Культ предков у древних майя
Наши сведения о религии древних майя, создавших к рубежу нашей эры в лесах Южной Мексики и Северной Гватемалы одну из величайших цивилизаций доколумбовой Америки, до сих пор остаются крайне отрывочными и противоречивыми. Они складываются прежде всего на основе данных испанских и индейских хроник XVI—XVII вв. и позднейших наблюдений этнографов за пережитками древних культов и верований у современных индейских общин. Важным источником по религии майя служат также три уцелевшие иероглифические рукописи — Дрезденская (XII в.), Парижская (до XV в.) и Мадридская (XV в.), которые помимо текста содержат многочисленные цветные рисунки богов майяского пантеона[1].
Для более раннего, классического периода (I тысячелетие н. э.) истории майя мы располагаем только археологическими источниками — многочисленными изображениями культового характера на каменных изваяниях, рельефах, фресках, терракоте и расписной полихромной керамике[2]. Однако извлечение соответствующей информации из этого материала — весьма сложный и трудный процесс.
«Религиозные представления майя классического периода,— пишет западногерманский исследователь Д. Дюттинг,— это таинственная книга, многие главы которой остаются скрытыми от нас. Вычурные сцены на некоторых сосудах с полихромной росписью, рассказывающие, вероятно, о судьбе умершего в подземном царстве смерти, наглядно показывают, как много было утеряно из подобных познаний»[3].
Дело в том, что пантеон древних майя был велик и разнообразен. Функции и характерные признаки отдельных богов, их взаимосвязи изучены еще крайне недостаточно. К тому же «основная особенность центральноамериканской мифологии состоит как раз в том, что боги здесь, как правило, не имеют однозначной принадлежности и однозначных функций»[4].
Старые традиционные культы богов — покровителей земледелия и основных сил природы — в условиях складывающегося раннеклассового государства (к началу нашей эры) были видоизменены и приспособлены жрецами для нужд правящей касты. На протяжении тех почти 2000 лет, которые отделяют время появления основного сонма богов у майя и до начала Конкисты, уничтожившей древние традиции индейской культуры, религиозные воззрения местных племен безусловно должны были претерпеть серьезные перемены. Одни боги утратили свои функции и внешние признаки; другие исчезли вовсе; третьи во многом сохранили свой прежний облик и назначение; наконец, появились совершенно новые божества как местного, так и иноземного происхождения. Значительные изменения в религиозных воззрениях майя вызвало, безусловно, тольтекское вторжение на Юкатан в X—XI вв. н. э. Поэтому пути идентификации богов до сих пор очень сложны и далеко не всегда дают нужный эффект. Если боги из иероглифических рукописей отождествляются сейчас с пантеоном майя XVI в. довольно уверенно, то этого отнюдь не скажешь о божествах I тысячелетия н. э. Последние часто отличаются от более поздних своих собратьев уже хотя бы в силу специфики тех памятников, на которых они запечатлены. Понятно, что каменная скульптура будет значительно отличаться в трактовке многих существенных деталей от произведений живописи или рисунков в иероглифических рукописях. Следует также напомнить, что «в различных городах-государствах майя пантеон был разным; и хотя некоторые божества были общими для всех, но называли их часто по-разному»[5]. Все это наставляет быть предельно осторожным при идентификации древних («классических») богов и сопоставлении их с пантеоном XVI в. Можно говорить лишь об условном отождествлении тех и других. Тем не менее сейчас уже создана обширная специальная литература, посвященная как религии майя в целом, так и отдельным ее аспектам[6]. Религия различных областей доиспанской Мезоамерики (в том числе и майя) имеет между собой много общего и восходит, вероятно, к духовному наследию «ольмекской» культуры. Основополагающей в ней является идея о вселенной, ориентированной в семи направлениях. Поверхность земли имеет пять из этих направлений, включая четыре угла по странам света, где стоит по одному «мировому» дереву. Каждое из них служит местом пребывания богов дождя и связано с определенным цветом. Пятое дерево йаш-че — зеленое «древо изобилия» — расположено в центре земли, на пятом направлении.
Над землей находится небесный свод, состоящий из 13 слоев (или ярусов), каждым из которых правит свой бог.
Ниже земной поверхности размещалось 9 ярусов преисподней, управлявшихся девятью богами смерти[7].
В сельской земледельческой религии большое место занимал культ чаков, богов ветра и дождя, покровителей полей. «Верховным богом в пантеоне майя считался Ицамна, бог неба... Ицамна был покровителем жрецов, ему приписывали изобретение письменности и наук. Согласно жреческим учениям, было 13 богов, которые правили миром в следующем порядке: каждый бог находился у власти 30 лет; первые 10 лет он принимал власть у своего предшественника, затем 10 лет правил один, и последние 10 лет он правил вместе с преемником, передавая ему власть»[8].
В целом о пантеоне майя известно еще очень мало. Во всяком случае, «майяский Олимп» был весьма населенным: в рукописи XVIII в. «Ритуал Бакабов» упомянуты имена 166 богов, а в иероглифических книгах XII—XV вв. выделено свыше 30 различных божеств. Это «теоизобилие» объясняется тем, что майяские боги имели множество различных аспектов. Во-первых, многие из них выступали сразу в четырех ипостасях (четыре чака, четыре павахтуна и т. д.), связанных с определенной цветовой символикой. Во-вторых, все представители пантеона майя обычно имеют при себе сопровождающее лицо противоположного пола (бог грозы и богиня грозы и т. д.). И наконец, каждый небесный бог имел в подземном царстве своего «визави», так как он умирал и проходил по мрачным лабиринтам преисподней, чтобы воскреснуть и вновь появиться на небесах. Само солнце умирало в конце каждого дня (в лице бога солнца Ах Кинчиля), скрываясь за линией горизонта на западе. Оно уходило в подземное царство смерти и становилось там одним из повелителей преисподней (в облике страшного ягуароподобного божества)[9].
Наконец, имелись боги-покровители сословий и профессий во главе с Кукульканом («Пернатым Змеем»), божеством царских династий майя на п-ве Юкатан в X—XVI вв.[10].
Среди наименее изученных к настоящему времени проблем майяской религии находится, безусловно, проблема культа предков у древних майя. А между тем этот, казалось бы, весьма частный вопрос имеет большое значение для оценки официальной культуры майя I тысячелетия н. э. в городах-государствах Юкатана, Северной Гватемалы и Белиза.
Культ предков нашел достаточно широкое отражение в мировой этнографической литературе. Особенно много данных на этот счет было собрано на островах Океании и в Африке. «Видное место в религии папуасских племен,— пишет С. А. Токарев,— занимает почитание предков и связанный с ним культ черепов. Например, у населения Порта-Дорэ (северо-восток Новой Гвинеи) есть так называемые „корвары": деревянные фигуры предков, куда вкладываются настоящие черепа»[11]. По мнению подавляющего большинства исследователей, культ предков — наиболее характерная и яркая черта религиозных воззрений населения Тропической Африки. «Культ предков исторически вырос, несомненно, на основе патриархально-родового строя... По мере выделения индивидуальной семьи культ предков принимал и семейные формы...
Наконец, в связи с укреплением племенных и межплеменных союзов и образованием примитивных государств развился и племенной и государственный культ предков — обожествление предков вождя, царей... Этот культ тесно связан с родовым и семейным культом предков (разница та, что первый был публичный, а второй — частный, домашний)»[12].
Для того чтобы проиллюстрировать высказанные выше положения, можно сослаться на этноисторические материалы африканского племени баганда (Буганда). «Особенно сложные и пышные формы,— отмечает Б. И. Шаревская,— принял культ духов-предков в царском роде. Смерть и погребение царя-кабаки были сопряжены с длинной цепью церемоний... Труп царя подвергался копчению до высушивания, затем его хоронили в деревянной гробнице, окруженной оградой. В древние времена убивали приближенных и рабов и хоронили их вместе с царем. Второй цикл похорон состоял в том, что от черепа отделяли нижнюю челюсть умершего царя, которую украшали и сохраняли. Считалось, что умершие цари продолжают свое правление. Их духи почитались как боги. Каждому умершему возводился особый поминальный храм, в котором якобы обитал его дух (здесь хранилась его челюсть)... При храме находился верховный жрец и жрец-медиум, научившийся еще при жизни умершего подражать его голосу. Живой царь часто обращался за советом к умершему отцу или деду, т. е. получал прорицания от его духа.
К приходу царя челюсть умершего помещали на трон, царь обращался к ней с вопросом, называя ее „отец". Медиум подготовлялся заранее: курил крепкий табак, пил одурманивающее снадобье и, приведя себя в состояние транса, начинал изрекать „прорицания". Бормотания медиума интерпретировались находящимся здесь верховным жрецом»[13].
Обожествлялись предки царского рода и в государстве Бенин, причем культ обожествленных покойных царей стал государственной религией страны. «Каждому умершему царю... посвящалась отдельная поминальная часовня... с алтарем, на котором помещалась отлитая из бронзы скульптурная голова, представлявшая обожествленного покойника»[14].
Индейцы-тараумара, живущие на севере Мексики, для испрашивания дождя во время засухи обращаются за помощью к духам предков, устраивая на их могилах обильные жертвоприношения[15].
Культ предков на уровне простой земледельческой общины хорошо описан этнографами для майя-чорти, живущих на территории горной Гватемалы и Гондураса. Празднество в честь предков — «Цикинь — отмечается чорти в ноябре, во время почти 100-дневного перерыва в сельскохозяйственных работах, и является строго обязательным для каждой семьи, несмотря на большие материальные затраты.
«Цикин» проводится всегда в доме главы семьи, куда собираются в назначенный день все близкие родственники. Они приносят с собой множество продуктов и готовят обильное пиршество для предков. Перед домашним алтарем ставят праздничный большой стол, где каждому покойнику отводится свое определенное место. Там же на сиденья кладут комплекты новой одежды в зависимости от пола и возраста умершего. Когда все приготовления закончены, собравшиеся поют хором специальную песню-молитву и приглашают покойных родичей принять участие в пиршестве. Затем все выходят из дома, плотно закрывают двери и ждут снаружи в благоговейном молчании. По поверьям чорти, в этот самый момент в доме собираются духи умерших предков. Они надевают новые одежды, едят, пьют и курят, радуясь тому вниманию, которое уделено им со стороны живых родственников. Затем, через определенное время, к пиршеству мертвецов присоединяются и живые. Считается, что духи предков приходят к людям и в горе, и в радости, они охраняют семью от бед и напастей, помогают во всех работах и начинаниях и содействуют небесным богам в посылании на землю обильных дождей и тем самым обеспечению хорошего урожая[16].
Много интересных материалов о культе предков собрали во время своих полевых исследований 50—60-х годов нашего века в горном Чьяпасе (Мексика) у майя-цоциль и майя-цельталь этнографы США[17]. В Синакантане — одном из главных центров майя-цоциль — наиболее важными лицами в местном пантеоне были обожествленные предки (totilme iletik — «отцы-матери»). Они, по представлениям индейцев, выглядят как пожилые люди и обитают внутри гор и холмов[18]. Индейцы регулярно приносят духам предков различные дары и устраивают в их честь пышные церемонии. Боги-предки, как считается у майя-цоциль, могут и наградить, и наказать человека в зависимости от его поведения. Боги-предки охраняют жизнь своих сородичей, приносят плодородие полям, ниспосылают воду для ростков маиса и жизненных нужд и т. д. Но они же и поражают ударами огненных молний всех отступников и нерадивых, всех, кто не заботится о памяти предков[19].
Согласно данным историка Р. Л. Ройса, на п-ове Юкатан в XVI в. все индейские общины делились по вертикали на особые родословные группы. Каждая такая группа имела своего особого бога-покровителя, чаще всего обожествленного предка. Люди, имеющие одинаковое «родовое» имя (патронимия), считали себя родственниками. И все эти отношения были тщательно записаны в их иероглифических книгах[20].
Достаточно полную информацию о культе предков у майя накануне испанского завоевания в XVI в. дают нам и различные исторические документы индейских и европейских авторов. Испанский хронист Хуан де Вильягутьерре Сото-Майор, описывая последнее независимое государство майя-ицев — Тайясаль, уцелевшее в непроходимых джунглях Северной Гватемалы вплоть до конца XVII в. отмечает, что в столице майя-ицев имелось «большое святилище, принадлежащее правителю Канеку и его предкам, которые были когда-то царями в провинциях Юкатана»[21].
«Они,— пишет об индейцах Юкатана Лопес де Когольюдо,— поклонялись как богам своим умершим царям»[22].
Индеец-майя из знатного рода правителей Тутуль-Шивов — Гаспар Антонио Чи приводит следующие интересные факты о культе предков на Юкатане: «И главными идолами, которым они приносили жертвы, были статуи мужей в их естественном обличье, которые были выдающимися и храбрыми людьми и которых они вызывали... чтобы те смогли помочь им в войнах, даровали процветание и продлили их жизни...»[23].
Главный наш источник по культуре майя XVI в.— испанский; епископ Диего де Ланда приводит еще более подробное описание культа предков (как предков простых общинников, так и царских) на Юкатане в канун европейского завоевания: «Они погребали [умерших] внутри своих домов или позади их, помещая им в могилу несколько своих идолов; если это был жрец, то несколько книг, если колдун, то его колдовские камни и снаряжение. Обычно они покидали дом и оставляли его необитаемым после погребения. Иначе было, когда в нем жило много людей, в чьем обществе они отчасти теряли страх, который вызывал у них мертвец. Что до сеньоров и людей очень значительных, то они сжигали их тела, клали пепел в большие сосуды и строили над ними храмы, как показывают сделанные в древности, которые встречались в Исамале. В настоящее время бывает, что пепел кладут в статуи, сделанные полыми из глины, если [умершие] были великими сеньорами.
Отдельные знатные люди делали для своих отцов деревянные статуи, у которых оставляли отверстие в затылке; они сжигали какую-нибудь часть тела, клали туда пепел и закрывали его; затем они сдирали у умерших кожу с затылка и прикрепляли ее там, погребая остальное по обычаю. Они сохраняли эти статуи с большим почитанием между своими идолами.
У сеньоров древнего рода Коком они отрубали головы, когда они умирали, и, сварив их, очищали от мяса; затем отпиливали заднюю половину темени, оставляя переднюю с челюстями и зубами. У этих половин черепов заменяли недостающее мясо особой смолой и делали их очень похожими [на таких], какими они были [при жизни]. Они держали их вместе со статуями с пеплом и все это хранили в молельнях своих домов, со своими идолами, с очень большим почитанием и благоговением. Во все дни их праздников и увеселений они им делали приношения из своих кушаний, чтобы они не испытывали недостатка в них в другой жизни, где, как они думали, покоились их души и пользовались их дарами»[24].
Нужно сказать, что археологические материалы I тысячелетия н. э. из городов майя дают прямые подтверждения свидетельствам Ланды. В Тикале, еще на стадии формирования института царской власти, в I в. до н. э., в районе «Северного Акрополя», была сооружена каменная гробница (погребение № 85). На полу склепа, увенчанного ступенчатым сводом, находился скелет взрослого мужчины, плотно спеленутый тканью. Череп и берцовые кости ног отсутствовали. На месте черепа лежала великолепная маска из зеленого камня, глаза и зубы которой были инкрустированы раковинами[25]. Хотя маска довольно реалистично передает черты лица какого-то человека, ее вряд ли следует считать портретным изображением умершего. Дело в том, что в верхней части маски искусно вырезано подобие диадемы со стилизованным початком маиса в центре. Опираясь на данный факт, Р. В. Кинжалов рассматривает указанный предмет как «древнейшее изображение божества кукурузы» у майя[26]. Если это так, то перед нами погребение какого-то знатного персонажа в маске бога кукурузы, часть костей которого (череп и длинные кости ног) была намеренно изъята еще в древности для совершения определенных обрядов.
В пышном раннеклассическом (V в. н. э.) погребении правителя майя (погребение № 48) из Тикаля также отсутствовали череп и берцовые кости[27].
В Вашактуне (Гватемала) один череп из богатой гробницы был рассечен поперек, и у него отсутствовала передняя часть, что подтверждает наличие у майя в древности искусственной реставрации голов правителей[28], упоминаемой Ландой, и очень сходно с подобной же практикой среди обожествленных царьков Тропической Африки, о которых шла речь выше.
Судя по иконографии, особым почитанием у майя в классический период помимо черепов предков пользовались и длинные кости ног. На одной из стел Агуас Кальентес I тысячелетия н. э. правитель изображен в торжественной позе с берцовой человеческой костью в руке вместо обычного в таких случаях царского скипетра или другого атрибута власти, что может косвенно говорить о том, что апалогичную функцию (типа скипетра) играл и данный предмет[29].
Несколько раз (в Копане, Чьяпа де Корсо, Хайна, Тикале и на Юкатане) археологам удавалось найти в ходе раскопок берцовые человеческие кости с изящными резными изображениями и иероглифами: это, как правило, мотивы, прямо связанные с культом правителя или его предков (правитель, сидящий на троне; мифологические сцены и т. д.)[30].
Таким образом, накануне испанского завоевания культ предков играл существенную роль в религиозных обрядах майя. Он осуществлялся первоначально в семейных святилищах и внутри домов, так как умерших хоронили здесь же — под полами жилых домов или поблизости от них. Как и все земледельческие народы, майя придавали общению с духами предков весьма большое значение, ожидая от них предсказаний будущего и покровительства во всех делах и начинаниях (хороший урожай, оберегание от болезней и т. д.). Так, в Дрезденской рукописи XII в. бог-покровитель земледельцев в специально отведенные для этого по ритуальному календарю дни совершает обряды на могилах предков и общается с их духами. В тексте рукописи об этом говорится так:
«6 [дней до] XI [числа].
Нисходит посетить умерших
[бог дождя] Кашиш [для]
нового расчета дел...»[31]
На рисунке, сопровождающем текст, изображен бог дождя, который сидит с топором в руке на низкой платформе с символами смерти (белые скрещенные кости), указывая рукой вниз.
Известно, что накануне Конкисты рядовые общинники майя хоронили своих покойников под полами и платформами домов, после чего, согласно некоторым источникам XVI в. (Диего де Ланда), обитатели дома покидали его, оставляя его в полном владении призрака умершего. Однако археологические исследования не подтверждают подобных сообщений, по крайней мере для до классического (I тысячелетие до н. э.) и классического (I тысячелетие н. э.) периодов.
При раскопках рядовых жилищ в Вашактуне, Тикале, Алтар де Сакрифисьос, Бартон Рамье и т. д. выяснилось, что захоронения в них совершались многократно, но дом тем не менее продолжал нормально функционировать[32].
В Тикале жилые и хозяйственные постройки обычно встречаются группами по 2—5 строений, возведенных вокруг прямоугольных внутренних двориков. Археологи на основе этнографических параллелей с полным правом отождествляют каждую такую группу с домохозяйством одной большой патрилокальной семьи. Почти во всех этих домохозяйствах одна из построек архитектурно (размерами, отделкой), да и более богатым набором утвари, несколько выделялась среди других. Именно в ней и находилось обычно большинство погребений. Видимо, в этих просторных домах жили главы семей каждой такой группы — старшие в своих большесемейных коллективах[33].
По мере усиления социального размежевания в обществе майя и укрепления власти правителя на первый план в майяской религии все более выступает поклонение царским предкам. Оно осуществляется в специальных храмах и над гробницами наиболее почитаемых умерших лиц из правящей династии. Наличие подобного культа у майя отражено в письменных источниках X—XVI вв.
А как обстояло дело в более ранний период, в первых восьми веках нашей эры, когда цивилизация майя на юге Мексики и севере Гватемалы достигла своего наивысшего расцвета?
Наиболее изученным археологами памятником классического периода майя в настоящее время является Тикаль, расположенный в департаменте Петен, на севере Гватемалы. Именно материалы из этого города и послужили основой для дальнейших выводов и рассуждений.
Если обратиться к сооружениям центральной части Тикаля, то здесь, как и в центре любого другого классического города майя, можно выделить три основных компонента: храмы, дворцы и стелы (алтари), как резные, так и гладкие. О том, что стелы и связанные с ними алтари непосредственно касаются личности правителей городов-государств и что возле стел совершались какие-то сложные религиозные обряды (т. е. что они служили объектом культа), уже неоднократно говорилось в специальной литературе[34].
Во многих случаях под основанием стел или близ него встречаются ритуальные тайники с весьма специфическим набором предметов, среди которых выделяются стандартные наборы из 9 фигурных кремней и 9 кусков резного обсидиана. Данные предметы безусловно связаны с культовыми церемониями в честь небесных и подземных божеств майяского пантеона[35].
Подобные же тайники с ритуальными приношениями встречаются в Тикале лишь в трех случаях: а) под стелами, б) в храмах, в) во дворцах (под полами и лестницами). В других типах построек майя данная черта обрядности до сих пор не отмечена. Следовательно, храмы, дворцы и монументы, если судить по сходству ритуалов, были как-то связаны между собой.
Мы знаем, что стелы и алтари, как правило, расположены возле главных храмов города. Таким образом, налицо и еще одно направление взаимных связей. Что же представлял собой тикальский храм классического периода?
Храм I (датируется около
Над дверными проемами Храма I — деревянные балки-притолоки из твердого дерева сапоте. Часть из них — с резьбой. Уцелели до наших дней притолоки № 2 и 3, на которых изображена каноническая фигура правителя в пышном костюме, сидящего на троне с атрибутами власти в руках (гротескный скипетр и круглый щиток с маской солнечного божества); на притолоке № 3 за спиной сидящего на троне правителя стоит гигантская фигура ягуара в позе протектора — вытянув когтистую лапу над головой правителя. Учитывая мифологические воззрения древних майя (особенно эпос «Пополь-Вух» и упомянутых там четырех божественных предков — ягуаров), перед нами, вероятно, обожествленный предок царской династии в образе ягуара.
Таким образом, не исключено, что на гребне храма и на его резных притолоках изображен один и тот же конкретный правитель и что, следовательно, данный храм посвящен культу одного из правителей Тикаля. В ходе исследований под основанием пирамиды Храма I археологи нашли интереснейшую гробницу (погребение № 116). Она была вырублена в скалистом грунте, позднее точно над устьем шахты, ведущей к гробнице, был возведен сам храм, так что гробница оказалась под центральной точкой основания пирамиды.
То обстоятельство, что Храм I был поставлен над гробницей) какого-то знатного персонажа (по всем данным, правителя Тикаля), показывает, что храм занимал по отношению к гробнице подчиненное положение. Вероятно, умерший, похороненный в гробнице, и персонаж, запечатленный на резных притолоках и гребне Храма I,— одно и то же лицо. Следовательно, перед нами заупокойный царский храм. Но в таком случае и изображение в храме, и стелы (будь то резные или гладкие) возведены и изготовлены не при жизни прославляемого ими правителя, а уже после его смерти и похорон, хотя там могли изображаться его прошлые конкретные «деяния» либо на поле брани, либо в ритуалах и т. д.
Традиция ставить храм над устьем гробницы знатного персонажа (скорее всего правителя) появилась в Тикале еще в самом конце I тысячелетия до н. э., точнее — в I в. до н. э. (погребения 166, 167, 85)[36].
В классический период к числу пышных погребений, которые можно связывать с правителями города и над которыми сразу же возводились заупокойные храмы, относятся: погребение 116 в Храме I; погребение 77 (конец VIII в. н. э.) под Храмом 5D-15 в районе Западной площади; погребение 160 (раннеклассическое) — под основанием Храма 7F-30; погребение 196 (начало VIII в.) — под основанием Храма 5D-73 (Главная площадь); погребение 195 (
Все эти гробницы, включая и самые ранние (I в. до н. э.), были сделаны до начала строительства перекрывающих их храмов. Все они расположены в самом центре города. И все они могут рассматриваться как царские захоронения.
Интересно, что скелеты главных персонажей в гробницах, стены и платформы перекрывающих их храмов и, наконец, поверхность стоящих рядом с храмами стел, там, где это удается проследить, всегда покрыты красной краской. Эта черта (в I тысячелетии н. э.), ни разу не отмечена у майя в рядовых захоронениях или в рядовых жилищах и, видимо, отражает один из обрядов, связанных с культом правителя. Во всех вышеназванных случаях (комплекс гробница — храм — стела) речь, видимо, идет об археологическом отражении заупокойного царского культа, и, таким образом, многие центральные храмовые здания в районе Главной площади Тикаля — это заупокойные храмы местных династов. Такой же вывод сделан и для других городов майя (см. работы А. Руса Луилье о Паленке)[37]. Поскольку возведение величественной каменной) пирамиды с богато украшенным храмом наверху требовало, вероятно, довольно значительного времени, то и запечатленные на его гребне, рельефах и притолоках мотивы и поставленные возле храма стелы с аналогичными сценами очевидно относятся к жизни и деяниям давно умерших людей и отражают скорее всего культ обожествленных предков царской династии.
Не отвлекаясь на детальное описание всех царских гробниц Тикаля с их заупокойными храмами, остановимся на самой богатой из них — погребении 116. Гробница была сделана на дне шахты шестиметровой глубины, пробитой от уровня Главной площади непосредственно перед строительством Храма I, и представляла собой просторное помещение с каменными стенами и ступенчатым сводом (камера имела
По внешнему виду погребальная камера напоминала комнату дворцового или храмового здания, но без дверного проема. Ступенчатый свод сложен из плит известняка, с тремя деревянными балками-распорками.
Почти весь пол погребальной камеры занимала прямоугольная, сложенная из камня платформа высотой
Вокруг скелета разложено 20 керамических сосудов, в том числе фигурных (трипод в виде большой, разрезанной пополам раковины; алебастровая ваза; ваза с нефритовой мозаикой). В центре и в южной части гробницы вне платформы лежало еще 20 глиняных сосудов (10 из них — полихромные вазы с «дворцовыми» сценами: «правитель на троне», «дворцовые приемы» и т. д. и иероглифическими надписями некалендарного характера). На скелете обнаружено множество нефритовых украшений, жемчуга и резных раковинных бус и привесок и т. д. Нефритовые пластинки украшали и край (бахрому) циновки. В южном конце гробницы, на полу, найдено скопление обработанных костей с тонкой гравировкой. Сверху на них лежала небольшая нефритовая статуэтка мужчины, сидящего на коленях со скрещенными на плечах кистями рук и в набедренной повязке. Среди костей — две человеческие берцовых кости, другие — от различных животных, с резными колонками иероглифов и следами пурпурно-красной краски на них. Из общей массы сильно разрушившихся костей (89 шт.) на 37 были резные изображения (в духе Дрезденского кодекса) и иероглифы со следами пурпурной краски. Изображения — мифологические и символические (каноэ с богами и животными), есть мотив стоящего связанного пленника.
Керамика из погребения 116 относится к позднеклассическому времени; по стилю архитектуры Храм I— тоже позднеклассический (600-900 гг. н. э.). Образцы дерева из балок Храма I дали по С14, дату
Не менее интересные материалы о культе царских предков дают и другие города майя I тысячелетия н. э. — например, Йашчплан и Копан.
Т. Проскурякова (США), суммировав все известные в Йашчилане эпиграфические, архитектурные и скульптурные памятники, сумела выделить среди них «летопись» о жизни и деяниях трех правителей города, получивших условные названия «Щит-Ягуар», «Птица-Ягуар» и «Птица-Лапа Ягуара» — по внешнему виду иероглифов, связанных с портретами этих лиц[39]. Она проследила по календарным датам и сопровождающим их сюжетам основные события из жизни упомянутых правителей: рождение, восшествие на престол, победоносные войны с соседями, участие в религиозных церемониях (в том числе в обряде поклонения обожествленным предкам), «династические» сцены — получение и демонстрация символов власти (скипетров, щитов, ритуальных эмблем) и т. д.[40].
Для нас особый интерес представляют выводы Т. Проскуряковой относительно назначения некоторых построек Йашчилана. «Скульптуры и надписи из здания № 44,— пишет она,— содержат наиболее полный отчет о жизни „Щита-Ягуара", отмечая его военные успехи...
Самая поздняя дата относится здесь к
Здание № 44 находится на Западном Акрополе и представляет собой длинную продолговатую постройку, внутреннее пространство которой разделено контрфорсами на 5 помещений. Внутрь ведут три дверных проема с резными каменными притолоками (№ 44, 45, 46 с календарной датой
Подлинным мемориалом в честь военных побед «Щита-Ягуара» служит и здание № 41, перед фасадом которого на террасах-платформах было установлено 5 резных стел с алтарями (стелы № 15, 16, 18, 19, 20 с календарными датами 667—692 гг. п. э.). На всех стелах запечатлен канонический мотив победы: грозный правитель с копьем в руке и стоящая перед ним на коленях жалкая фигурка связанного пленника, олицетворяющего разгромленного врага[43]. Соседний с этим зданием храм Str. 40 имеет перед фасадом 3 резные стелы с алтарями (стелы № 11, 12, 13 с датой
Т. Проскурякова считает, что на стеле № 11 изображен правитель «Птица-Ягуар» (сын «Щита-Ягуара») в маске бога солнца и с подданными у своих ног. Выше — в «небесном картуше» — изображен умерший и обожествленный отец правителя—«Щит-Ягуар». На стеле № 12 надпись говорит о смерти «Щита-Ягуара», а стела № 13 дает его портрет, где царь представлен с длинным жезлом в руке[44].
Таким образом, перед нами, несомненно, мемориальные храмы в честь обожествленных предков царской династии. Неизвестно, есть ли под их платформами пышные захоронения этих почивших владык Йашчилана, так как широких раскопок в зоне города до сих пор почти не велось. Но такая возможность, учитывая аналогичные примеры в Паленке и Тикале, весьма вероятна. Особенно много мемориальных монументов и сооружений посвящено «Щиту-Ягуару». Отсюда Т. Проскурякова делает вывод, что он был основателем новой династии и впоследствии различные лица претендовали на престол, ссылаясь на свое прямое родство с ним[45].
В главной архитектурной группе города Копана, расположенного в Гондурасе, на самой южной оконечности территории майя, необходимо обратить внимание на храм № 26 с великолепной «Иероглифической» лестницей. От самого храма, к сожалению, сейчас мало что осталось, но археологам удалось восстановить его точные размеры и план. «Судя по этим данным,— пишет Р. В. Кинжалов,— здание имело одну небольшую комнату с обычным сводчатым перекрытием. Культовое значение его, однако, было очень велико. Об этом свидетельствует надпись фигурными иероглифами, помещенная, как фриз, на внутренних стенах и нижней части свода, а также необычайно богатое, даже для копанской архитектуры, убранство центральной лестницы. Эта лестница, названная „Иероглифической",— замечательный пример гармонического сочетания архитектуры и скульптуры, очевидно, один из самых выдающихся памятников монументального искусства Копана... Вертикальная поверхность каждой из 63 ступеней сплошь покрыта иероглифами. Общее число знаков достигает 2500... Большинство исследователей считает, что содержанием надписи является историческое повествование, охватывающее промежуток примерно в двести лет (судя по имеющейся в ней самой ранней и самой поздней дате). Поражает исключительно богатое скульптурное убранство лестницы... У подножия, посредине, стоит большой алтарь с рельефной композицией наверху и изображением гигантской змеиной маски на передней части. Рядом с алтарем находится высокая стела „М". Через каждые десять ступеней помещены круглые скульптуры в виде сидящих на тронах человеческих фигур в парадных одеяниях и причудливых шлемах с пышными плюмажами; всего таких фигур пять...»[46]. Стела «М» имеет под своим основанием тайник в виде каменной крестообразной камеры со ступенчатым сводом, и в нем 30 глиняных сосудов, несколько кусков нефрита и большая морская раковина. Дата на стеле соответствует
Мне представляется, что храм № 26 со всеми его сопутствующими деталями — не что иное, как святилище в честь царских предков: об этом свидетельствует наличие большого исторического текста, описывающего события за двухсотлетний период, пяти тронных статуй равных и, видимо, давно умерших правителей, и, наконец, непосредственная близость храма к царскому дворцу (здание № 11), что отмечено также и в Тикале, и в Паленке.
Южнее главного архитектурного комплекса Копана, вблизи храма № 36, под вымосткой большой площади, была обнаружена каменная гробница (№ 1) со ступенчатым сводом. Внутри — остатки двух человеческих скелетов. Главный погребенный лежал на спине, головой на юг. Часть его зубов была искусственно подпилена и имела вставки из крошечных нефритовых дисков. Инвентарь гробницы состоял из 12 керамических сосудов (в том числе полихромные вазы с изображением «дворцовых» сцен), нефритовых подвесок и бус, морских раковин, обсидиановых ножей, глиняной свистульки, кости оленя, панциря черепахи и двух черепов пеккари с тончайшими резными изображениями. Особенно интересен первый из них: на нем вырезана дата, соответствующая
Судя по приведенным выше данным, культ предков играл существенную роль в религиозных обрядах всех слоев общества майя. Он осуществлялся первоначально только в семейных святилищах и внутри домов, так как умерших хоронили тут же, под полами жилищ. Как и все земледельческие народы, майя придавали общению с духами умерших, у которых они искали покровительства, весьма важное значение. Однако по мере усиления классовых противоречий в обществе майя и укрепления власти правителя на первый план выступает поклонение царским предкам. Культ предков правителя осуществляется теперь в специальных храмах, возведенных над гробницами наиболее почитаемых представителей правящей династии. Судя по материальным признакам проявления этого культа (культ стелы-алтаря и размещение монументов на главных площадях) и по размаху архитектурного строительства в этой связи, уже на рубеже нашей эры поклонение царским предкам приобрело характер общегосударственной религии. Именно данная особенность майяской религии оказала непосредственное влияние как на официальное искусство городов-государств I тысячелетия н. э., так и на их внешний вид и планировку. Наиболее ярким образцом такого рода мемориальных сооружений, связанных с заупокойным культом правителя и его предков, служит «Храм Надписей» в Паленке (VIII в. н. э.) : там между гробницей правителя и храмом паверху существует не только опосредствованная, но и прямая связь — через особую каменную трубу—«канал для души», по меткому выражению А. Руса Луилье[49].
[1] Ю. В. Кнорозов. Иероглифические рукописи майя. Л., 1975.
[2] Правда, здесь ситуация также быстро меняется к лучшему. Недавно Ю. В. Кнорозов приступил к широкому чтению иероглифических текстов на керамических сосудах майя I тысячелетия н. э. См.: Ю. Кнорозов, В. Гуляев. Заговорившие письмена.— «Наука и жизнь». 1979, № 2.
[3] D. Dütting. The Great Goddess in classic Maya religion belief.— «Zeitschrift für Ethnologie». Bd 101. Hft. 1. Braunschweig, 1976, с 41.
[4] F. Anders. Das Pantheon der Maya. Graz, 1963, с. 89.
[5] Ю. В. Кнорозов. Комментарии. — Диего де Ланда. Сообщение о делах в Юкатане. М.— Л., 1955, с. 50.
[6] Необходимо отметить особенно цепные работы: P. Schellhas. Representations of Deities of the Maya manuscripts.— «Papers of the
[7] Ю. В. Кнорозов. Пантеон древних майя, с. 1.
[8] Ю. В. Кнорозов. Письменность индейцев майя. М.— Л., 1963, с. 29—30.
[9] M. D. Сое. The Maya. L., 1966, с. 151—152.
[10] Там же, с. 152.
[11] С. А. Токарев. Религия в истории народов мира. М., 1964, с. 51.
[12] Там же, с. 119, 133-134.
[13] Б. И. Шаревская. Старые и новые религии Тропической и Южной Африки. М., 1964, с. 119.
[14] Там же, с. 151.
[15] I. G. Frazer. The magical origin of kings. L., 1968, с 93.
[16] R. Girаrd. Los Mayas.
[17] E. Z. Vоgt. Ancestor Worsship in Zinacantan Religion.— «Actas y Memorias
[18] Там же, с. 281-282.
[19] Там же, с. 282-283.
[20] R. L. Roys. The Indian background of colonial
[21] J. Villagutierre Soto-Мауог. Historia de la conquista de la provincia de el Itza.
[22] L. Cogolludo. Historia de Yucatan. Vol. 1.
[23] The «Historical Recollections» of Gaspar Antonio Chi. Provo, Utah, 1952, с 41.
[24] Диего де Ланда. Сообщение о делах в Юкатане. М.—Л., 1955, с. 163-164.
[25] W. R. Coe.
[26] P. В. Кинжалов. Искусство древних майя. Л., 1968, с. 36.
[27] W. R. Сое.
[28] В. И. Гуляев. Города-государства майя. М., 1979, с. 160.
[29] H. Spinden. Maya art and civilization, с. 168.
[30] W. R. Сое.
[31] Ю. В.Кнорозов. Иероглифические рукописи майя, с. 55.
[32] W. A. Havi1and. Prehistoric settlement at
[33] W. A. Havi1and. Prehistoric settlement, с 105—107.
[34] В. И. Гуляев. Города-государства майя, гл. V.
[35] В. И. Гуляев. Становление царской власти у древних майя. — Становление классов и государства. М., 1976.
[36] Там же, с. 237—239.
[37] A. Ruz Lhui11ier. La civilizacion de los Mayas Antiguos.
[38] W. R. Соe.
[39] T. Proskouriakoff. Historical data in the inscriptions of Yaxchilan. P. 1.— «Estudios de Cultura Maya». Vol. 3.
[40] T. Proskouriakoff. Historical data in inscriptions of Yaxchilan.
[41] T. Proskouriakoff. Historical data, 1963, с 154
[42] S. G. Mоr1ey. The Inscriptions of Peten. Vol. 2.
[43] Там же, с. 397, 424-429.
[44] Т. Proskouriakoff. Historical data, 1964, с. 181.
[45] Там же, 1963, с. 162.
[46] Р. В. Кинжалов. Искусство древних майя, с. 64, 66.
[47] G. Strömsvik. Guide book to the ruins of Copan.—«Carnegie Inst Publication», № 577.
[48]
[49] В. И. Гуляев. Царская гробница в Паленке: легенды и факты.— «Советская этнография». 1981, № 2, с. 142.
Материал прислал: Стюфляев Максим