“НАЧАЛО КОНЦА”

Враждебные индейцы все еще странствовали по Департаменту Дакоты, где, несмотря жестокий климат, Нельсон Майлс решил выступить против них. Полевые операции были возложены на Майлса, поскольку Терри, вернувшись в свой лагерь на Глендайв-Крик в восточной Монтане, 5 сентября расформировал Монтанскую и Дакотскую колонны, приказав войскам Гиббона возвращаться по своим гарнизонам. Сам Терри отбыл в Сент-Пол. 

Рассматривая усилия, как провал, Майлс писал своей жене:

Терри неплохо мыслит… но у него слишком мало опыта, и он чересчур подвержен влиянию таких медлительных, неспособных людей как Гиббон, чтобы добиться хороших результатов. Это дело, чтобы быть успешным, должно проводиться в жизнь на основе четких военных принципов во-первых, а во-вторых с величайшей энергией и упорством.

Майлс был и энергичен, и упорен. Прозванный индейцами “Медвежьим Мундиром” из-за своей зимней одежды, Нельсон Эпплтон Майлс был одной из самых противоречивых фигур за всю историю армии Соединенных Штатов. Со своей лучшей стороны он являлся превосходным, энергичным полевым командиром, с худшей -  педантом. Женатый на племяннице Шермана, Майлс беззастенчиво, хотя и не всегда успешно, использовал эту связь. Однако, несмотря на семейные связи, Майлс добился всего лишь благодаря самому себе, поэтому он презирал выходцев из Вест-Пойнта. Они с МакКензи не любили друг друга. В погоне за продвижением, а в армии девятнадцатого века командные должности были весьма лимитированы, между ними возникло столь сильное соперничество, что Шерман частенько манипулировал обоими офицерами, чтобы из каждого выжать максимум пользы.       

Родившийся в 1839 году на ферме возле Вестминстера в Массачусетсе, Майлс служил клерком в Бостоне, когда началась Гражданская война. При помощи занятых денег он экипировал роту пехотинцев-добровольцев и был произведен во вторые лейтенанты. К концу войны Майлс был уже бревет генерал-майором. В 1869 году он был произведен в полковники Пятой Пехоты и отправлен в Канзас. Майлс великолепно проявил себя во время войны на Красной реке. Тот конфликт продемонстрировал значительные способности Майлса, как борца с индейцами, и привел к его переводу в департамент Терри.

Силы Майлса, получившие название “Йеллоустонская команда”, состояли из всей Пятой Пехоты и шести рот Двадцать Второй Пехоты под началом полковника Элвелла Отиса – почти 800 человек.  Задачей Майлса была зимняя оккупация долины Йеллоустона, возведение военных фортов в месте слияния реки Танг с Йеллоустоном и в стране, лежавшей к западу от Черных Холмов. Эти форты должны были охранять  переправы на  всей 210-и мильной протяженности Йеллоустона между реками  Паудер и Танг, в то время как пароходы патрулируют саму реку, воспрепятствовав  возможной попытке индейцев уйти на север.

Не довольствовавшийся одним лишь строительством фортов и перекрытием путей отхода на север, Майлс намеревался  самостоятельно разобраться с враждебными индейцами.

По-моему, единственный способ сделать этот край пригодным для нас, это сделать его непригодным для индейцев… Я не сомневаюсь в том, что, если зимой индейцы  могут жить в этом крае в палатках из шкур, пусть даже защищенные благоприятным рельефом и утесами и лишенные необходимости перемещаться с места на место, то мы, со всем нашим превосходящим их  снаряжением можем быть экипированы так, что сможем не только существовать в палатках,   но и передвигаться при всех обстоятельствах.

После бесплодной мартовской экспедиции Крука-Рейнольдса Терри сомневался в планах Майлса относительно зимней кампании. Обойдя Терри, как и Шеридана, Майлс надавил прямо  на Шермана, затребовав палатки Сибли, артиллерию и кавалерию.

Тем временем уровень воды в Йеллоустоне понизился, оборвав до весны навигацию к западу от базы Терри у Глендайв-Крик. Как самая верхняя точка навигации и ближайшая база к новому военному поселению на реке Танг, Глендайв  вырос в основной укрепленный узел с гарнизоном из 16 офицеров и 222 нижних чинов под командованием полковника Отиса. Эти войска обеспечивали охрану трех  обозов с провиантом, ежемесячно отправлявшихся на юго-запад к Военному поселению на реке Танг[1],  на всем их пути протяженностью в 140 миль.

В лагере Сидящего Быка, расположенном ныне возле Йеллоустона в восточной Монтане, объявилась новая личность – забавный персонаж по имени Джонни Бругайер (Bruguier), полукровка, которого индейцы прозвали Большими Леггинами из-за больших ковбойских чапов[2].  Он родился в 1849 году в семье Теофиля Бругайера – преуспевающего торговца и одного из первых жителей Сиу-Сити в штате Айова. Джонни был одним из тринадцати детей от полигамного брака Бругайера-старшего с двумя сестрами из Санти-Сиу. Семь сыновей от этого брака учились в колледже Христианских Братьев в Сент-Луисе. Однако, после смерти их матерей Теофиль Бругайер женился на белой женщине, которая очевидно не ладила со своими пасынками, и они отправились жить со своими индейскими родственниками.

Бругайер-младший служил армейским скаутом и переводчиком и однажды сопровождал в Вашингтон делегацию вождей. Но к тому времени, когда он въехал в лагерь Сидящего Быка – к осени 1876 года – Джонни скрывался от суда по обвинению в умышленном убийстве, совершенном им в агентстве Стэндинг-Рок. Билли Бругайер, младший брат Джонни, вступил в пьяную ссору со служащим агентства по имени Уильям МакГи. Джонни вмешался и так ударил МакГи каким-то тяжелым предметом, что тот на следующий день скончался.

Несмотря на его индейскую внешность, уверенность в себе и умения говорить на диалекте Сиу, белые одежды и манеры Бругайера заставили людей Сидящего Быка заподозрить Джонни  в шпионаже в пользу армии. Тем не менее, Сидящий Бык оказал ему гостеприимный прием, и Джонни стал чем-то вроде клерка. В последующие недели его с успехом использовали во время переговоров с солдатами.

У Майлса были шпионы из числа индейцев агентств, общавшихся с враждебными индейцами, и поэтому он был в курсе намерений противника. 10 октября Майлс находился в пути из Кэмп-Глендайв к Форту Кио с эскортом из тридцати человек, когда его нагнал курьер, сообщивший, что враждебные группы разделились, и Сидящий Бык движется на север с большим отрядом Хункпапов, Санс-Арков и Миниконжу. Ожидается, что примерно через три дня они подойдут к Йеллоустону где-то между устьями реки Танг и Глендайв-Крик.

Эта информация, однако, устарела, поскольку в тот же самый день, несмотря на военные патрули, Хункпапы уже форсировали Йеллоустон и двигались прямо Майлсу наперерез. В полночь отряд из двадцати-тридцати молодых воинов совершил набег на лагерь Майлса, попытавшись угнать лошадей, но был отброшен караульными. Форсированным маршем Майлс без происшествий добрался до Форта Кио.

Ранним утром следующего дня индейцы атаковали стоявший лагерем караван из Глендайва, состоявший из девяноста четырех фургонов и двигающийся на запад  в Форт Кио. Командовал обозом капитан К.У. Майнер.   Индейцы захватили сорок семь мулов   и вынудили обоз вернуться в Глендайв. 14 октября караван снова тронулся в путь. На этот раз караван состоял из восьмидесяти шести фургонов, которыми правили солдаты, поскольку перепуганные штатские погонщики отказались ехать. В сумме, вместе с военным эскортом, обоз сопровождали 11 офицеров и 185 пехотинцев, вооруженных дальнобойными винтовками и пушками Гатлинга, под командованием полковника Отиса.

На первый ночлег Отис стал лагерем в двенадцати милях от Глендайва. Ночью часовые обменялись выстрелами с индейскими снайперами. Наутро Отис выстроил фургоны в четыре колонны, окруженные пехотинцами. Караван прошел четыре мили до Спринг-Крик, где индейцы наскочили на двух ехавших в авангарде всадников и преследовали их до самого обоза. Отис выслал вперед одну роту, чтобы сдерживать воинов, пока обоз переправляется через ручей и поднимается вверх на плато.

В то время как обоз пересекал плато, прибыло еще больше индейцев, но они держались поодаль, пока солдаты не добрались до глубокого оврага,  по которому протекал ручей Клеар-Крик. Достигнув оврага,  Отис увидел на вершине его левого склона более двухсот воинов. Он отправил две роты наверх оттеснить индейцев и отдал команду остановиться у ручья, чтобы люди и животные смогли напиться.  После того, как обоз пересек ручей, он поднялся вверх по противоположному склону оврага.

Здесь индейцы снова попытались остановить обоз, но после тяжелого боя пехотинцы продвинулись на тысячу ярдов вперед и вынудили индейцев отойти, расчистив путь фургонам.

Хункпапа Белый Бык поскакал вперед по направлению к фургонам, веря в удачу, которая не покидала его во всех боях этого года, и надеясь засчитать ку перед тем, как отступить. Внезапно пуля ударила воина в верхнюю часть левой руки, раздробив кость. Удар тяжелой ружейной пули 45-го калибра лишил его чувств, и Белый Бык закачался на лошади.  Двое друзей удержали раненого и доставили его в лагерь.

Отступавшие индейцы подожгли траву.  Плотно сомкнутые и окруженные пехотой фургоны двинулись сквозь языки пламени, периодически останавливаясь, пока солдаты очищали дорогу от индейцев.

День подходил к концу, и, выиграв еще несколько миль, Отис приказал стать на ночлег на высотке, откуда можно было видеть во всех направлениях. Фургоны разместили в центре и окружили стрелковыми окопчиками. После двухчасовой перестрелки с солдатами индейцы отошли на ночлег.

Следующим утром они возобновили огонь, но не предприняли никаких попыток атаковать  фургоны. Немного спустя после возобновления марша  солдаты увидели впереди одинокого индейца, размахивавшего клочком белой материи. Он прикрепил его к торчавшему из земли колышку, а затем ускакал. Скаут Роберт Джексон подобрал лоскут, который оказался запиской, написанной Джонни Бругайером от имени Сидящего Быка. Она гласила:

 

Йеллоустон

Я хочу знать, что вы делаете на этой дороге. Вы распугали всех бизонов. Я хочу охотиться в этих местах. Я хочу, чтобы вы ушли отсюда. Если вы не уйдете, я вновь буду сражаться с вами. Я хочу, чтобы вы оставили все, что привезли сюда и повернули обратно.

Я ваш друг,

Сидящий Бык

(P.S.) Я имею в виду, что вы должны оставить все ваши пайки и какое-то количество пороха. Прошу ответить как можно скорее. 

Отис отправил Джексона с ответом, что он доведет обоз до цели, несмотря на всех индейцев на свете, и что если Сидящий Бык хочет драться, то Отис “будет рад оказать ему такую услугу в любое время и на любых условиях”.

Сидящий Бык пребывал ныне в затруднительном положении. Его вожди устали от войны и были готовы начать переговоры. Их подбивали на это Медвежье Лицо и Длинное Перо – гонцы из агентства Стэндинг-Рок, доставившие послание от подполковника Уильяма Карлина, старшего офицера агентства, предлагавшего сдачу. Пока вожди спорили, воины снова открыли огонь по обозу, но были отбиты стрелками. Когда стрельба стихла, Медвежье Лицо и Длинное Перо под белым флагом поскакали  к обозу и от имени вождей запросили переговоров.  Отис согласился встретиться с ними внутри линии войск.

Вожди подтвердили, что не хотят войны, но повторили утверждение Сидящего Быка, что присутствие военных распугало бизонов. Они опять потребовали оставить им пайки и боеприпасы, о чем ранее упоминалось в записке.

Отис ответил, что не имеет полномочий что-либо выдавать индейцам. С другой стороны, если индейцы отступят на юго-запад к реке Танг, то он гарантирует им безопасность. В знак доброй воли он приказал оставить на дороге 150 фунтов галет и два бока копченой свинины, где индейцы могли их подобрать. Тогда Сиу позволили ему ехать дальше и обещали больше не тревожить обоз.

Встреча с вождями произошла 16 октября – в день, когда первый обоз ожидался в Форте Кио. Однако нападение индейцев на Майнера, переформирование обоза в Кэмп-Глендайве и последующие атаки на Отиса выбили обоз из расписания. Озабоченный этим Майлс выступил на восток по дороге в Глендайв выяснить, что случилось. Его отряд, оставивший Форт Кио днем 17 октября, состоял из 449 офицеров и солдат,    10 штатских и двух индейских скаутов. Впервые за восемнадцать лет Пятая Пехота действовала как единое, полностью укомплектованное соединение.

В числе штатских находился Лютер  “Йеллоустон” Келли – один из наиболее опытных жителей фронтира в этом регионе. Зная теперь, что Хункпапы находятся к северу от Йеллоустона, Майлс рассчитывал перехватить их, а также выяснить, что произошло с обозом. Он отправил Келли и других пятерых скаутов на поиски индейских лагерей.

Тем временем солдаты Отиса “весь день пробивались… сквозь пыль и песок”, вспоминал рядовой Эдвин М. Браун: “Остановились на ночь, сделали себе по кружке кофе и снова выступили в поход; шли всю длинную ночь”.

На следующий день усталые солдаты Майлса встретились с обозом примерно в сорока четырех милях от реки Танг. На ночь две группы разбили общий лагерь, а наутро Майлс со своими солдатами двинулся в погоню за индейцами. Примерно в 11 часов утра 21 октября он нагнал их и  встретился с Медвежьим Лицом и Длинным Пером – двумя гонцами из  Стэндинг-Рока -  запросившими переговоров. Согласившись встретиться с Сидящим Быком на нейтральной полосе между линиями войск, Майлс сказал, что возьмет с собой одного офицера и пятерых солдат, а Сидящий Бык может привести такое же количество воинов.

Сидящий Бык вышел из лагеря с двумя сотнями воинов. Завидев солдат, индейцы остановились. Длинное Перо, размахивая белым флагом, подскакал к  цепи Майлса, в то время как один из солдат подъехал к индейцам. Он пожал вождю руку и сказал:  “Сидящий Бык, солдатский вождь хочет с тобой поговорить”.

“Хорошо”, - ответил Сидящий Бык: “Скажи ему, чтобы он выехал вперед и поговорил со мной, если он этого хочет”.

Солдат вернулся к Майлсу со словами Сидящего Быка, и два лидера, каждый с шестью своими людьми, встретились между двумя отрядами, спешились и расположились на бизоньей шкуре,  принесенной индейцами. Бругайер стоял рядом и переводил.

Изучая Сидящего Быка, Майлс отметил:

Это был человек немногословный и осторожный в выражениях, очевидно, думающий дважды перед тем, как говорить. Он был очень нетороплив в движениях и отчасти скрытен. Поначалу он был вежлив, но, судя по всему, лишен какого-либо искреннего уважения к белой расе. Хотя чувства были им скрыты, манеры выдавали его враждебность по отношению к тем, с кем он вынужден был встретиться. Во время беседы его поведение было вполне цивильным и отчасти миролюбивым.

Согласно Майлсу, Сидящий Бык сказал, что хочет “охотиться на бизонов, торговать (особенно ради боеприпасов) и согласился с тем, что индейцы не будут стрелять по солдатам, если те не будут им досаждать”.

Майлс ответил:

Что мы здесь для того, чтобы привести его и его индейцев в резервацию, и что мы не хотим продолжать войну против них, но если они принудят к войне, она завершится, как завершались все индейские войны и как это и должно быть, помещением их под юрисдикцию Вашингтона. Ему (Сидящему Быку) было сказано, что он не сможет получить дозволения кочевать по всей стране, высылая боевые отряды, чтобы опустошать поселения. Он заявил, что страна эта принадлежит не белым, а индейцам, и что он не  имеет с белыми людьми  ничего общего и хочет только того, чтобы  они покинули эту страну, полностью предоставив ее индейцам. Он сказал, что никогда на свете не было белого человека, который  любил бы индейца, равно как не было на свете и настоящего   индейца, который не испытывал бы ненависти по отношению  к белым. Сидящий Бык заявил, что Боже Всемогущий создал его просто индейцем, а не каким-то индейцем из агентства, и  он не намерен таковым становиться.

Чтобы поколебать самоуверенность Сидящего Быка, Майлс сказал ему, что знает планы вождя.

- Что я собираюсь делать? - спросил Сидящий Бык.

- Ты собираешься оставаться здесь три дня, а затем переместиться к Биг-Драй и заняться охотой на бизонов.

Точность информации, которой владел полковник, встревожила Сидящего Быка. Как вспоминал Майлс: “Его лицо приобрело свирепое выражение; его челюсти плотно сомкнулись; его губы были сжаты, и вы могли видеть его глаза, полыхавшие огнем дикой ненависти”.

Ничего не было достигнуто, но каждый вернулся к своим войскам с молчаливым соглашением встретиться еще раз на следующий день. Войска Майлса отступили на восемь миль к Седар-Крик, где они смогли бы воспрепятствовать любым попыткам индейцев прорваться на север. В индейском лагере той ночью было принято решение придерживаться любых договоренностей, каковые будут заключены между Майлсом и Сидящим Быком.

Опыт научил Майлса тому, что индейцы, вероятно, попытаются затянуть время, чтобы их семьи получили возможность скрыться. Он разместил солдат наблюдать за индейским лагерем и решил  ранним утром перейти в наступление.

Предчувствие Майлса подтвердилось, поскольку, прибыв к месту переговоров, солдаты издалека могли видеть, как небоеспособное население лагеря покидает его. Прямо перед фронтом на холмах находился Сидящий Бык с вытянувшимися в линию воинами. Два лидера снова встретились. На этот раз Сидящего Быка сопровождала группа вождей Санс-Арков и Миниконжу. Он сообщил Майлсу, что не примет никаких условий кроме, как минимум, полного ухода белых изо всего региона, за исключением торговых постов. Полковник ответил, что индейцы должны подчиниться правительству и законам Соединенных Штатов. Если они откажутся, сказал Майлс, война будет продолжаться до полного поражения одной из сторон. Оба начали нагреваться, но Майлс, более искушенный из двух, сконцентрировал свой гнев на одном Сидящем Быке. Вожди Миниконжу и Санс-Арков колебались, и Майлс хотел создать впечатление, что разногласия являются личным вопросом между ним и Сидящим Быком. В конце концов, он довел им до сведения, что перемирие останется в силе, пока Сидящий Бык возвращается в свой лагерь, но если индейцы в течение пятнадцати минут не примут условий, то солдаты откроют огонь. Индейцы отступили, сопровождаемые Джонни Бругайером, присутствие которого к этому времени заинтересовало Майлса.

Когда воины уходили к лагерю, кто-то из них поджег траву в прерии. Майлс отправил одного из скаутов остановить их. Скаут обменялся с индейцами выстрелами, и солдаты перешли в наступление, в то время как индейцы отходили сквозь пылающую траву. “И началось представление”, писал Браун, “пули свистели прямо над головами, не причиняя существенного материального ущерба”.

Еще не оправившийся от своей раны Белый Бык тем не менее прокричал: “Ну-же, вперед! Пойдем и сокрушим их!”. Сидящий Бык схватил лошадь Белого Быка за уздечку: “Прошло всего шесть дней, как твоя рука была сломана. Ты не годишься для схватки”. Он отослал Белого Быка в тыл и наказал его отцу присматривать за ним.

Лежавшая перед солдатами местность представляла собой степь, поднимавшуюся к череде холмов и гряд, пересеченных обычными оврагами. Индейцы отступили в овраги, надеясь увлечь за собой солдат и поймать их там в капкан, но те развернулись веером, обошли пересеченный участок и зашли воинам во фланг.

Не сумев заманить солдат в овраги, индейцы контратаковали и вынудили войска построиться в каре. Теперь, в классической пехотной формации солдаты продвигались вперед, и индейцы ничего не могли сделать, чтобы остановить их. На холме, являвшемся командной позицией, установили нарезное орудие  Родмана, и канониры открыли огонь, рассеяв индейцев скорее производимым пушкой грохотом, нежели снарядами. Солдаты теснили индейцев по широкой равнине, которая не могла предоставить последним укрытия.

“Весь тот день мы бились с ними в огне и дыму, едва не задушившем нас”, писал Браун. Йеллоустон Келли со своими людьми, прибывшие из своей разведывательной вылазки в самой середине сражения, едва не погибли от выстрелов своих же товарищей, по ошибке в дыму принявших их  за индейцев. В конце концов, противник отступил, и солдаты расположились лагерем в покинутом индейцами селении. Вдалеке солдаты могли разглядеть пляшущих и кричащих воинов, силуэты которых вырисовывались в дыму. Перестрелка между отдельными индейцами и часовыми не стихала всю ночь.

В лагере Майлс подробно расспросил Келли о характере местности, расстояниях и о возможном маршруте отступавших индейцев. Келли поразило то, что  “в то время как вся земля вокруг была усеяна телами спящих людей, командир бодрствовал и готовился к грядущему дню”.

Преследование продолжалось весь следующий день. Миниконжу и Санс-Арки постепенно растрачивали все иллюзии, и Сидящий Бык, понимая, что лишился единодушной поддержки вождей, отделился от основной группы. Вместе с Желчью, Красивым Медведем и несколькими другими значительными Хункпапами он взял около четырех сотен людей и двинулся на север к Миссури, надеясь найти убежище в Канаде. Поскольку им, вероятно, предстояло прорываться на север с боем, Сидящий Бык отговорил своего раненого племянника, Белого Быка, идти вместе с ними. Белый Бык остался с основной группой, которая отступила на юг к Йеллоустону.

Хотя Майлс и преследовал отходившую на юго-восток основную группу на расстоянии примерно в сорок две мили, его пехота не могла навязать противнику еще одно сражение. Полковник был разочарован отсутствием у него кавалерии, а вину за это возлагал на нехватку лошадей и людей, явившуюся следствием летней кампании Крука. Пешие солдаты могли следовать за индейцами  по пятам, но были неспособны передвигаться достаточно быстро для того, чтобы сманеврировать и занять позицию для сражения.

Тем не менее, бой и непрекращавшееся преследование изнурили индейцев. Согласно Майлсу, они потеряли “нескольких воинов и большое количество имущества, как в лагере, так и при отступлении, включая лошадей и мулов, попавших нам в руки”.

Майлс достиг Йеллоустона в конце дня 23 октября и обнаружил, что индейцы уже переправились через реку и стали лагерем на ее южном берегу, оставив за собой след палаточных шестов, а также мертвых и искалеченных лошадей. Келли нашел хороший брод и вернулся с этим сообщением назад в войска. В это время на противоположной стороне реки появился индеец под белым флагом и сообщил о желании вождей вступить в переговоры. На последовавшем за этим советом четверо вождей и один ведущий воин предложили себя в заложники, как гарантия того, что их люди сдадутся. Эти пятеро представляли более двух тысяч Миниконжу и Санс-Арков, входивших в группу Сидящего Быка. Майлс сказал им, что их люди могут спокойно идти к агентству  Шайен-Ривер, где они должны сдаться и оставаться в мире, подчиняясь распоряжениям правительства.

Майлс верил в то, что великодушное обращение с этими индейцами сможет побудить к сдаче даже самого Сидящего Быка. В письме к Терри он говорил:

Что именно будет достигнуто, зависит от того, как обращаются с этими вождями и какой прием по прибытии получат их люди... Они очень подозрительны и конечно боятся того, что их могут подвергнуть какому-то ужасному наказанию... Я убежден в том,  что Сидящий Бык был бы рад заключить мир, хотя бы на время, но  боится того, что он совершил непростительный проступок.

  Однако независимо от того, что намеревался предпринять Сидящий Бык, Майлс рассматривал сдачу Миниконжу и Санс-Арков как  “начало конца”.

Для Белого Быка, являвшегося частицей сдавшейся группы, это и в самом деле был конец. Заставив себя вынести невыносимое, он приготовился к жизни резервационного  индейца.