Мастера по обработке раковин

Как уже отмечалось, их существование подтверждается письменными источниками (Когольюдо)[306]. Не менее красноречивы и археологические данные. Например, при раскопках в Тикале найдено множество раковин, как целых (особенно «спондилус») — свыше 30 шт., так и в виде готовых изделий (сотни предметов): бусы, привески, нашивные пластинки, погремушки, фигурки людей, богов и животных, мозаичная работа и т.д.[307] Это служит весомым доказательством в пользу наличия в городе особой категории ремесленников, занятых обработкой раковин. Изготовление великолепных и сложных мозаичных масок с инкрустациями из раковин, предназначенных для культовых целей, было по плечу только профессионалу[308]. Нужды культа и знати (украшения для парадного костюма) обслуживало, по-видимому, и большинство других ремесленников — мастеров по обработке раковин. Следует также учесть, что высоко ценимые майя раковины «спондилус» и другие крупные виды раковин происходят либо с Тихоокеанского, либо с Атлантического побережья, т.е. за сотни километров от Тикаля и других городов Петена. Следовательно, это было очень дорогое сырье. Для его добывания нужно было либо снаряжать дальние торговые экспедиции, либо платить хорошую цену приезжим торговцам.

Несколько иная ситуация существовала в прибрежных районах и на островах, где раковины были всем доступным и широко распространенным сырьем. Здесь можно предполагать и наличие мастеров, работающих на рынок, и обработку раковин даже в пределах семей: простые бусы, подвески, сосуды, ложки-черпаки, свистульки и т.д. Подтверждением этому могут служить археологические материалы с острова Хайна, расположенного у побережья Юкатана[309]. Таким образом, из всего вышесказанного следует: у майя, бесспорно, существовала категория ремесленников-профессионалов, выпускавших продукцию на обмен; их работа заключалась в основном в изготовлении предметов роскоши и культа, предназначенных для удовлетворения потребностей правящего класса майяских городов-государств; развитие товарного производства и обмена внутри основной массы населения было весьма ограниченным.

К сожалению, об организации ремесла у нас почти нет никаких сведений. Хроники, посвященные майя, сравнительно редко говорят об этом. Согласно Лас Касасу, художники, мастера по изделиям из перьев, резчики по дереву и камню, ювелиры и т.д. «поклонялись и приносили жертвы младшим сыновьям (богов-творцов Ицамны и Иш Чель. — В.Г.) — Хунчевену и Ханахану»[310], т.е. имели богов-покровителей своих профессий. «С возникновением государства, — пишет Ю.В.Кнорозов, — появились божества-покровители сословий и профессий. Праздники в честь богов-покровителей земледелия были всеобщими. Особо справлялись праздники богов-покровителей охоты, рыбной ловли, пчеловодства и плантаций какао. Жрецы, врачи, колдуны, воины, купцы и ремесленники имели своих богов-покровителей и свои праздники»[311]. К этому списку следует, очевидно, добавить и некоторые категории ремесла. Наличие богов-покровителей профессий — это, в свою очередь, несомненный признак существования специалистов-ремесленников у древних майя. Интересно отметить, что у ацтеков, по сообщению Саагуна, к числу профессионалов-ремесленников, живших в отдельном квартале и имевших своих богов-покровителей, отнесены: золотых и серебряных дел мастера, мастера по изделиям из перьев («амантеки») и мастера по обработке драгоценных камней[312].

Таким образом, наблюдается почти полное совпадение списка ремесленников-профессионалов у майя (по Лас Касасу) и ацтеков (по Саагуну): это ремесленники-ювелиры и изготовители предметов роскоши. Были ли даже эти ремесленники абсолютно свободными от занятия земледелием — мы точно не знаем. Можно только предполагать, что они жили доходами от своей профессии. Судя по параллелям с ацтеками, где аналогичная ситуация освещена источниками несколько лучше, та часть ремесленников майя, которая работала на нужды двора и правящей верхушки, существовала за счет своей продукции. Богатство и власть царя и знати были весьма значительными. Их потребности в предметах роскоши росли с каждым днем. Поэтому часть прибавочного продукта попадала, видимо, в руки работавших на привилегированные слои общества ремесленников[313].

На каких условиях они работали? Были ли они работниками, служивших при особе правителя или знатного лица, или же работали по договору? Для майя у нас нет никаких сведений на этот счет. Что касается ацтеков, то многие ремесленники были независимыми и ждали, когда их наймут. Кортес сообщает, что «на всех рынках и площадях Теночтитлана встречались ежедневно работники всякого рода в ожидании того, кто наймет их на этот день»[314]. Хронист Диего Дуран упоминает такой факт. Правитель ацтеков Моктесума приказал сделать для него большую каменную статую и для этой цели созвал скульпторов со всей Мексики. После окончания работы «он распорядился выдать им плату за их работу, и им дали много нош маиса и фасоли, перца, плащей и рубах для их жен и детей; дали некоторое число нош какао… и каждому дали одного раба…»[315].

Таким образом, ремесленники у ацтеков нанимались правителем для какой-либо срочной, но временной работы. Однако были, видимо, и постоянно жившие при дворце ремесленники. Во всяком случае, так считает, со ссылкой на данные Саагуна, австрийский исследователь Фридрих Катц[316]. Этот же автор на основе некоторых письменных источников приходит к выводу о довольно высоком социальном статусе ряда категорий ремесленников в ацтекском обществе (наличие некоторых привилегий, освобождение от личных повинностей и т.д.)[317].

Относительно майя у нас нет пока никаких данных на этот счет. Остается предполагать, учитывая большое сходство коренных социально-экономических институтов у всех доколумбовых народов Мезоамерики, что близкая ситуация имела место и в майяском ремесле.

[306] Cogolludo L. de, Т. 1, 1954, p. 339.

[307] Moholy-Nagy H., 1963, p. 66–70.

[308] Сое W.R., 1965, p. 30.

[309] Piña Chan R., 1968, p. 71.

[310] Las Casas В. de, Т. 1, 1967, p. 506.

[311] Кнорозов Ю.В., 1975, с. 230.

[312] Sahagun В. de, 1969, р. 56–58, 60–65.

[313] Katz F., 1969, р. 51, 52.

[314] Cortes H., 1963.

[315] Duran D. de, Т. 1, 1867–1880, р. 514.

[316] Katz F., 1969, р. 53.

[317] Ibid., р. 54.