹.

И нужно сказать, что всей своей политикой на посту главы государства Батиста оправдал надежды реакции.

Приступая к осуществлению государственного перево­рота, генерал довольно четко взвесил все за и против. Момент оказался вполне подходящим:  правительство

Прио окончательно дискредитировало себя, важнейшие военные и полицейские центры страны готовы были пол­ностью поддержать мятежников.

В ночь на 10 марта 1952 г. Батиста появился в воеп- ном городке Колумбия. К вечеру того же дня он уже вос­седал в президентском дворце. Авантюрист-диктатор по­вел страну в тупик, вывести из которого ее смогла лишь революция.

Свою беспринципность генерал продемонстрировал сразу же после захвата власти: он перечеркнул многие собственные начинания, осуществленные в годы предыду­щего президентства: отменил конституцию 1940 г., порвал дипломатические отношения с Советским Союзом ¹⁰ и др.

Получив «добро» на государственный переворот от Ва­шингтона, незамедлительно признавшего его в качестве президента, Батиста не преминул отблагодарить: Куба еще активнее включилась в начатую правящими кругами США «холодную войну» против стран социализма. Сам диктатор не уставал повторять о своей ненависти к ком­мунизму. Его представители выступали на всех междуна­родных форумах в поддержку агрессивных намерений и акций американского империализма

Экономическая политика правительства способствова­ла заметному укреплению позиций американского капи­тала в кубинской экономике. Целый ряд соглашений с США открывал возможности для перевода прибылей с Кубы американским компаниям. Последним были предо­ставлены выгоднейшие концессии в горном деле, в нефте­разведке, в продаже на острове бензина. В первый же год правления Батисты в стране начали свою деятель­ность около 100 новых американских компаний. В руках кубинских филиалов американских банков оказалась чет­вертая часть всех банковских вкладов в стране.

Частные инвестиции США с 756 млн. долл. в 1953 г, выросли к 1958 г. до суммы, перевалившей за 1 млрд. долл. ^и. За годы диктаторского режима Батисты американские компании вывезли с Кубы не менее 800 млн. долл. чистой прибыли ¹². Интересам тех же ком­паний была подчинена и внешняя торговля Кубы. Из-за кабальных кубино-американских торговых соглашений сальдо торгового баланса Кубы было отрицательным и со­ставило за 1952—1957 гг. 416 млн. песо[1]¹³. В результа­те «ножниц цен» на кубинские и американские товары Куба потеряла только за 50-е годы не менее 1 млрд. долл.¹⁴ Будучи аграрной страной, она продолжала ввозить из США во все расширяющихся масштабах продовольст­вие.

Под нажимом Вашингтона Батиста проводил политику сокращения производства и экспорта сахара. Это отвечало интересам американских монополий, владевших на Кубе наиболее крупными и современными сахарными заводами и стремившихся к поддержанию высоких цен на сахар и к подрыву позиций Кубы на мировом рынке. И, как след­ствие, доля острова в мировом производстве сахара в 50-х годах снизилась с 20 до 11%. Подобная политика ощутимо ударила по положению трудового народа, обрек­ла его на новые материальные лишения.

Стремление американского капитала не допустить промышленного развития Кубы вело практически к раз­валу дел в таких отраслях, как табачная, обувная, де­ревообрабатывающая и др.

Параллельно с экономическим продолжалось интен­сивное идеологическое проникновение США на остров, пытавшихся подчинить своему влиянию всю духовную жизнь кубинского народа. Ежегодно из Соединенных Штатов поступало более 200 полнометражных кинофиль­мов, кубинского читателя пичкали комиксами, порногра­фической литературой, произведениями, восхвалявшими «американский образ жизни». При этом культурный об­мен с социалистическими странами находился практиче­ски под запретом. Радио и телевидение на Кубе контро­лировались американской радио-телевизионной компа­нией. Владельцы крупнейших кубинских газет были тесно связаны с американским капиталом.

Заметно активизировал свою деятельность созданный в Гаване еще в начале 40-х годов Кубино-североамери­канский культурный институт. Он усиленно насаждал на Кубе идеи превосходства американской нации, «амери­канский образ жизни».

Широкий размах приобрел американский туризм, раз­лагающе действовавший на кубинское население: откры­вались казино и другие игорные заведения. В ходе рек­ламных конкурсов, проводившихся телекомпаниями и ре­дакциями газет на Кубе, ежегодно делались ставки па сумму, превышавшую ее государственный бюджет. Около 100 тыс. кубинок «обслуживали» ночные заведения¹⁵. «Наша страна,— говорил Ф. Кастро на I съезде Компар­тии Кубы,— была колонией не только с точки зрения экономики, мы были также колонией Соединенных Шта­тов и в области идеологии» ¹⁶.

Верно служил Батиста и местной олигархии, не за­бывая и о своих интересах. За предоставление концессий кубинским магнатам или разрешение на создание новых компаний генерал получал до 50% от суммы заключен­ной сделки. Таким образом, он стал акционером 40 ком­паний. Батиста и его приспешники заметно обогатились в результате развернутого ими широкого строительства дорог, отелей, увеселительных заведений. Для финанси­рования этого искусственно раздутого строительства дик­татор учредил Банк экономического и социального раз­вития, являвшийся опорой режима и кучки кубинских олигархов, связанных с иностранным капиталом.

Процветали коррупция и казнокрадство, спекуляция, рождалось все больше нуворишей, а на противоположном полюсе царили нищета, голод, безработица, нужда. Полу­чило распространение профессиональное нищенство. Средний месячный заработок большинства рабочих рав­нялся недельной зарплате американского рабочего ¹⁷. Не­выносимым было положение сельскохозяйственных рабо­чих: 60% их семей жили в хижинах с земляным полом, зачастую без какого-либо освещения, 44% их детей пе посещали школу, 43% — не умели ни читать, ни писать, 14% этих рабочих были больны туберкулезом; только 4% из них потребляли мясо и 11% — молоко¹⁸.

Последствия хронического экономического кризиса, усугубляемые антинациональной политикой правительст­ва, испытывали на себе и средние городские слои.

В условиях, граничивших с нищетой, проживало я большинство кубинских крестьян. Низкие закупочные це­ны, эксплуатация со стороны помещиков и всякого рода посредников-перекупгциков, хроническое недоедание, ан­тисанитарные жилищные условия, отсутствие медицин­ской помощи, неграмотность — вот что составляло наи­более типичные черты деревенской жизни на Кубе до ре­волюции.

Особенно тяжелым было положение цветной части ку­бинского населения. Будучи метисом, Батиста любил представлять себя защитником цветных. Несмотря на то что на острове белые и цветные давно слились в единую нацию, режим всячески пытался выделить негритянское население в самостоятельную группу. Это объяснялось не заботой о нем, а стремлением привлечь цветное население на свою сторону, внести раскол в классовую борьбу.

Наряду со всякого рода демагогическими ухищрения­ми Батиста в качестве главного оружия использовал репрессии.

В первую очередь диктатор, объявивший себя против­ником коммунизма, обрушился на Народно-социалистиче­скую партию. Власти задерживали многих видных ком­мунистов и отдавали их под суд чрезвычайного трибу­нала. Обыденным явлением стали налеты на помещения партии, аресты и избиение партийных активистов.

Под предлогом борьбы с «коммунистическим проник­новением» правящие круги жестоко расправлялись со всеми противниками диктатуры. Разгонялись любые ма­нифестации, организованные оппозицией. Стало практи­коваться увольнение с работы по политическим мотивам.

Несмотря на заявления Батисты, что совершенный им переворот вызван стремлением навести порядок, обеспе­чить деятельность политических и профессиональных ор­ганизаций, в стране был установлен режим неприкрыто­го произвола. Диктатор распустил Национальный кон­гресс, лидеры и активисты политических партий на 30 лет лишились права участвовать в политической жизни Кубы. Президент окружил себя всевозможными гангстерскими элементами. Выборы, намечавшиеся на ноябрь 1953 г., были отложены на неопределенное время.

В апреле того же года был опубликован конститу­ционный статут, заменявший конституцию 1940 г. Изо­биловавшие в нем оговорки практически сводили на нет права личности и политических партий. Изменения в ста­туте могли быть оформлены путем утверждения советом министров, что открывало широкую возможность для про^ из вола со стороны самого диктатора.

Такая политика вызывала протест народных масс, спо­собствовала ускоренному процессу поляризации классо­вых сил. Несмотря на запрещение властями демонстрации 1 мая 1952 г., по всем городам страны прокатились ми­тинги солидарности трудящихся, 10 февраля следующего года в Гаване состоялась многотысячная демонстрация молодежи в связи со 100-летием со дня рождения Хосе Марти. В первую годовщину прихода Батисты к власти в столице и других населенных пунктах прошли митинги протеста. Десятки участников были арестованы полицией. 25 мая 1953 г. студенты забаррикадировались в Гаван­ском университете в знак протеста против приговоров, вынесенных группе прогрессивных профессоров.

Городская мелкая буржуазия на Кубе, особенно ее радикальное крыло, несмотря на свойственные ей колеба­ния, в основном активно участвовала в движении за со­циально-экономические и политические перемены. Из ев среды вышли многие известные и авторитетные полити­ческие лидеры. Некоторые из них впоследствии встали па позиции научного социализма.

Государственный переворот вызвал кризис в лагере буржуазных партий. Окончательно потеряла свой пре­стиж партия «аутентиков». Другие партии бывшей пра­вящей коалиции либо перешли на сторону Батисты, либо самораспустились. Не в лучшем положении оказалась и Партия кубинского народа. Соперничество лидеров «орто­доксов» привело к образованию нескольких фракций, поч­ти все они проявляли враждебное отношение к комму­нистам.

Единственной политической организацией, решитель­но противостоявшей диктатуре, была Народно-социали­стическая партия. Она выступала за восстановление кон­ституции 1940 г., немедленное проведение всеобщих выборов и создание условий для формирования Нацио­нального демократического фронта. «Хотя и существовал самоотверженный и боевой отряд кубинских коммуни­стов,— скажет о том времени Ф. Кастро в 1975 г.,— буржуазия и империализм добились его политической изоляции»¹⁹.

Несмотря на боевитость отдельных выступлений, в це­лом рабочее движение не выходило за рамки изолирован­ных забастовок. Развертыванию движения мешала и под­рывная работа мухалистского руководства в профсоюзах. Не имели размаха и выступления крестьян, в основном ограничивавшихся экономическими требованиями.

Как уже отмечалось выше, весьма активные формы приобрела борьба студенчества. Этому способствовало размежевание сил в его среде. Наиболее радикально на­строенные студенты объединились вокруг студента архи­тектурного факультета Хосе Антонио Эчеверриа. Его группа выступала за проведение глубоких социальных преобразований в стране и призывала к активным дей­ствиям против диктаторского режима. С ней установило контакт левое радикальное крыло «ортодоксов», в кото­рое входил Ф. Кастро.

Нараставшее антиправительственное движение, в том числе студентов, отражало назревание революционной об­становки, свидетельствовало о выходе на арену полити­ческой борьбы новых сил, готовых решительно повести бой против диктатуры.

Тактика борьбы: террористические акции, взрывы бомб и другие изолированные действия многих молодеж­ных организаций — обходилась дорогой ценой революцио­нерам, многие из которых были брошены в застенки ба­тистовской охранки.

Развитие событий все настойчивее ставило перед пат­риотами вопрос о необходимости создания единого рево­люционного центра, связанного с широкими массами. Осуществление этой задачи и взял на себя Фидель Каст­ро. Он решил сформировать самостоятельную, независи­мую от традиционных партий, революционную организа­цию, основной целью которой стала бы подготовка во­оруженного восстания. При этом восстание молодой революционер рассматривал как средство поднять трудя­щихся на всеобщую революционную борьбу ²⁰.

С середины 1952 г. Ф. Кастро и его соратники при­ступили к созданию конспиративной организации, полу­чившей название «Поколение столетия»,— в честь 100-ле­тия со дня рождения Хосе Марти. Отбор членов организа­ции (а хотели в нее вступить рабочие, студенты, слу­жащие, ремесленники, крестьяне) проводился самым тщательным образом. В идеологическом плане руководи­тели «Поколения столетия» считали себя последователя­ми Хосе Марти и Э. Чибаса. Некоторые из них были знакомы с основными трудами К. Маркса и В. И. Ленина, с важнейшими принципами марксизма-ленинизма.

Ф. Кастро разработал план восстания. «Воз­никла идея,— вспоминал он позднее,— начать борьбу в провинции Орьенте, учитывая боевые традиции населения провинции, ее топографические особенности, географию страны, удаленность от столицы и от основного ядра ре­прессивных сил, которые вынуждены были бы покрывать большие расстояния. Для всего этого было необходимо захватить оружие из вражеских складов, расположенных в провинции. Военные действия нужно было связать с попыткой поднять народ, призвав его ко всеобщей рево­люционной стачке» ²¹. В качестве объектов нападения были намечены казарма Монка да в Сантьяго-де-Куба и казарма в городе Баямо.

Но прежде чем перейти к этим событиям, нам хоте­лось бы рассказать о человеке, чье имя тесным образом связано не только с ними, но и со всей кубинской рево­люцией, ее победой и строительством новой жизни в стране.