ПЕТЛЯ ЗАТЯГИВАЕТСЯ

Несмотря на личную неприязнь к Майлсу, Шерман был доволен тем, что конец уже недалек. Он телеграфировал Шеридану:

Я поздравляю Вас и всех в этом заинтересованных с перспективой завершить эту войну с Сиу в этот критический момент. Генерал Майлс проявил свое обычное рвение и энергию, и я надеюсь, он увенчает свой успех пленением или ликвидацией Сидящего Быка и его оставшихся приспешников.

У Шермана  имелось множество причин, чтобы верить в то, что война подошла к своей финальной стадии. В течение более чем трех месяцев группы индейцев со всего региона  приходили в агентства. В Стэндинг-Роке население уже удвоилось, увеличившись с двух до четырех тысяч. Пытаясь объяснить это, полковник Карлин – военный комендант агентства – писал:

Хотя чрезвычайно трудно решить, где находились эти две дополнительные тысячи, можно с уверенностью сказать, что половина до недавнего времени находилась с враждебными индейцами...

Я намереваюсь в ближайшее время наведаться в лагерь Черноногих и Хункпапов и арестовать всех тех, кто не сможет убедительно объяснить свое отсутствие.

 Карлин также сообщал, что   вожди Убить Орла и Маленькая Рана сдались со ста сорока своими людьми, всем оружием и боеприпасами и примерно сотней лошадей. Пересылая эту информацию в штаб-квартиру армии в Вашингтон, Шеридан указал на то, что в этой группе находилось двадцать девять мужчин,  “каждый из которых был в сражении на Литтл Бигхорне”.

Отделившись от главной группы, которая сражалась с Майлсом, Сидящий Бык отправил гонцов в агентство Форт Пек, находившееся в восьмидесяти милях на северо-запад. Он сообщал, что хочет прийти в агентство за едой и боеприпасами, и не намерен причинить какие-либо неприятности. Агент Томас Митчелл ответил, что никаких боеприпасов выдаваться не будет. Тем не менее, Сидящий Бык направился к Форту Пек, временно разбив лагерь, состоящий примерно из тридцати палаток на ручье Биг-Драй в двадцати пяти милях южнее агентства.

31 октября другие 125 палаток Хункпапов, родственно связанных с Сидящим Быком, объявились в Форте Пек. Индейцы сообщили Митчеллу, что их запасы продовольствия и боеприпасов подошли к концу, и они хотят мира. Сидящий Бык, сказали они, дожидается вестей о результатах их переговоров с агентом. Митчелл приказал Хункпапам сдать все оружие и всю собственность правительства, захваченную ими в сражении с солдатами, и ждать дальнейших инструкций от его начальства. Нехотя индейцы согласились. Тем вечером, однако, когда гонец принес известия о набитом солдатами пароходе, поднимающемся вверх по Миссури к агентству, множество только что сдавшихся Хункпапов запаниковало. Они бежали к Биг-Драй, увеличив немногочисленный лагерь Сидящего Быка более чем на сто палаток.

Пароход, пришвартовавшийся в Форте Пек следующим утром, доставил туда полковника Уильяма Хейзена и 140 солдат из Форта Бафорд, Территория Дакота, с продовольствием и фуражом для Майлса, находившегося  в это время в пути к Форту Кио. Отправив под эскортом вождей-заложников в агентство Шайен-Ривер, Майлс вернулся на реку Танг, где он реорганизовал свою команду, а затем во главе 435 пехотинцев выступил на север в погоню за Сидящим Быком. Он шел по индейскому следу, ведущему к Биг-Драй, когда внезапно налетевший буран уничтожил все следы. Вынужденный теперь лишь предполагать, куда бы могли двигаться индейцы, Майлс продолжал идти на север до тех пор, пока он не пересек Миссури, а затем повернул на запад, прочесав около сотни миль до устья реки Масселшелл, известной как излюбленные охотничьи угодья.            

Сидящий Бык пристально следил за Майлсом и, когда войска подошли к Биг-Драй, перенес свой лагерь на восток к рукавам реки Ред-Уотер южнее слияния последней с Миссури. Таким образом, потеряв в снегу след, Майлс пошел прямо в противоположную сторону от преследуемых им индейцев.  Проблем лишь прибавилось, когда внезапная оттепель растопила льды Миссури, заперев солдат на северном берегу реки, в то время как Сидящий Бык оставался на ее южном берегу у устья Ред-Уотер. В конце концов, Майлс прекратил погоню и повернул на восток к Форту Пек, чтобы встретиться там с Хейзеном и составить новые планы.

Пока Майлс пытался разобраться с Сидящим Быком, Крук готовился к новой экспедиции против Неистовой Лошади, который, по мнению генерала, базировался где-то в северном Вайоминге. После первых успехов Майлса, результатом которых стала сдача Санс-Арков и Миниконжу, Шерман лелеял большие надежды. Он писал Шеридану:

Будь Генерал Крук столь же успешен с Неистовой Лошадью, и если бы нам удалось собрать всех Сиу, разоруженных и спешенных, на реке Миссури как можно ближе к Форту Рэндалл, все свелось бы к простому вопросу снабжения их продовольствием до тех пор, пока они не научатся выращивать пищу, чтобы обеспечивать самих себя. Тем временем старатели и поселенцы заполонят (страну) к северу от (Форта) Ларами и (неразборчиво) Черные Холмы, и этим беспокойным индейцам не останется ничего иного, как стать (миролюбивыми) наподобие тех (Санти-Сиу) в Миннесоте.

Информаторы из агентства Красного Облака предупреждали Крука, “что сообщения о появившихся в долинах рек Роузбад и Паудер  больших стад бизонов побудили многих индейцев агентства покинуть его”. Теперь эти индейцы находились в этом крае вместе с Неистовой Лошадью и Сидящим Быком. Неосведомленный, что Сидящий Бык уже на Миссури, Крук начал собирать свои силы в Фортах Ларами и Феттерман, надеясь атаковать обоих вождей.

МакКензи прибыл в Ларами 4 ноября во главе двенадцати рот кавалерии, пехоты, артиллерии и почти 160 индейских скаутов из агентств. МакКензи был на пике своего могущества, и Бурк отметил, что “вся армия смотрела на него, как на воплощение высшей степени  отваги, умения и решительности”. Впрочем, Бурк добавляет, что МакКензи, кроме того,  был  “порывист, своеволен и, возможно, слегка опрометчив”.

В тот же день Крук сформировал Экспедицию к реке Паудер, поставив МакКензи во главу кавалерии, которая состояла из одной роты Второй Кавалерии, двух рот Третьей, шести рот Четвертой и двух рот Пятой Кавалерии. Подполковник Ричард Ирвинг Додж из Двадцать Третьей Пехоты был назначен командиром пехотного и артиллерийского батальонов, куда вошли четыре роты Четвертой Артиллерии, пять рот Девятой Пехоты, две роты Четырнадцатой пехоты и три роты Двадцать Третьей Пехоты. 

Пятидесятилетний Додж обладал опытом почти тридцати лет, проведенных на западном фронтире. Со времен окончания Гражданской войны большую часть своей службы он провел на командных должностях. Как и Бурк, Додж был тонким наблюдателем за людьми и событиями. В особенности его восхищали индейцы. Но интересы Доджа выходили за рамки антропологии и уходили в естественную историю. Его научный труд о бизонах до сей поры является  совершенной работой. Хотя он написал о Западе несколько книг, величайшим литературным вкладом в Экспедицию к реке Паудер стал его дневник. Не трепещущий перед рангом Крука или репутацией МакКензи, Додж искренне описывал события так, как они и происходили, и людей такими, как он их видел. 

5 ноября Крук выехал из Ларами в Форт Феттерман, куда прибыл двумя днями позже. В Феттермане он собрал совет с участием индейских скаутов, чтобы обсудить условия их участия в экспедиции. Большая часть дискуссии касалась обсуждения индейских методов разведки и заверений в том, что скауты получат причитающуюся им  долю лошадей и боеприпасов. Однако скаутов-Лакотов волновала также проблема, касающаяся  послевоенных годовых выплат, и приглашение в Вашингтон, где они хотели бы обсудить вопрос о  резервациях и компенсации.

Крук прямо заявил индейцам, что их традиционный образ жизни быстро уходит в небытие, а торжество белых законов и белой цивилизации неминуемо. Он добавил, что правительство не отвернется от скаутов, когда настанет время окончания их службы в армии, и им придется вернуться в свои резервации. Все же Крук посоветовал им не зависеть от выплат правительства, но перейти на самообеспечение, став скотоводами. Тогда, сказал Крук, им не нужно будет дожидаться приглашения в Вашингтон, поскольку у них будет финансовая возможность путешествовать повсюду, где они пожелают.

МакКензи прибыл в Феттерман 9 ноября, а Додж привел последних пехотинцев днем позже. Бурк прокомментировал:

Нынешняя экспедиция впечатлила меня как наилучшим образом экипированная и великолепно укомплектованная офицерским составом по сравнению со всеми, в которых я участвовал ранее. Опыт прошлого лета открыл Национальной законодательной власти глаза на чрезвычайность ситуации. В результате, ассигнования  на нужды экспедиции были выделены с необычайной щедростью.  Кавалерийские роты сильнее, чем они были со времен Гражданской войны, а весь рекрутский состав высшего качества.

Полный решимости не повторить лишений этого лета, Крук  снабдил солдат тяжелым зимним снаряжением.  “Мы так хорошо экипированы, что холодная погода скорее желательна, чем наоборот, поскольку она увеличивает наши шансы на успех”, отозвался Бурк. “Мы начинам бояться того, что Неистовая Лошадь может сдаться без боя; сражение желательно, чтобы загладить и возместить все злоключения, лишения и опасности, пережитые нами за последние восемь месяцев”.

Предвкушение реванша было подпорчено новостями с Востока. Воспользовавшись скандалами в Республиканской администрации, демократы затеяли серьезную кампанию по воцарению в Белом Доме своего кандидата – Сэмюеля Тилдена, противником которого был кандидат от Республиканской партии Резерфорд Хейс. Реконструкция на Юге подходила к концу, и обе стороны претендовали на победу в колеблющихся штатах: Луизиане, Северной и Южной Каролинах и Флориде, которые могли решить исход президентских выборов. Казалось, что Флорида находится на грани кровопролития, и генерал Кристофер Огэр – командующий Южным округом был направлен туда с войсками. Сообщения, достигшие Форта Феттерман, заставили офицеров опасаться того, что армия может быть переведена с Запада, чтобы снова сражаться на Юге.

14 ноября Крук вступил со своей командой на север. В общей сложности экспедиция состояла из 61 офицера, 1436 нижних чинов, 367 индейских скаутов, 400 вьючных мулов, сопровождаемых 65 погонщиками, 168 фургонов и 7 санитарных колясок. Поскольку Шеридан желал, чтобы один из его новых фортов разместился в Департаменте Платт, Крук решил не использовать свою базу в старом Форту Рино а основать вместо нее новую – примерно в сорока милях к северо-западу возле того места, где теперь расположен город Баффало, в штате Вайоминг. Из этой точки, названной им Поселение Рино (позднее переименованной в Форт МакКинни), он мог бы нанести удары в любом из нескольких направлений, следуя по широкой, идущей с юга на север долине между горами Бигхорн и Черными Холмами.

Додж наслаждался походом:

Это было прекрасным и воодушевляющим зрелищем – длинные вереницы Кавалерии, Артиллерии, Пехоты, Индейцев, вьючных мулов и фургонов… Теперь Команда растянулась на три мили  вдоль по долине – и являет собой превосходную картину. Ни разу до этого на Индейской войне я не видел такое крупное и хорошо экипированное соединение.

Он, однако, начал испытывать сильную неприязнь к Круку:

Генерал Крук напоминает сибарита – который полностью отвергает любую роскошь и даже простые удобства – однако у него самое шикарное окружение, если рассматривать необходимость такового в походных условиях, какое я когда либо видел в походе у старшего офицера.

Гораздо более серьезной этической проблемой было то, что, как считали и солдаты, и офицеры, чрезмерное внимание уделялось индейским скаутам и мулам. Голодный сентябрьский поход, когда приходилось питаться кониной, произвел на Крука  глубокий психологический  эффект. Никогда впредь он не позволил бы себе выступить в поход с малым запасом пайков и фуража. Однако теперь  казалось, что он слишком много времени и внимания уделяет штатским погонщикам и мулам и слишком мало думает о солдатах, которым предстояло выполнить основную работу.

  “Кавалерия и Пехота - ничто”, - жаловался Додж: “Индейцы и вьючные мулы находятся в самом выгодном положении. Он (Крук) почти не общается со мной и МакКензи, но проводит часы в милой беседе с индейцем или грязным скаутом”.

Додж начал симпатизировать попавшему ранее в генеральскую немилость корреспонденту Давенпорту  из  “New York Herald”:  “Он прямо говорил о том, что видел, за это его и не любят”, писал Додж.

17 ноября грянула снежная буря, сопровождаемая порывами северного ветра, не прекратившаяся до самого утра. Однако “поскольку мы шли по ветру, все было довольно неплохо”, отметил в своем дневнике сержант Джеймс МакКлеллан из третьей Кавалерии. “Когда мы достигли вершины водораздела,  долина реки Паудер и горы Бигхорн вспыхнули перед нашим взором во всем своем величии. Горы все покрыты снегом”.

Тем днем они прошли двадцать миль и стали лагерем всего в пятнадцати милях от Поселения Рино. Прибыли техасцы Том Косгроув и Боб Эклес, приведя с собой троих Шошонов из сотни индейцев, собравшихся в Рино. Они сообщили Круку, что почти все следы враждебных индейцев ведут к истокам ручья Сумасшедшей Женщины и реки Танг, а также к Клир-Крик – притоку реки Паудер. На следующий день после четырехчасового перехода команда достигла Рино.

В течение последующих нескольких дней Крук проводил советы с индейскими скаутами, чтобы скоординировать действия завербованных представителей различных племен,  еще недавно враждовавших между собой. Солдаты проводили время в муштре и подготовке к предстоящей экспедиции. Каким-то образом появилось виски, и напились все -как солдаты, так и индейцы. Один опьяневший новобранец ушел в холод ночи. Его нашли следующим утром, сильно обмороженного. Вскоре он умер в полевом госпитале. Бурк, всегда готовый прикрыть Крука, говорил, что виски было продано каким-то “штатским”, товары и повозку которого конфисковали, а емкости со спиртным разбили. Додж, напротив, утверждал, что виски было продано гарнизонным торговцем.

Я просил генерала Крука закрыть Торговый пост, но он, будучи личным другом торговца (говорили, что они являются партнерами по овечьему ранчо в Орегоне), отказался и сказал, что я могу урегулировать это дело.

Поскольку Додж являлся командиром только пехоты и артиллерии и не имел власти над кавалерией, погонщиками, индейцами или же разнородным штатским персоналом, он в конце концов пожаловался капитану Эдвину Поллоку – начальнику Поселения Рино – и тот закрыл торговый пост.

Основываясь на сообщениях старателей и других штатских, прибывших в Рино, Крук телеграфировал Шеридану:

Все говорит о том, что в течение последнего месяца значительная масса враждебных индейцев сосредоточилась на западной стороне гор Бигхорн; ожидается, что скауты (Лакоты и Арапахи) вернутся сегодня или завтра с четкой информацией, и как только они прибудут, мы выступим так быстро, как сможем.

21 ноября скауты вернулись в лагерь, приведя с собой пленника – молодого Шайена по имени Бобровая Заводь. Оставив свое армейское снаряжение в Рино, скауты проскакали примерно пятьдесят миль в сторону Клир-Крик и разбивали лагерь, когда Бобровой Заводи случилось проезжать мимо. Он подъехал к скаутам и спросил, куда те направляются. Они сообщили ему, что являются военным отрядом, который идет в поход против Шошонов. Бобровая Заводь был не прочь поболтать, и скауты подтолкнули его к беседе. Согласно Бурку:

Они без труда ввели в заблуждение молодого враждебного индейца, который предоставил им самые свежие новости – где находятся различные селения и сколько в каждом из них народу. Когда он закончил, на него направили полдюжины взведенных револьверов и приказали сдать ружье. Он сделал это без слова, но сильно изумился, когда незнакомцы сказали ему, что они являются… солдатами.

Допросив Бобровую Заводь, Крук телеграфировал Шеридану:

Шайены перешли на другую сторону гор Бигхорн… Неистовая Лошадь со своей группой стоит на Роузбаде, недалеко от того места, где мы сражались с ними прошлым летом. Мы отправляемся за ними завтра утром.

Команда разобрала лагерь и выступила из Рино в 6:20 утра 22 ноября, пройдя более двадцати пяти миль до ручья Сумасшедшей Женщины. Считалось, что до селения Неистовой Лошади осталось еще более ста миль, и Крук решил больше не тащить за собой фургоны. Вьючные мулы повезут на себе десятидневный запас пайков. Осознав последствия своей разговорчивости, Бобровая Заводь теперь противоречил сам себе. Он заявил, что солгал о местонахождении лагеря Неистовой Лошади. “Если так”, - заметил Додж: “Крук повести его”.

Ранним утром следующего дня, когда палатки были разобраны, и лагерь приготовился к выступлению, караулы заметили индейца, размахивавшего белым флагом с вершины холма. Это оказался Сидящий Медведь – Шайен, которого МакКензи отправил из агентства Красного Облака доставить ультиматум враждебным индейцам.

Сидящий Медведь рассказал о схватке Майлса с Сидящим Быком и сообщил, что Неистовая Лошадь находится на Роузбаде, именно там, где указал Бобровая Заводь. Затем настало время плохих новостей. Сидящий Медведь по пути встретил людей Бобровой Заводи – лагерь из пяти палаток. Встревоженные исчезновением Бобровой Заводи, индейцы отправились на его поиски, обнаружили присутствие солдат и теперь шли к Неистовой Лошади, чтобы предупредить вождя.

“Это изменило мои планы”, писал Крук, “и я решил сперва атаковать Шайенское селение и с этой целью отправил 4-ую Кавалерию полковника МакКензи вместе со всей остальной кавалерией команды и с индейскими союзниками”.

Шайенское селение находилось к юго-западу от Крука на берегах Ред-Форк – притока реки Паудер. МакКензи выступил в полдень 23 ноября с индейскими скаутами, Шайенским пленником Бобровой Заводью и всеми, за исключением одной, кавалерийскими ротами. Пехотинцы были чрезвычайно рады возможности оставаться в лагере, в то время как кавалерии придется  совершить форсированный марш по заснеженному краю и сразиться с индейцами. В лагере было тепло, поскольку поблизости обнаружили залежь угля, хотя Додж и записал в своем дневнике, что это напомнило ему “Питтсбург”.

Тем временем кавалерия прошла двадцать миль в южном направлении по долине ручья Сумасшедшей Женщины вдоль восточного склона гор Бигхорн и разбила лагерь в укрытом среди утесов месте. Там имелась вода и в изобилии росла трава, поскольку местность была защищена от снега. Тем не менее, ночь была холодна, а у людей не было палаток. “Земля была очень сырой и неприютной для всех, а дров не хватало, чтобы развести костры”, писал сержант МакКлеллан.

Следующим утром колонна вышла, придерживаясь того же общего направления, но срезала часть пути, пройдя по диагонали на юго-запад в сторону гор. Одно из подразделений потратило почти час, сооружая через поток гать при помощи кирк и лопат, поскольку, как объяснял Бурк:  “В зимнее время берега этих ручьев, покрытые наледью, представляют собой серьезное препятствие для кавалерии, в особенности для гладко подкованных животных”. Несколько всадников были сброшены на землю, а один солдат чуть не утонул, когда его лошадь соскользнула с берега в воду.

После того, как колонна прошла десять миль, вернулись индейские скауты, сообщив, что Шайенское селение находится в десяти милях к югу. Они не знали, сколько в нем лошадей или палаток, но их серьезный настрой побудил МакКензи сделать привал до наступления темноты. Команда стала биваком под защищающим отрогом гор. Костры были запрещены; дым мог выдать их присутствие. Ланч состоял из сырой жирной свинины и галет. Никому не позволялось покинуть пределы лагеря. Пока солдаты отдыхали, индейцы без устали гоняли своих боевых коней, чтобы, как объяснил Фрэнк Гроард, у них перед боем открылось второе дыхание. 

На закате МакКензи приказал солдатам седлать лошадей и убедиться в том, что все снаряжение надежно закреплено. Мулы останутся в тылу. Затем, за несколько минут до наступления темноты, кавалерия покинула лагерь. Колонна обогнула отрог  и около мили шла вверх по узкому оврагу, а потом по череде холмов из красной глины, усыпанных обломками известняка, которые мешали лошадям и сильно затрудняли движение. Теперь войска углубились в горы. Командир скаутов Пауни, капитан Лютер Норт, назвал это  “самым тяжелым переходом за все время службы”.

Мы карабкались все выше и выше, казалось, что на мили, затем пересекли гряду и снова вниз. Во многих местах тропа, ведущая вдоль горы, была такой узкой, что мы могли ехать только гуськом, и команда растягивалась, вероятно, на пару миль. Затем, если длина или каньон расширялся, мы могли пришпорить лошадей и сомкнуть ряды.

Наблюдая за Полярной звездой,  кавалеристы и их индейские союзники настойчиво придерживались юго-юго-западного направления,  поднимаясь все выше и выше. Некоторые ущелья были так узки, что рядовой Уильям Эрл Смит – полуобразованный ординарец МакКензи – заметил: “Если бы враждебные индейцы знали о нашем приближении, они могли бы перебить всех нас в некоторых из этих мест”. Лошади начали уставать от постоянного подъема. Многие солдаты и даже кое-кто из Пауни чувствовали тошноту из-за постоянного напряжения в условиях холода и разреженного воздуха. Другие уставали и засыпали прямо в седле.  “Я так устал и хотел спать, что просто не мог не задремать”, писал сержант МакКлеллан. Некоторые солдаты покидали колонну,  чтобы передохнуть и немного покурить, что было запрещено офицерами.

Невдалеке от Шайенского лагеря индейские скауты остановились, сняли седла со походных лошадей и надели их на своих  боевых коней. Затем они переоделись в боевые наряды и раскрасили лица. МакКензи приказал сделать небольшой привал, чтобы дать закончить скаутам их приготовления. Когда лейтенант Гомер Уиллер спешился, чтобы снять шинель, ремень его бинокля порвался и бинокль упал на землю. Нагнувшись, чтобы его подобрать, лейтенант обнаружил второй бинокль, лежавший прямо у его ног. Расспросы среди офицеров выявили, что никто из них бинокля не терял. Уиллер счел это странным.

Внезапно в тылу прозвучал выстрел, это один из кавалеристов прикончил свою загнанную лошадь. МакКензи вышел из себя.  “Вам бы слышать генеральскую брань”, - заметил Смит:  “Он просто обезумел”. Однако вскоре МакКензи восстановил самообладание и приказал колонне возобновить движение. Бурк писал:

Нетерпение генерала МакКензи, свойственное ему от природы, усугублялось поведением наших индейских проводников, которые каждые несколько минут возвращались к колонне, чтобы поторопить ее. Шепотом они говорили переводчику, что враждебное селение совсем рядом. Довольно верно – мы даже могли слышать отдаленный, но вселяющий страх неясный звук: бам! бам! бам! – грохотание боевых барабанов и бренчание погремушек, отбивающих такт военного танца. Всего лишь миля лежала между нами, но свет уже забрезжил на Востоке. Барабаны противника стихли – знак того, что Шайенское селение завершило свои танцы и отходит ко сну.

Напоследок колонна остановилась еще раз, под массивным отрогом, и МакКензи выслал вперед целое подразделение индейских скаутов. МакКлеллан писал:

Индейские воины подскакали к нам во всем своем боевом снаряжении. Мы могли разглядеть впереди нечто, и в течение нескольких минут три наши роты бегом устремились вперед.

В мыслях у Бурка было лишь одно: “Сейчас или никогда!”.