Религиозные представления. Часть 3.

3

Древнемайяские культы харак­терны сложными и изощренными ритуалами. Основной их целью было, как и во всех других религиях, умилостивление божеств и получение от них различных благ. Ланда дает подробное изло­жение календарных праздников и сопутствовавших им обрядов (1955, стр. 169—191). Эти разделы его сочинения представляют неоценимый источник по майяской религии, так как ни один дру­гой автор не сообщает подобных сведений. Из текста Ланды видно, как разнообразны и многочисленны были культовые дей­ства. О некоторых из них уже упоминалось выше, в главах II и VI.

К числу обрядов принадлежали воскурения ароматными смо­лами, прежде всего копалом, молитвы, культовые танцы и песно­пения, посты и бдения в храмах, жертвоприношения самого раз­личного вида. В жертву приносились цветы и ветви кустарников, плоды и другие продукты питания, кушанья (изготовлявшиеся без соли и перца), бальче, ткани, изделия и статуэтки из глины, нефрита, кости и раковин, перья ценных птиц и др. Обычно жерт­венные предметы вымазывались синей или голубой краской.

Очень распространенным обрядом было принесение в жертву животных и птиц: собак, оленей, кабанов, белок, игуан, ягуаров, индюков, перепелок, черепах и др. Сердца жертв или сжигались (Ланда, 1955, стр. 182), или помещались между двумя чашами и в таком виде подносились изображению божества (там же, стр. 184). При раскопках Вашактуна и Сан-Хосе в Британском Гондурасе археологами были найдены человеческие черепа, поме­щенные между двумя блюдами (О. G. Ricketson and E. В., 1937, pp. 150—53; J. E. S. Thompson, 1939a, p. 196).

Человеческая кровь была одним из распространенных видов жертвования для мужчин в послеклассический период. Ланда пишет: «...они (индианки, — Р. К.) ...не имели обычая проли­вать свою кровь [в жертву] демонам и никогда не делали этого» (1955, стр. 162). Как мы увидим, это правило не было нормой для классического периода.

Кровь извлекалась при помощи костей пилы-рыбы, шипов растений, кремневых ножей и специальных проколок из кости и нефрита. Наиболее часто для этих целей надрезывали уши, лоб, локти (Пополь-Вух, 1959, стр. 91), протыкали щеки, нижнюю губу, нос, руки и ноги. Из другой области Месоамерики известна групповая статуэтка, изображающая двух мужчин и двух жен­щин, стоящих в ряд; щеки их проткнуты одной длинной палкой (Covarrubias, 1957, pi. 20). Язык протыкали поперек и продевали через отверстие соломины или веревку. На известной притолоке 24 из йашчилана (Maudslay, 1889—1902, v. И, pi. 86, 87) мы ви­дим пышно одетую женщину (правительницу или жрицу), приносящую Жертву именно таким образом: через язык у нее про­пущена толстая веревка, по которой в стоящий внизу сосуд стекают капли крови. Следовательно, в классический период кро­вавые жертвоприношения совершались и женщинами. В Мадрид­ской рукописи (М, 95) также изображена женщина, надрезываю­щая себе ухо; кровь каплет в два подставленных сосуда. В росписи третьей комнаты в Бонампак'е кровопускание совершает правитель, облаченный в женскую одежду.[164] Одной рукой он колет себе белым острием (вероятно, заостренная кость) язык или губы, а другую руку молитвенно поднял вверх. Стоящий на коленях перед троном прислужник подает ему новое острие. У ног пра­вителя — большой украшенный налепами сосуд, из которого тор­чат полосы бумаги. По более поздним материалам из Централь­ной Мексики известно, что жертвенную кровь часто собирали на такие бумажные полоски или пучки травы.

О другом виде мужского ритуального кровопускания подробно сообщает Ланда: «Те, кто его совершали, собирались в храме, где, став в ряд, делали себе несколько отверстий в мужских чле­нах, поперек сбоку, и, сделав [это], они продевали [через них] возможно большее количество шнурка, сколько могли, что делало их всех связанными и нанизанными; также они смазывали кровью всех этих членов [статую] демона. Тот, кто больше сделал, счи­тался наиболее мужественным. Их сыновья с детства начинали заниматься этим» (1955, стр. 154). На расписной вазе из горной Гватемалы имеется изображение обряда, близкого описанному (J. E. S. Thompson, 1961).

Человеческие жертвоприношения в религии майя занимали не последнее место. Раньше исследователи, опираясь на слова Ланды, Эрреры и «Сообщения из Кинакама» (Herrera у Tordesillas, 1726—1730, Dec. IV, Lib. 10, Cap. Ill; RY, t. 1, pp. 255) о том, что этот вид жертвоприношений был введен мексиканцами, пола­гали, что в классический период он отсутствовал. Впоследствии на ряде памятников искусства классического периода были обна­ружены сцены человеческих жертвоприношений. К ним относятся стелы 11 и 14 из Пьедрас-Неграса, росписи Бонампак'а и Муль-Чика (Pina Chan, 1963, 1964а). Вероятно, об этом же повествует и рельеф на алтаре 5 из Тик'аля, где два жреца глядят на груду костей, поверх которой лежит человеческий череп (Maler, 1911, pi. 28). Недавние раскопки крипты Храма надписей в Паленке полностью подтвердили наличие человеческих жертвоприношений в классический период. В более позднее время изображения этой церемонии становятся многочисленнее. Упомянем Дрезденскую и Мадридскую рукописи (Д, 3; М, 76), фрески в Храме ягуаров, Храме воинов (Чич'ен-Ица), чеканный золотой диск Н из того же городища (Lothrop, 1952) и др. Регулярность человеческих жерт­воприношений в поздний период безусловно объясняется внедре­нием тольтекских представлений о том, что божество должно по­стоянно питаться только человеческой кровью, иначе оно по­гибнет.

Обычной формой приношения человека в жертву было вскры­тие груди, чтобы вырвать сердце. Ланда подробно описывает эту страшную церемонию (1955, стр. 155). О жертвоприношении стрелами мы уже говорили выше (стр. 266). Кроме этих видов в испанских источниках упоминаются и другие. В Сенот жертво­приношений в Чич'ен-Ице людей бросали живыми, полагая, как пишет Ланда, что «они выйдут на третий день, хотя они никогда более не появлялись» (1955, стр. 155). Здесь наш хронист оши­бается, так как в истории майя известен случай, когда человек, бросившийся в Сенот, вернулся оттуда живым. Это был Хунак-Кеель из рода Кавич, провозглашенный затем правителем города (Кнорозов, 1963, стр. 74—76). Ланда упоминает еще об одном виде жертвоприношений, когда жрец, облаченный в содранную с жертвы кожу, совершал торжественный танец (1955, стр. 155). Последний обряд безусловно был заимствован майя из культа мексиканского Шипе-Тотека. Выше (стр. 181) уже упоминалось о связанной с этим культом стеле из Копана. Наконец, при куль­товой игре в мяч жертвоприношение совершалось еще одним спо­собом: жертве отрезали голову (Knauth, 1961). На каждой из шести панелей Большого стадиона в Чич'ен-Ице мы видим пышно одетого человека, держащего отрезанную голову, в другой его руке — нож (Tozzer, 1957, fig. 474). Такая же сцена повто­ряется и на других рельефах из этого городища.

В поздний период черепа принесенных в жертву, следуя мек­сиканскому обычаю, помещались на особых стойках, именовав­шихся у нахуа tzompanlli. На стене мавзолея II (здание 2D-2) в Чич'ен-Ице имеется изображение такого цомпантли.

Наиболее обычными жертвами были дети. Их покупали для этой цели (уплачивая от 5 до 10 красных бусин), похищали или выбирали среди имеющихся в селении сирот. Некоторые родители отдавали для принесения в жертву своих детей. Иногда один правитель дарил детей для этой цели другому.

Очень часто жертвами становились захваченные в плен и рабы (RY, t. 2, pp. 27—28, 161 —162). Ланда по этому поводу сооб­щает: «. . . если брали в плен какого-либо выдающегося человека, его тотчас же приносили в жертву» (1955, стр. 157). Еще более подробно об этом говорит Эррера: «Самым большим желанием их было пленить знатного для жертвоприношения, потому что это считалось самым приятным божеству» (Herrera у Tordesillas, 1726—1730, Dec. IV, Lib. 10, Cap. III). При погребении знатных лиц совершались жертвоприношения их жен и принадлежавших им рабов.

Давно бытовавшая в научных работах и популярных сочине­ниях легенда о том, что в Сенот жертвоприношений бросали ис­ключительно девушек, опровергнута исследованием остеологиче­ского материала. Хутон показал, что среди жертв большинство мужчин — 62% (Hooton, 1940). Судя по словам Кортеса, девушек приносили в жертву только богине Иш-Чель в Акалане. В ее честь индейцы «при­носили в жертву только девушек, кото­рые были девственницами и очень кра­сивыми; если это не получалось, они крайне сердились на них» (Cortes, 1866, pp. 417—318).

Цомпантли. Рельеф на здании 2D-2. Чич'ен-Ица.

Имелся еще один, очень редкий вид жертвоприношений, когда главные лица обряда шли на это по собственной воле. Томас Лопес Медель сообщает, что «не­которые совершали это во время необ­ходимости, [другие] из-за своей гор­дости и тщеславия, чтобы оставить о себе память. По этой причине не только постоянно отмечалась память о покон­чивших с собой таким образом, но большим почетом пользовались даже люди, принадлежащие к их роду. День, когда случалось такое жертво­приношение, праздновался очень пышно, и это было одним из са­мых важных и священных зрелищ, имевшихся у них». Жертва, под­нявшись на пирамиду, объявляла в своей речи причины своего по­ступка и затем бросалась вниз. «Его разбитую плоть народ со­бирал с великим почтением, чтобы потом съесть ее» (Tozzer, 1941, р. 222).

[164] О ритуальном надевании женских одежд мужчинами (правителями и жре­цами) при кровопускании и символике подобного наряда у народов Месоаме­рики см.: Ruppert, Thompson, Proskoufiakoff, 1955, pp. 54, 63—64.