Некоторые основные аспекты дуалистического начала
Существуют и другие тексты, подтверждающие и обогащающие теологические идеи, изложенные в прокомментированном нами тексте. Они с разных сторон дополняют основное понимание высшего двойственного начала, которое иногда упоминается под своим абстрактным именем Ометеотл (бог дуальности)[242], а иногда под уже хорошо известными нам именами Ометекутли, Омесигуатл (Господин и Госпожа дуальности)[243]. Называется оно также и Тонакатекутли, Тонакасигуатл (Господин и Госпожа нашей плоти)[244]. Часто о нем говорят как об ин Тонан, ин Тота, Гуэгуэтеотл (наша мать, наш отец, старый бог)[245]. И чтобы не было сомнений относительно тождества и идентичности высшего бога, о котором говорят все эти названия, скажем, что в нескольких местах «Истории» и «Хроник» первых миссионеров дается ясное разъяснение: этими именами — как и другими, которые здесь не были приведены, — всегда называется одно и то же двойственное начало. Посмотрим, например, что говорится в «Истории мексиканцев по их рисункам»:
«...кажется, у них существовал бот, называемый ими Тонакатекли (Тонакатекутли), у которого была жена Тонакасигуатл (Тонакаоиуатл)... они выросли и всегда находились на тринадцатом небе, о происхождении которого ничего не известно...»[246]
Устанавливая местоположение бога на последнем из небес, «тринадцатом», о происхождении которого, как утверждается, «ничего не известно», ясно указывают тем самым, что Тонакатекутли и Тонакасигуатл (Господин и Госпожа нашей плоти) те же самые, что и Ометекутли и Омесигуатл (Господин и Госпожа дуальности). Следовательно, как утверждает Торквемада в заключении к тому, что он сказал об Ометекутли, Омесигуатл, указывая на их тождество с Ситлалатонак, Ситлаликуэ:
«...можно сказать, что индейцы стремились понять в этом божественную природу, распределенную между двумя ботами (двумя личностями), а именно между мужчиной и женщиной...»[247]
Это происходит, вероятно, в силу того, что тламатиниме, стремясь к наиболее точному описанию двойственности природы Ометеотла, вводили в соответствии со своей метафизическо-поэтической концепцией новые его названия, с помощью которых с новой силой оживлялись их вдохновение или своеобразная интуиция.
В качестве иллюстрации дадим лишь два характерных поэтических текста различного происхождения и давности, которые покажут нам два разных способа выражения двойственного начала. Один текст мы уже упоминали ранее. Это поэма из «Толтеко-чичимекской истории», написанной около 1540 года на основе сведений, полученных от индейцев Текамачалко (ныне штат Пуэбла), которую все считают одним из самых лучших источников для изучения древних толтеко-чичимекских традиций, ибо индейцы Текамачалко хранили несколько кодексов, где они «прочли» данные «Истории».
Итак, поэма, о которой идет здесь речь, включающая, насколько нам известно, самые древние сведения относительно двойственного начала, содержит также некоторые очень важные положения, необходимые для окончательного понимания сущности теологической мысли нагуа.
Мы переводим ее по возможности точнее:
«1. — На месте власти, на месте власти господствуем.
2. — Это веление моего главного Господин?..
3. — Зеркало, благодаря которому возникают вещи.
4. — Они уже идут, они уже готовы.
5. — Опьяняйся, опьяняйся!
6. — Это дело бога дуальности,
7. — создателя людей,
8. — зеркала, благодаря которому появляются вещи»[248].
Комментарии к тексту:
1 и 2. «На месте власти, на месте власти господствуем. Это веление моего главного Господина».
Чтобы понять смысл поэмы, необходимо кратко рассказать, в каких легендарных условиях, согласно «Толтеко-чичимекской истории», она была исполнена. Два толтекских вождя, Икхикогуатл и Кетцалтегуэяк, приходят к пещере у кривого холма, чтобы предложить группе чичимеков присоединиться к ним. Они говорят: «Мы пришли увести вас из ваших пещер и гор...» Чичимеки. находящиеся в пещере, просят, чтобы посетители высказались с помощью песни, кто они такие.
Тогда возникает живой диалог между Икхикогуатлом и Кетцалтегуэяком и чичимеками. После того как была спета поэма, не представляющая для нас особого интереса, и было сказано еще несколько слов, чичимеки, находящиеся в пещере, начинают петь поэму, которую мы сейчас комментируем.
Они говорят, что господствуют на месте власти (теукан), где они узнали приказание их главного Господина. Тут же, для того чтобы убедиться, понимают ли их те, кто называет себя толтекскими вождями, они упоминают древнее толтекское учение о высшем начале.
3. «Зеркало, благодаря которому возникают вещи (тецкатланехтиа)».
Как показывают 6 и 8 строки поэмы, «зеркало, благодаря которому возникают вещи» и Ометеотл есть два разных названия бога дуальности.
Другими словами, тут утверждается, что бог дуальности своим светом заставляет светиться все существующее. Нужно отметить, что слово тецкатланехтиа ясно противопоставляется более известному слову Тецка(тли)-пока (дымящее зеркало), обозначающее название четырех сыновей (или первое развертывание) Ометеотла: красный Тецкатлипока — востока, черный — севера, белый — запада, голубой — юга.
Возможно, что первоначально Тецкатланехтиа и Тецкатлипока были не чем иным, как двумя фазами самого Ометеотла, представляемого в виде господина дня и ночи. Уже в одном из текстов «Анналов Куаутитлана», приведенном в предыдущей главе, ясно говорится, что в космологическом плане мужской лик Ометеотла идентифицируется со светилом, благодаря которому «вещи светятся» (Ситлаятонак), тогда как его женский образ покрывался звездной юбкой ночи (Ситлалиникуэ)[249].
Согласно мифам народной религии, ночной лик Ометеотла (Тецкатлипока) развернулся на четыре основные космические силы, являющиеся первыми богами и его детьми, именно в момент творения — «когда была еще ночь»: ин ок иогуайя.
В «Истории мексиканцев» говорится: «...кажется, что у них был бог, которого назвали Тонакатекли (Тонакатекутли), у него была жена Тонакасигуатл (Тонакасиуатл), они выросли и всегда находились на тринадцатом небе... [и]... породили четырех сыновей: старшего назвали Тлалаукэ Тецкатлипука (Тлатлауки Тецкатлипока)... он родился весь красный. У них родился второй сын, его назвали Иайанкэ (Найауки) Тецкатлипука, он родился черным...»[250]
Это подтверждается также информаторами Саагуна, которые, говоря о высшем начале, утверждают, что он есть:
Мать богов, отец богов, старый бог, который находится в центре огня, в своей темнице из бирюзы...[251]
Исходя из приведенных текстов, можно с уверенностью сказать, что названия Тецкатлипока и Тецкатланехтиа («двойное зеркало, которое коптит вещи ночью и заставляет их сверкать днем») являются еще одной парой названий, которыми с самых древних времен культуры нагуа обозначался Ометеотл. Возможно, все молитвы, включенные Саагуном в VI книгу его «Истории», показывающие, как он сам говорил, «язык и выражения, употреблявшиеся, когда молились богу — Тецкатлипоке» еще раз подтверждают, что Тецкатлипока, как термин, соотносительный термину Тецкатланехтиа, по своему происхождению был одним из названии Ометеотла, создавшего своих детей «когда еще была ночь», и передал им это название, наиболее соответствующее времени создания богов.
4 и 5. «Они уже идут, они уже готовы. Опьяняйся, опьяняйся!»
Анализируя обстоятельства, при которых поется поэма, можно установить, что в этих строках содержится начало ответа Икхикогуатла и Кетцалтегуэяка. В них ясно видно, что ссылка на «зеркало, благодаря которому возникают вещи», была понята толтекскими вождями, показывающими этим знание древних традиций. Они с восторгом отвечают: «Они уже идут, они уже готовы», чем хотят сказать, что ответ, полученный от жителей пещеры, свидетельствует, что их приглашение принято. Поэтому, обнаружив тождественность своих традиций и своих представлений о мире с традициями и представлениями чичимеков, показавших себя приверженцами древней толтекской культуры, они радостно добавляют: «Опьяняйся, опьяняйся!».
6. «Это дело бога дуальности (аи Ометеотл)...»
По всей вероятности, смысл этой строки будет понятен опять же в связи с обстоятельствами, при которых поется поэма.
Согласие, достигнутое между двумя беседующими группами, вызвавшее такой энтузиазм у Икхикогуатла и Кетцалтегуэяка, рассматривается как вмешательство Ометеотла, высшего начала, названного «зеркалом, благодаря которому появляются вещи». Поэтому они радостно восклицают: «Это дело бога дуальности!»
7 и 8. «...создателя людей, зеркала, благодаря которому появляются вещи».
Свою поэму толтекские вожди заканчивают чем-то вроде похвалы Ометеотлу; упомянув два из его атрибутов, они показывают, что знают о нем. Он создатель людей (ин тейокойани), это слово образовано из глагола йокойа (делать или сооружать что-либо), суффикса -ни, имеющего характер причастия: «тот, кто делает или сооружает что-нибудь» и личной приставки те (людей, человека). Соединив все эти элементы, мы обнаружим, что слово те-йокойани дословно означает «кто делает или сооружает людей».
Вторым атрибутом Ометеотла является, согласно Икхикогуатлу и Кетцалтегуэяку, уже упомянутое Тецкатланехтиа: «зеркало, благодаря которому появляются вещи»; этот титул Ометеотла помог чичимекам из пещеры опознать толтекских вождей.
Таковы в общих чертах идеи, содержащиеся в древней поэме «Толтеко-чичимекской истории». Ее значение состоит в основном в том, что в ней, во-первых, показывается глубокая древность концепции нагуа об Ометеотле и, во-вторых, приводятся другие названия Ометеотла: Тецкатланехтиа (и его коррелятивный термин Тецкатлипока), Тейокойани (создатель людей), а также говорится о нем как о высшем активном начале: аи Ометеотл (действует бог дуальности).
Теперь, чтобы до конца уяснить идею нагуа о высшем начале, приведем еще один текст. В отличие от древнего текста «Толтеко-чичимекской истории» он принадлежит информаторам Саагуна и говорит о представлениях об Ометеотле в период, непосредственно предшествовавший конкисте.
Этот текст представляет особый интерес, ибо он свидетельствует о настолько значительном влиянии этой теологической концепции, что оно сохранилось наряду с религиозным культом Гуитцилопочтли в обрядах нагуа, сопровождавших рождение человека.
В таких случаях, говорит Саатун в своей «Истории», «как только акушерка заканчивала основное дело, она во время обрезания младенцу пуповины, мытья его разговаривала с ним и, если это был мальчик, говорила...»[252]
В этот момент произносились слова, которые мы и даем ниже в переводе с оригинального нагуатлского текста:
«1. — Господин, наш хозяин:
2. — та, у кого юбка из яшмы,
3. — тот, у кого солнечный свет из яшмы.
4. — Пришел человек,
5. — его послала сюда наша мать, наш отец,
6. — двойственный Господин, двойственная Госпожа,
7. — тот, кто находится там, где девять отделений,
8. — тот, кто на месте дуальности»[253].
Комментарии к тексту
1—3. «Господин, наш хозяин:
та, у кого юбка из яшмы,
тот, у кого солнечный свет из яшмы».
Мы встречаем здесь два новых названия, которые получает «Господин, наш хозяин»; сначала его называют Чалчиутликуэ («та, у кого юбка из яшмы»), затем Чал-чиу-тлатонак («тот, у кого солнечный свет из яшмы»). Следует отметить, что эти два названия Ометеотла, как господина вод, очень сходны с двумя другими названиями этого бога дуальности, как господина ночных и дневных светил — Ситлалин-икуэ («та, у кого юбка из звезд») и Ситлал-тонак («тот, кто дает солнечный свет вещам»).
Уже по приведенному в предыдущей главе тексту информаторов Саагуна мы смогли убедиться, что Ометеотл — это господин, «заключенный в воды цвета голубой птицы» (ин хиутотоатика), но ясного упоминания о его двойственном аспекте в качестве господина вод мы до настоящего текста не встречали. Однако такое двойное обозначение Ометеотла вызывает новый вопрос: были ли, согласно воззрениям тламатиниме, бог дождя Тлалок и его жена Чалчиутликуэ лишь двумя аспектами высшего двойственного начала?
Уже давно Г. Байер высказал по этому поводу следующее мнение:
«[Если] мы углубимся в символику языка мифов.., то увидим, что грубый политеизм древней Мексики — это всего лишь символическое отображение естественных явлений, поскольку священники (ученые) уже пришли к более совершенным религиозно-философским идеям. Две тысячи богов, о которых говорит Гомара, выделяя их из огромного множества, были для ученых и посвященных лишь, столькими же проявлениями Единого (Waren nur ebensoviele Manifestationen des Einen)»[254]. Мы считаем, что различные отождествления, найденные в представленных нами текстах, являются по крайней мере частичным подтверждением мнения Бейера.
Так, в части, касающейся Тлалока и Чалчиутликуэ, рассматриваемый нами текст настолько красноречив, что позволяет считать их двумя новыми аспектами Ометеотла. Было бы весьма интересно, опираясь на источники, проделать детальное исследование, что дало бы возможность увидеть достаточно данных для вывода такого общего характера, как вывод, сделанный Байером о том, что бесчисленное множество богов нагуа являлось для «ученых и посвященных лишь столькими же проявлениями Единого»[255].
4—5. «Пришел человек, его послала сюда наша мать, наш отец...»
В этих строках еще раз подтверждается один из основных атрибутов Ометеотла: «он — наша мать и наш отец» (ин Тонан ин Тота), это он посылает людей в мир. Он «создатель людей» (тейокойани).
6—8. «...двойственный Господин, двойственная Госпожа, тот, кто находится там, где девять отделений, тот, кто на месте дуальности».
Здесь мы находим последнее упоминание природы самого Ометеотла: это Ометекутли, Омесигуатл, живущий по ту сторону, над небесными отделениями, в Омейокане (месте дуальности). Заметим интересную деталь — здесь говорится о девяти небесных отделениях. Как уже отмечалось, в текстах на этот счет много расхождений, что вполне может свидетельствовать о наличии различных мнений по этому вопросу или существовании различных школ нагуа.
Обобщая идеи, обнаруженные в анализированных текстах о двойственном начале, можно указать на достаточное число аргументов, подтверждающих мнение Торквемада о том, что «индейцы стремились понять в этом божественную природу, распределенную между двумя богами (двумя личностями), а именно мужчиной и женщиной...»[256]
Тексты показывают также, что двузначная божественная природа (Ометеотла) принимает различные аспекты по мере того, как разворачивается ее деятельность во Вселенной:
Рис. 6. Изображение Тонакатекутли на тринадцатом небе ("Ватиканский кодекс А 3738").
Он — Господин и Госпожа дуальности (Ометекутли, Омесигуатл).
Он — Господин и Госпожа нашей основы (Тонакатекутли, Тонакасигуатл).
Он — мать и отец богов, старый бог (ин тетеу иная, ин тетеу та, Гуэгуэтеотл).
Он вместе с тем бог огня (ин Хиутекутли), так как живет в его центре (тле-хик-ко: на месте центра огня).
Он — зеркало дня и ночи (Тецкатланехтиа, Тецкат-липока).
Он — светило, благодаря которому светятся вещи, и сверкающая юбка из звезд (Ситлаятонак, Ситлалиникуэ).
Он — господин вод и солнечного блеска цвета яшмы и та, у кого юбка из яшмы (Чалчиутлатонак, Чалчиутликуэ).
Он — наша мать и наш отец (ин Тонан, ин Тота).
Одним словом, это Ометеотл, живущий на месте дуальности (Омейокан).
Внимательное чтение и объективный критический анализ приведенных текстов позволят читателю судить о том, достаточно ли документальных данных для вывода относительно двойственной природы высшего начала, о котором тламатиниме говорят, используя учение о метафизическом знании, основанном на цветах и песнях.
[242] См. «Ms. Cantares Mexicanos», fol. 35, v. (пр. I, 31).
[243] «Códice Florentino», lib. VI. fol. 120, v.,
[244] «Anales de Cuauhtitlán», fol. 4, «Historia de los Mexicanos por sus pinturas», p. 228.
[245] «Códice Florentino», lib. VI, fol. 34 r.; fol. 71, v.; 142, v., etc., «Huehuetlatolli, Doc. А» в «Tlalocan», t. I, p. 85.
[246] «Historia de los Mexicanos por sus. pinturas», p. 228.
[247] Torquemada Fray Juan de, Monarquía
[248] «Historia Tolteca-Chichimeca» (ed. facs. de
[249] Мендиэта же подтверждает тождество Ситлаятонак и Ситлалиникуэ с высшим началом Ометекутли, Омесигуатл (см. «Historia Eclesiástica Indiana», t. I, p. 83).
[250] «Historia de los Mexicanos por sus pinturas», в op. cit., p. 228.
[251] «Códice Florentino», lib. VI, fol.
«Or, le Principe était une dualité:
Un pour vouloir et deux pour creer, homme
et femme A la fois et s'aimant dans sa double
entité, S«n amour engendra la chaleur et la
flamme».
(Genin August e, Légendes et Récits du Mexiqué anclen, в «Les Editions
[252] Sahagún Fray Bernardino, Historia General de las Cosas de Nueva España, t. I, p. 604.
[253] «Códice Florentino», lib. VI, fol. 148, v (пр. I, 36).
[254] Beyer Hermann, Das astekische Gótterbild Alexander von Humboldt's, в op. cit, S 116
[255] Ibid.
[256] Torquemada Fray Juan de, Monarquía Indiana, t. II, p. 37.