Невероятные приключения и несомненные достоинства капитана Джона Смита

[1] Если читатель насторожился, знакомясь с предшествую­щими главами книги, решив, что ее автор увлечен боль­ше занимательностью фабулы, чем существом дела, то, приступая к чтению данной главы, читателю следует при­готовиться к тому, что приключенческий элемент содер­жащегося в ней рассказа будет переплетаться с легендар­ным в большей степени, чем в предыдущих главах. Но и на сей раз автор уступает не своей склонности к роман­тике и беллетристике, а подчиняется источникам. Более того, он старается по возможности очистить их — для дос­тижения максимальной достоверности излагаемых собы­тий — от всего, что представало бы как «художествен­ное». Упомянутые источпики — главным образом сочине­ния героя повествования Джона Смита. Это и определило наличие в предстоящем рассказе элементов приключен­ческого и легендарного. Это же определяет необходимость предварить рассказ хотя бы кратким упоминанием о той борьбе, которая вот уже на протяжении более трех веков ведется вокруг имени Джона Смита и по поводу его со­чинений.

Критики утверждают: похождения Смита, описанные им самим, являются вымышленными и придуманы для са­мовосхваления; они не имеют достаточного подтверждения в документальных источниках; неправдоподобность его приключений явствует, в частности, из того, что в свой главный труд — «Общая история Виргинии, Новой Англии и островов Соммерса» (1624) — он включил красочные эпизоды, которые отсутствовали в его «Правдивом рас­сказе о событиях, случившихся в Виргинии» (1608). Кри­тикам возражают: выпячивание собственной персоны, главным образом в «Общей истории», объясняется мему­арным характером произведения и необходимостью поле­мики автора с врагами; скудость источников определяет­ся местом и временем происходивших событий, косвен­ные же данные позволяют признать основу рассказов Смита достоверной; отличия между упомянутыми книга­ми естественны, как естественна разница между воспоми­наниями и компилятивным сочинением, каковой является «Общая история», и получастпым письмом — полуслу­жебным отчетом, как можно определить «Правдивый рас­сказ», в котором Смит оговаривался, что сообщает не все имеющиеся сведения.

Первыми критиками Смита были некоторые его спут­ники. Он отвечал им изданием собственных сочинений, в которые включал мемуары своих горячих приверженцев. Именно этими сочинениями положено начало иконогра­фическому изображению его персоны. Смит писал, напри­мер: «Я знаю, что меня будут осуждать за то, что я пишу так много о себе самом, но меня это не волнует... Пусть бы мои критики поменялись со мной местами, Хотя бы только на два года, или сделали бы столько, сколько я, тогда бы они, вероятно, были более снисходительны к моим недостаткам»¹.

В год смерти Смита Дэвид Ллойд издал разоблачитель­ный памфлет «Легенда о капитане Джоне Смите» (1631), многократно переиздававшийся вплоть до второй полови­ны XVIII в. К тому времени, однако, Смита уже стали называть «знаменитым английским открывателем», «са­мым прославленным Смитом Англии», чья жизнь «подобна жизни самых знаменитых героев древности» ².

В конце XVIII— начале XIX в. развитие историче­ской науки, растущая приверженность исследователей к документальной достоверности увеличили число тех, кто сомневался в истинности фактов, приведенных Сми­том. Вместе с тем установление в этот период независи­мости Соединенных Штатов стимулировало поиски героев американской истории. К их числу отнесли Джона Сми­та. В течение XIX и XX вв. его критики и защитники сходились на том, что географических и картографиче­ских трудов путешественника достаточно, чтобы он занял выдающееся место в истории Англии, а тем более в исто­рии Нового Света,— независимо от отношения к его рас­сказам о самом себе. Но и к этим рассказам не следует относиться пренебрежительно: «житие Смита», написан­ное им самим,— главный источник не только сведений о нем, но и один из главных источников по истории пер­вых лет английской колонизации Америки.

«...Они долго совещались. Приняв решение, они при­несли два больших камня и положили их перед Паухэтаном. После этого все, кто только сумел дотянуться, схва­тили его и поволокли к камню, па который положили го­ловой, а сами приготовились размозжить ее дубинками. В последний момент, когда уже, казалось, ничто не могло спасти его, Покахонтас, любимая дочь короля, бросилась к пленнику, схватила его голову руками и накрыла своим телом, чтобы защитить от смерти...» (С., II, 400).

Выше приведено самое романтическое и самое спорное место «Общей истории». Вымысел ли это? Весьма вероят­но. Но разве неизвестны другие случаи подобного спасе­ния? Разве главные действующие лица описываемого эпизода не реальные лица: имя Джона Смита еще при его жизни было знакомо значительному числу англичан; «король» Паухэтан — могущественный вождь индейцев-алгонкинов, возглавлявший конфедерацию племен, коро­нованный Яковом I в качестве вассального государя[2]; По­кахонтас — его дочь, вышедшая замуж за апгличашша и побывавшая при дворе королевы Англии. И все же, не имеющий неоспоримого подтверждения цитируемый отры­вок представляется частью красочной легенды.

Итак, мы приступаем к изложению легенды — леген­ды, без которой не может обойтись история США, чтобы не быть незаконно и несправедливо обедненной. Легенды, но не голого вымысла. И, как всякая легенда, в основе которой лежит историческая реальность, легенда о Джо­не Смите — необходимый источник для восстановления черт жизни первых английских поселенцев в Америке.

На одном из ранних портретов Джона Смита можно прочесть надпись: «Медь снаружи [3]— золото внутри».

Это несомненный отголосок давних споров. В частности о том, следует ли считать Джона Смита джентльменом. В официальных документах Виргинской компании, на службе у которой он состоял, его относили к таковым. Но он не был благородного происхождения и не занимал высоких постов, которые могли бы заменить родовитость. Поэтому при его жизни и в первые полвека после его смерти английские аристократы не признавали его джентльменом, произносили его имя с пренебрежением. Таким образом, кроме прочего, они мстили ему за его не­лестные отзывы о поведении джентльменов, с которыми он основал Виргинию. Англиканский богослов Генри Вар­той, написавший «Жизнь Джона Смита»³ в 1685 г., когда Англия переживала период католической и абсолю­тистской реакции, всячески противопоставлял простое происхождение Смита, его народный здравый смысл, рабо­тоспособность и предприимчивость тщеславию и тунеяд­ству «благородных» колонистов. Через 200 лет американ­ский историк Дж. А. Дойл, удовлетворяя, вероятно, сно­бистские претензии американского обывателя, утверждал, что Смит — «сын линкольнширского джентльмена» ⁴. Так находили выход, с одной стороны, желание принизить со­ставителя «Общей истории», а с другой — возвысить его. Позже более внимательное отношение к документам поз­волило подойти достаточно близко к истине.

Джон Смит родился в 1580 г.[4] во владении лорда Уиллоби в Линкольншире. По свидетельству самого Джо­на, его отец происходил из семьи Смитов — старожилов местечка Крадли (Ланкашир), а мать — из семьи Рикандс в селении Хэк (Йоркшир). Больше о своем проис­хождении Джон ничего не сообщает. Будь он урожден­ным джентльменом, он не преминул бы упомянуть об этом. Принято считать, что семья его — крестьянская, не­малого достатка.

Мальчик посещал приходскую школу, а затем школу соседнего городка (grammar school). В 1595 г. его отдали в учепие к купцу из Линна— «крупнейшему тамошнему торговцу» (С., II, 822). Смерть отца в следующем году и ссора с матерью толкнули юношу на поиски новой судь­бы. Он отправился в Нидерланды, где сражался против испанцев в армии Соединенных провинций. Какое-то вре­мя Джон был компаньоном-слугой сына лорда Уиллоби, проводившего время во Франции. Вернувшись на родину, Джон служил на конном заводе графа Линкольна. Это сделало из него хорошего наездника, но явно не удовлет­ворило честолюбия и авантюристических наклонностей.

Он опять во Франции, чтобы воевать на стороне Ген­риха IV против Гизов. Но здесь преобладали интриги, а Джон жаждал ратных подвигов. Поэтому в 1602 г. он отправился в Венгрию, подвергшуюся нападению турок. На пути туда, в одном из французских портов, у Джопа украли весь багаж. Когда после долгих испытании он взошел на борт другого корабля, то оказался в компании пилигримов-католиков. Считая англичанина, на родине которого не признавали «божественной власти» папы, зло­козненным еретиком, они выбросили Джона за борт. Он едва спасся, доплыв до небольшого острова, неподалеку от которого проходил корабль. Несчастного подобрали бретонские пираты. Вместе с ними он участвовал в напа­дении па венецианское судно. Во время абордажа Джон так отличился, что пираты, согласно легенде, отдали ему значительную часть захваченного золота и, по его просьбе, высадили на итальянском берегу.

Странствуя по Апеннинам и Балканам, Джон, нако­нец, прибыл в армию эрцгерцога Фердинанда Австрийско­го. С его войсками и войсками владетеля Трансильвании Сигизмунда Батория юный искатель приключений участ­вовал во многих сражениях и довольно скоро, проявив, по его собственным словам, «превосходную военную хит­рость» при осаде Оберлимбаха, а также «не худшую в дру­гих случаях» (С., II, 829), получил чин капитана. Под именем «капитана Джона Смита» он и вошел в историю. Приобрел он и дворянское звание — с пожалованием гер­ба, на поле которого были изображены головы трех турец­ких воинов. Такой чести Смит удостоился, насколько можно судить, в 1602 г., победив на поединке одного за другим трех турок, после чего вдохновленные его подви­гом войска христиан сумели завладеть крепостью, защит­ники которой до того отражали все их атаки. Это, разу­меется, легенда (С., II, 311—342). Но она, как показали исследования, имеет под собой реальные основания.

В одной из битв Джона серьезпо ранили. Обессилен­ный, он попал к туркам в плен и был продан в рабство. В Константинополе, в доме, куда его привели, жена отсутствовавшего хозяина пашла в образованном неволь­нике интересного собеседника, прониклась к нему сочув­ствием и симпатией, если не любовью, на что прозрачно на­мекает легенда. Заподозрив недоброе, родственники тур­чанки отправили Джона к ее брату в Северное Причерно­морье. Здесь англичанин испытал все ужасы жестокого рабства. Не вытерпев издевательств, капитан убил хо­зяина и бежал. Через южные русские степи, а также Трансильванию, где его встретили с почестями и снабдили день­гами, через всю континентальную Европу и Северную Аф­рику в 1606 г. Смит возвратился на родину.

«Как раз в это время англичане основали колонию Виргиния. Однако из-за раздоров, беззаботности и бес­печности поселенцев колония переживала очень трудное время... Наконец, когда колония оказалась на краю гибе­ли, туда был послан Джон Смит, чтобы исправить поло­жение»⁵. Так представлял дело упоминавшийся Вартон. Представлял не совсем точно, явно преувеличив тогдаш­нюю роль Смита. Его герой вопреки сказанному в приве­денном отрывке находился среди самых первых поселен­цев Виргинии, вместе с ними ему суждено было пережи­вать «очень трудное время». Никто не вручал ему особых полномочий. Смит, вероятно, даже не подозревал, что окажется среди руководителей колонии. Как говорится в «Общей истории», «инструкции по управлению находи­лись в запертом ларце, и имена руководителей хранились в тайне до прибытия в Виргинию» (С., II, 386). Более того, еще в пути Смит, обвиненный в мятеже, был аре­стован.

Вартон объяснял случившееся завистью остальных лидеров экспедиции, которые «боялись, что его достоинст­ва могут их заслонить и оставить в тени. Поэтому они клеветали на него повсюду — среди солдат и матросов, внушали подозрительность к нему, обвиняли его в често­любивом замысле стать королем...» ⁶.

Что послужило конкретной причиной ареста, и был ли он справедлив, истории неизвестно. Судя по тому, как складывались отношения лидеров в дальнейшем, можно предполагать, что к Смиту отнеслись пристрастно. «Како­ва бы ни была причина, Смит оказался в кандалах. То обстоятельство, что самый способный из колонистов, ког­да они сходили на берег, сидел под арестом, служило недобрым предзнаменованием для создаваемого поселения» — так расценивается обычно упомянутый эпизод английскими и американскими авторами ⁷.

16 апреля 1607 г. подошли к Американскому матери­ку. «Этой же почыо был открыт ларец и прочитан при­каз, согласно которому Бартоломью Госнолд, Джон Смит, Эдвард Уингфилд, Кристофер Ньюпорт, Джон Рэтклиф, Джон Мартин и Джордж Кэпдалл назначались членами Совета и им следовало избрать президента на один год, с которым Совет и должен был управлять. Текущие дела должны были обсуждаться Советом, а решения при­ниматься большинством голосов: при наличии у прези­дента лишнего голоса.

До 13 мая искали место для поселения; в этот день члены Совета принеслп присягу, президентом избрали капитана Уингфилда. Капитана Смита, из-за речи, про­изнесенной президентом, в Совет не допустили» (С., II, 387). На другой день, 14 (24) мая 1606 г.[5], в устье реки Джемс на полуострове, соединенном с берегом узкой ко­сой, основали будущий Джемстаун. «Теперь каждый при­ступил к работе: Совет планировал расположение форта, остальные рубили деревья, расчищая место для палаток; некоторые ремонтировали корабли, другие обрабатывали землю, готовили сети и т. д. Дикари часто посещали нас, выражая свое дружелюбие» (С., II, 387). Энтузиазм, однако, скоро угас. Привезенные с родипы запасы быст­ро таяли. Место, избранное для поселения, оказалось сырым и малярийным. Хорошей питьевой воды побли­зости не было. Девственная природа с трудом поддава­лась усилиям людей. Индейцы, обнаружив, что англичане собираются обосноваться надолго, никак не считаясь с хозяевами земли, не проявляли прежней доброжелатель­ности, иногда совершали нападения на удалявшихся от форта. Среди членов Совета продолжались раздоры.

Спорили главным образом о том, следует ли прежде всего укрепить форт, за что ратовал Смит, или заниматься благоустройством поселка, на чем настаивал пре­зидент. Колонисты-джентльмены, возглавляемые Уинг­филдом, уклонялись от работы, считая ее уделом тех, кто попроще. Смит же утверждал, что на новой земле, где ничего еще не приспособлено для привычной жизни, работа — неотложная и насущная необходимость для всех. Разумеется, при всей своей правоте Смит не вносил мира в жизнь колонии. Отчасти поэтому, отчасти потому что Смит отличался храбростью, капитан Ньюпорт взял его с собой в экспедицию.

Согласно приказу, полученному от правления Виргин­ской компании, путешественникам предстояло разведать места возможных залежей золота, а также найти водный путь в Индию через континент. Ньюпорт, Смит и еще 20 человек направились на пиннасе вверх по реке Джемс. Выйдя из форта 22 мая и посетив ряд индейских селе­ний, где «их повсюду дружелюбно встречали» (С., II, 387), англичане достигли порогов, которые преградили им путь. Во второй половине июня они вернулись в форт, в их отсутствие подвергшийся нападению. Индейцы убили одного и ранили 17 колонистов. «После этого президент согласился на то, чтобы форт был окружен палисадом: установили орудия, людей при них вооружили и обучи­ли...» (С., 22, 388).

«Капитан Ньюпорт, приведя все в порядок,— как пи­сал Смит в «Правдивом рассказе»,— 22 июня отплыл в Англию, оставив провизии на 13—14 недель»⁸. Среди приведенных в порядок дел было и дело капитана Смита. Сторонники Уингфилда, обвиняя его в мятеже, хотели от­править капитана в Лондон. Ньюпорт и священник Роберт Хант воспротивились. Президента оштрафовали на 200 ф. ст. в пользу Смита, так как «все убедились в его неви­новности» (С., II, 389). 20 июня Джона Смита ввели в Совет колонии.

Положение колонии было тогда очень трудным. Домов еще не построили, а палатки уже совершенно износились. Зерно и мука — главные продукты питания — загнили, и в них завелись черви. Пытались охотиться и ловить рыбу, но делали это неумело. Основным подспорьем стал сбор крабов и моллюсков. К сентябрю из 100 колонистов от го­лода и лихорадки умерло 46. Среди них опытный и влия­тельный человек — капитан Госнолд. С его смертью при тогдашнем положении дел работа Совета колонии фактически оказалась парализованной. Джордж Перси, буду­щий президент колонии, в своих «Замечаниях», вспоми­ная об этом, подчеркивал, что причиной были «раскола нические действия капитана Кэндалла»⁹. Уингфилд до­кладывал позже правлению компании: «Капитан Кэндалл был выведен из Совета и посажен в тюрьму, поскольку стало совершенно очевидно, что он сеял вражду между Советом и президентом»¹⁰. Как писал Смит, Кэндалла вывели из Совета «по многим причинам». Он добавлял: «Из-за раздоров Бог, разгневавшись на нас, обрушил такой голод и болезни, что живым едва доставале сил хоронить мертвых»¹¹.

Тем временем вражда между Уингфилдом и Смитом разгорелась с новой силой. Последний во всеуслышание и где только мог обвинял президента в неумении управ­лять колонией, в нетерпимой грубости, в неспособности наладить отношения с индейцами, а главное — в расхи­щении общественных запасов, «Капитан Уингфилд довел дело до того, что все его ненавидели, а потому, со всеоб­щего согласия, он был снят с поста президента: избра­ли — в соответствии с его поведением — капитана Рэтклифа»¹². Не хотел ли Смит, записывая это, свести лич­ные счеты? Вероятно, не без того. Однако данная им характеристика Уингфилда косвенно подтверждается в «Замечаниях» Джорджа Перси: «...Против капитана Уинг­филда был выдвинут ряд обвинепий... Поэтому он был не только снят с поста, но и выведен из Совета»¹³. А Перси, насколько можно судить, не принадлежал к привержен­цам Джона Смита — как самый родовитый джентльмен колонии (сын графа Нортумберлендского), как человек, позже участвовавший в заговоре против Смита. Даже из документа, составленного Уингфилдом в свое оправдание, когда он оказался опять в Англии, видно, что его отно­шения с другими членами Совета были весьма натя­нутыми¹⁴.

Враждующих, болеющих и голодающих поселенцев дважды спасали от смерти их соседи-индейцы: «Бог, видя нашу крайнюю нужду, соблаговолил растрогать индейцев, и они принесли нам зерна, правда, недозрелого, чтобы поддержать нас, хотя мы более ожидали, что они нас уничтожат»¹⁵. Подаяний индейцев хватило ненадолго. «Поэтому, хотелось этого врагам Смита или нет, они вынуждены были передать ему руководство делами иначе они погибли бы от голода... Смит сразу же приступил к строительству укреплений и бараков, установке орудий и обеспечению благополучия и безопасности поселен­цев» ¹⁶. Так написал Вартон, вероятно, и на этот раз пре­увеличивая заслуги капитана. Неоспоримо, однако, что, Смит, веривший в возможность поддержания дружествен­ных отношений с индейцами и научившийся говорить на их языке, предпринял спасительный шаг: за продуктами он отправился к индейцам, захватив для обмена безделуш­ки и хозяйственный инвентарь, в том числе особо цени­мые ими топоры. По словам Вартона, остальные колони­сты, особенно джентльмены, испытывали такой страх перед индейцами, что не рисковали покидать пределы форта, да и за его стенами не чувствовали себя в без­опасности. «Чтобы умерить позорный страх благородных, Смит оставил для их защиты 44 из 50 вооруженных ко­лонистов»¹⁷. Взяв всего шесть человек, он пустился в путь, как обычно, по реке.

Индейцы удивились дерзости капитана и, не усматри­вая в небольшой экспедиции угрозы для себя, пропусти­ли ее в свои владения. Смит вспоминал: «Они дружно торговали со мной и моими людьми, не более сомневаясь в моих намерениях, чем я в их...»¹⁸. «Общая история» сообщает подробности.

В первой индейской деревне жители в обмен на пред­лагаемые им предметы принесли горстку кукурузных зе­рен. Смит с презрением отверг то, что считал жалкой подачкой, и англичане во главе с капитаном напали на хозяев, от неожиданности со страхом бежавших. Захва­тив деревню, колонисты поживились из индейских запа­сов и нагрузили ими свою лодку. Индейцы, оправившись от первого испуга, бросились на пришельцев. Завязался жестокий бой, во время которого пал, сраженный Смитом, носитель тотема. Видя в этом дурное предзнаменование индейцы отступили. Через некоторое время за возвращен­ный им тотем они принесли англичанам большое количество продуктов. Лодка, груженная продовольствием, вер­нулась в Джемстаун. Вскоре Смит совершил еще один рейд и вновь пополнил запасы колонии. Тут выяснилось, что некоторые из поселенцев, главным образом моряки, готовятся удрать на родину, для чего догрузили на пиннасу значительную часть продуктов. Смит поднял трево­гу. Орудия форта были наведены на корабль, и всем, кто находился на нем, приказали сойти на берег. Они подчинились. Кэндалл, оказавшийся зачинщиком, был рас­стрелян. По свидетельству одного из колонистов, его каз­нили также по подозрению в измене. Будучи католиком, он якобы хотел бежать в Испанию и рассказать там о де­лах колонии ¹⁹.

Осенью 1607 г. Смит, как повествует далее легенда, пе­режил свое главное приключение. С 11 спутниками он отправплся исследовать течение реки Чикахомини. Пока она была проходимой, двигались на лодке. Далее Смит, оставив часть людей на стоянке, с двумя англичанами — Эмери и Робинсоном, а также с двумя проводниками-индейцами, поплыл на каноэ. Удалось проделать еще 20 миль. Дальнейший путь преградил лесной завал. Решив по­смотреть, что за ним, Смит и один из проводников углу­бились в чащу. Перед уходом капитан приказал осталь­ным никуда не отлучаться и об опасности предупредить его выстрелом.

Смит шел не более четверти часа, как послышались крики, доносившиеся с места привала. Выстрелов не по­следовало. Предполагая, что проводники завели англичан в засаду, Смит схватил шедшего с ним индейца и при­вязал к своей левой руке. Держа пистолет в правой, он готов был спустить курок при малейшей попытке сопро­тивления. Проводник старался убедить капитана в своей невиновности и уговаривал бежать от возможных пресле­дователей, которые прежде всего убьют его — за помощь «бледнолицым». Было слишком поздно. Послышался свист многочисленных стрел. Одна из них ранила Смита в бедро. Капитан отстреливался из пистолета, прикры­ваясь телом проводника, убитого нападавшими. Отвязав его, англичанин, окружаемый индейцами, стал отползать к кустам. Ему кричали, что его товарищи погибли, что ему остается только сдаться. Смит продолжал ползти. Когда ему показалось, что он достиг укрытия, земля под ним стала проваливаться. Сзади лежала непроходимая трясина, куда его, как видно, специально оттесняли, впе­реди поджидали многочисленные враги (по словам леген­ды, около 200 воинов).

«Оказавшись в западне, я решил сдаться на их ми­лость и отбросил свое оружие в сторону. До этого ни один не отваживался приблизиться. Теперь они схватили меня и повели к королю. Я подарил ему компас, объяснив, насколько возможно понятнее, его употребление; король был столь удивлен и заинтригован, что дал мне возможность рассказать о шарообразности земли, о дви­жении солнца, луны, звезд и планет. Под доброжелатель­ные возгласы они накормили меня и свободного повели меня туда, где я оставил каноэ. Там лежал мертвый Джон Робинсон, пронзенный 20—30 стрелами. Эмери я не увидел»²⁰.

Иллюстрация из «Общей истории» Джона Смита

Потом Смита водили по деревням и показывали их обитателям. Капитан все время ожидал смерти. Но индей­цы обращались с ним «со всей возможной добротой». «Чем больше мы знакомились,— вспоминал Смит,— тем лучше друг к другу относились». Англичанин подружил­ся с вождем племени, которому много рассказывал о европейских странах, людях, которые там живут, их вере и обычаях. От него он узнал, что готовится нападение на Джемстаун. Капитан убеждал вождя, что такое нападе­ние принесет индейцам большой урон от пушек форта, а по возвращении Ньюпорта — страшную месть этого «глав­ного белого воина». Под тем предлогом, что он хочет известить поселенцев Джемстауна о добром к нему отно­шении индейцев, Смит попросил вождя доставить в форт письмо. Капитан предупреждал в нем товарищей о грозящей им опасности.

Однажды к вигваму, где под охраной жил Смит, при­шел индеец с намерением убить пленника. То был отец воина, которого путешественник смертельно ранил во время боя. Стража предотвратила убийство. Вождь, чтобы обезопасить Смита, отправил его в Веромокомоко — рези­денцию главы конфедерации индейских племен Паухэтана.

Здесь индейцы, угрожая смертью, предложили капи­тану перейти на их сторону, но капитан, верный королю и присяге, с презрением отверг их домогательства. Тогда и произошла та драматическая и романтическая сцена, столь украсившая легенду о Джоне Смите,— сцена со счастливым спасением путешественника юной индианкой. «Она бросилась к Смиту, как безумная, и, закрывая его голову своими руками, просила, чтобы предназначавшие­ся ему удары обрушились на нее» ^2І.

Фактом остается то, что капитан вернулся в Джемстаун живым и невредимым. Здесь Смит вновь обнару­жил заговор с целью побега (правда, не зашедший так далеко, как при его предыдущем возвращении) и возрос­шую ненависть к себе членов Совета. За время его от­сутствия, полагая, вероятно, что он погиб, Рэтклиф ввел в Совет Габриеля Арчера — давнего врага Смита. Капи­тану предъявили обвинение в гибели Робинсона и Эмери [6]. Как рассказывал позже обвиняемый, «в самый роковой момент Бог соблаговолил прислать капитана Ньюпорта» ²². Смертный приговор был отменен.

Ньюпорт прибыл на корабле «Джон энд Фрэнсис» 8 января 1608 г. На землю Виргинии сошло «первое пополнение» — 70 новых колонистов. Один из них, Мэтью Скривинер, стал членом Совета. Джемстаун опять насчи­тывал около 100 человек. Однако на колонию обрушились новые несчастья. Вспыхнул пожар, который охватил поч­ти все постройки форта, включая склады, только что загруженные. Поселенцев ожидали холод и голод. К тому же Виргилская компания прислала строгий приказ заго­товить к отплытию Ньюпорта возможно больше товаров, продажей которых она могла бы оправдать понесенные расходы. Рубили лес, пилили его на доски, готовили золу, смолу и деготь, собирали сассафрас, добывали руду, ремонтировали корабль. Жизнь почти без крыши, ску­дость питания, переутомление и болезни косили людей.

Для пополнения съестных припасов пришлось прибег­нуть к помощи индейцев. Посредником, как обычно, вы­ступил Смит: «Я был настолько известен среди индей­цев, и они мне так доверяли, что подходили к форту только тогда, когда я выходил к ним; все они звали меня по имени и не хотели ничего продавать, пока я первый не принимал их приношения...» ²³. Вартон, рас­сказывая попутно о тогдашних приключениях и подвигах капитана, делал разумную оговорку: «Больше всего он боялся, что англичане погибнут от недостатка пищи в случае, если индейцы, напуганные кровопролитием и вой­ной, покинут свои деревни и уйдут куда-нибудь» [7]².

Индейцы, обитавшие поблизости от Джемстауна, не могли предоставить всего необходимого. Поэтому Нью­порт, сопровождаемый Смитом и Скривинером, отплыл па пиннасе во владения Паухэтана. Оттуда они верну­лись с грузом зерна, бобов и других продуктов. Это опро­вергает версию Вартона о злокозненном поведении главы индейской конфедерации, в частности о его намерении во что бы то ни стало убить Смита и напасть на форт, чему помешала Покахонтас. Она якобы, проделав немыс­лимо трудный путь через девственный лес, появилась в Джемстауне, чтобы сообщить англичанам о коварных планах своего отца.

Итак, пиннаса вернулась с продуктами. Колонисты приготовили достаточное количество груза для «Джон энд Фрэнсис». Ньюпорт оставлял Виргинию с небольшим запасом продовольствия и далеко не в лучшем состоя­нии. В этом отчасти был повинен он сам, но в первую очередь член Совета Мартин, которому показалось, что он обнаружил запасы золотой руды. Ради ее добычи забросили все прочие занятия, включая подготовку к посеву. Так как Виргинская компания давно мечтала о подобной находке, то «золотоискателем», по ироническо­му замечанию одного из колонистов, стал и Ньюпорт. По свидетельству того же колониста, Смит глубоко воз­мущался, что всю полезную работу оставили из-за погрузки на корабль «такого огромного количества позо­лоченного дерьма» (С., II, 408). Ньюпорту предстояло в этом убедиться по прибытии на родину. А пока, сняв­шись с якоря, он увозил с собой «золото» и другие плоды тяжелого труда колонистов. С ним уплывали капитап Уингфилд и капитан Арчер. Рэтклиф болел, и временно обязанности президента были возложены на Мартина.

20 апреля 1608 г. в Виргинию привел свой «Феникс» капитап Фрэнсис Нельсон, имея на борту 40 новых поселенцев (задержавшуюся часть «первого пополнения»). Как раз тогда сильно ухудшились отношения англичан с соседними индейцами, которых они пытались сделать своими постоянными данниками. Во время одного из столкновений колонисты захватили нескольких пленных. Угрожая убить их, они предъявили Паухэтану целый ряд требований. Вождь послал для переговоров одного из своих наиболее уважаемых воинов и с ним — в знак доверия и особого значения миссии — «девочку 10 лет, которая была милее всех своих соплеменников не только чертами и выражением лица, но также не имела себе равных по остроте ума и доброте» ²⁵. Дипломатический демарш Паухэтана достиг цели: пленных отпустили и подарили «принцессе» набор безделушек. Мир был вос­становлен.

2 июня «Феникс» поднял паруса. С ним покидал Виргинию Мартин. «Капитану Мартину,— говорится в «Общей истории»,— вечно нездоровому, бесполезному в делах и одержимому идеей добиться доверия (у правле­ния компании.— Л. С.) якобы присущим ему искусством обнаруживать золото, с удовольствием позволили вернуть­ся в Англию» (С., II, 4). Рэтклиф все еще недомогал. Смит сделался фактическим руководителем колонии. Он вспоминал: «На этот раз мы остались все здоровые и довольные, пе споря, любя друг друга и, как мы надея­лись, обеспечив длительный мир с индейцами» ²⁶.

Радость была преждевременной. Запасы продовольст­вия, привезенные на «Фениксе», быстро таяли. Бич Джемстауна — голод — вновь стоял у ворот.

Еще до ухода «Феникса», 2 июня 1608 г., в глубь страны отправилась продовольственная и географическая экспедиция, возглавляемая, как и прежние, капитаном Смитом. Она прошла берегом Чесапикского залива, по рекам Потомак, Патаксент и Раппаханнок. Когда 21 июля путешественники вернулись в Джемстаун, то застали его обитателей в состоянии, близком к бунгу. Рэтклиф в их отсутствие не только бездействовал и расхищал содержи­мое складов, но затеял еще строительство «президентско­го дворца». «Наши запасы, наше время, наши силы и наш труд бесполезно расходовались на исполнение его фантазий» (С., II, 412),— свидетельствовал очевидец. После бурных споров решили сместить Рэтклифа с поста президента. На его место выдвигалась кандидатура ка­питана Смита. Он согласился принять на себя управление колонией. Однако, учитывая, что Уингфилд и Мартин по прибытии в Лондон не преминут очернить его, боялся, как бы после смещения Рэтклифа правление компании действительно не посчитало его мятежником и узурпато­ром. Кроме того, Смит вновь отправлялся в поход. Поэто­му договорились, что он будет дожидаться истечения пре­зидентского срока Рэтклифа, а в его отсутствие колонией будет управлять Скривипер.

24 июля Смит и с ним 13 человек покинули Джемс­таун. Они пробыли в пути до 7 сентября, сделав много полезных открытий. Когда путешественники вернулись, Рэтклиф сидел под арестом, обвиненный в мятеже.

   10 сентября он был смещен окончательно. Смит возгла­вил колонию.

Согласно легенде, настало время разумного спаситель­ного труда, военных упражнений, мирных сношений с индейцами. Тем не менее к моменту нового посещения колонии Ньюпортом — в конце сентября — она насчиты­вала в живых только 50 человек. Невозможно, правда, определить, когда умерли их товарищи: при правлении Рэтклифа или после прихода к власти Смита. Так или иначе, но упомянутая цифра омрачает радужную легенду.

Ньюпорт доставил в Джемстаун «второе пополне­ние» — 70 колонистов. Среди них были два новых члена Совета колонии (Ричард Вальдо и Питер Винн), несколь­ко ремесленников (стеклодувы, мыловары, смолокуры), две первые белые женщины Виргинии. Из Англии был получен приказ короновать Паухэтана. Таким образом, его превращали в вассала английского короля и приобре­тали формальное право требовать повиновения. В каче­стве королевского уполномоченного Ньюпорт отправился в «столицу» индейской конфедерации. Вождь принял пос­ланцев дружелюбно, но так и не понял смысла проце­дуры, превратив в фарс серьезно разыгрываемую церемо­нию. Он долго сопротивлялся возложению короны, а ког­да это удалось сделать и ему вручили другие знаки монаршей власти, он в обмен на них передал гостям снятые с ног мокасины и шкуру, покрывавшую его плечи.

В отсутствие Ньюпорта Смит продолжал руководить делами Джемстауна и одновременно составлял докумен­ты, которые намеревался отправить в Лондон: письмо казначею Виргинской компании, набросок карты Вирги­нии, «Правдивый рассказ о событиях, случившихся в Виргинии». В письме казначею Смит резко осуждал дея­тельность «болячки» Рэтклифа, предупреждая, что его возвращение и возвращение Арчера в колонию вызвало бы там «вечные раздоры». Он брал на себя смелость резко критиковать правление компании, которая жадно стремилась к тому, чтобы получать прибыли от колонии, не дав ей встать иа ноги, и тем губила людей, мешала ее нормальному развитию.

В конце 1608 г. Ньюпорт покинул Виргинию, увозя с собой Рэтклифа. В начале следующего года из всех членов Совета в живых остался один Смит — теперь неограниченный правитель Виргинии. Легенда повествует о его необычайной активности и предприимчивости. Дей­ствительно, как можно судить, кое в чем Джемстаун продвинулся вперед: наконец соорудили колодец, давший свежую чистую воду, построили несколько домов и два блокгауза, церковную крышу покрыли гонтом [8], расчисти­ли и засеяли маисом новое поле, наладили производство стекла. Видно, кроме энергии Смита, сказалось присут­ствие специалистов-ремесленников.

Тем не менее эти годы составляют часть «голодного времени», или «времени уныния» (так принято называть в американской и английской историографии следующий период истории колонии). Ньюпорт оставил провизии всего на два месяца. Неожиданно напавшие крысы, а также сырость нанесли продуктам непоправимый урон.

Люди по-прежнему гибли в стычках с индейцами, от гогода, переутомления и болезней. Голландцы, стремившие­ся обосноваться по соседству, стали настраивать индей­цев против англичан.

Большой радостью для колонистов стало появление небольшого корабля капитана Сэмюэла Эргалла (9 июля 1609). Он имел поручение проложить наиболее короткий путь в Виргинию и заняться ловлей осетров в устье реки Джемс. Моряк поделился с поселенцами своими запасами. С ним пришла весть о реорганизации управления Виргин­ской компании, о ликвидации колониального Совета и назначении полновластного губернатора — лорда Делавэ­ра, который должен был появиться с большой эскадрой.

Поселенцы с нетерпением ожидали ее прибытия, надеясь вырваться, наконец, из тисков голода и страха перед индейцами. Их надежды не оправдались. Семь кораблей «третьего пополнения» привезли 400 пассажи­ров, среди которых оказалось много тяжелобольных, и мизерный запас продуктов, к тому же испорченных мор­ской водой. Дело осложняли раздоры среди лидеров колонии.

Корабль, на котором плыли руководители пополнения (замещавший лорда Делавэра сэр Томас Гейтс и адмирал Соммерс), не достиг Виргинии, зато благополучно добра­лись до колонии Рэтклиф, Мартин и Арчер. Они возоб­новили свои нападки на Смита и, ссылаясь на новые инструкции, настаивали на его уходе с поста президента. Капитан не уступал, отвечая, что передаст власть только губернатору (может быть, не без тайной надежды, что тот погиб) или после окончания своего президентского срока, т. е. не раньше 10 сентября 1609 г. Против него возник заговор. Согласно легенде, в нем участвовали главным образом джентльмены, не желавшие подчинять­ся худородному капитану, да еще принуждавшему их работать. «Несколько неуравновешенных юношей высо­кого происхождения, но морально испорченных, были вдохновителями этого мятежа. После того как они про­мотали свое состояние в Англии, они бежали от своих кредиторов в Виргинию. Внеся разложение в среду при­везенных ими колонистов и переманив на свою сторону ветеранов Смита, они отказались ему подчиниться» ²⁷,— писал Вартон. На защиту Смита встали моряки кораблей, что решило дело в его пользу.

Объяснение Вартона звучит правдоподобно. Следует, однако, задуматься над тем, почему мятежникам удалось восстановить против Смита значительную часть колони­стов. Здесь, вероятно, сыграл роль состав последних. В колонии (кроме небольшого числа джентльменов и тех, кто оплатил свой проезд в Америку, кто поэтому занимал там до некоторой степени привилегированное положение, т. е. «фрименов» [9]) основную часть поселенцев составляли люди, отправленные нанявшими их частными лицами или Виргинской компанией. То были сервенты. С ними заклю­чался контракт на определенный срок (семь лет, иногда менее), в течение которого они обязывались за «доста­точно разумное» питание и «достаточное снаряжение» вы­полнять поручаемую им работу по специальности, или любую, предписанную колониальной администрацией. Будущие колонисты, нанятые частными лицами или ком­панией, рекрутировались в основном из людей, оказавших­ся в Англии без земли и занятий, главным образом в результате обезземеливания крестьян; из воепных, не не­шедших себе применения; бедняков, от которых хотел отделаться приход; неугодных членов семьи, должников и т. д. Сервентов набирали также из тех, кому отсылкой в колонию заменяли тюремное наказание.

Таким образом, значительная часть колонистов отправ­лялась в Виргинию против собственной воли или в силу крайней нужды. Ехали они в неизвестную страну с едва тлевшей надеждой на получение клочка земли по окон­чании срока контракта. Согласно тогдашнему английско­му законодательству положение сервентов мало чем отли­чалось от положения рабов. Тяжесть его усугублялась произволом руководителей колонии, которые действовали за океаном совершенно бесконтрольно, а также непомер­ными требованиями Виргинской компании.

Все это создавало горючий материал, готовый вспых­нуть по незначительному поводу. Руководитель колонии олицетворял существующие порядки. Направить рождав­шееся недовольство именно против него не составляло труда.

Хотя вспыхнувший в Виргинии мятеж удалось пода­вить, спокойствие не наступило.

Участились вооруженные столкновения с индейцами. Самое серьезное из них произошло после того как Смит отправил два крупных отряда для проведения новых гео­графических исследований. Неизвестно, что послужило причиной раздора, но враждебные действия приняли серь­езный оборот, и оба английских отряда вынуждены были вернуться под защиту стен и орудий форта. Враги Смита заявили, что агрессивность индейцев — результат его тай­ного подстрекательства.

Джон Смит, чтобы снять с себя обвинения и урегу­лировать отношения с индейцами, отправился к Паухэтану. По пути произошло таинственное и трагическое событие. Капитан спал в лодке, когда раздался взрыв. Раненный и обожженный, он бросился в реку и едва доплыл до берега. В тяжелом состоянии Смит добрался до Джемстауна. Здесь, как повествует «Общая история», Рэтклиф, Арчер и их сообщники хотели убить президента, пока он лежал в постели. Смелости, однако, не хватило. Ее достало лишь на то, чтобы, пользуясь болезнью Смита, созвать Совет и избрать нового президента. Им стал Джордж Перси.

В первой половине октября 1609 г. на одном из по­кидавших Виргинию кораблей капитан Джон Смит, еще больной, возвращался на родину.

Легенда утверждает, что с того момента началось страшное время: колония лишилась своего истинного и самого способного руководителя, как никогда свирепство­вал голод. Может быть, легенда утрирует, ибо прибли­жалась зима, которая несла с собой неизбежные трудно­сти. Но остается фактом, что период с конца осени 1609 г. до 23 мая 1610 г., когда, счастливо пережив кораблекрушение у Бермудских островов, в Виргинию прибыл Томас Гейтс,— самый мрачный в истории Джемс­тауна. Стычки с индейцами стали постоянными. Голод довел людей до каннибализма.

В Лондоне Смит не нашел приема, который подобал «герою Виргинии». Недруги оклеветали его. Но и прав­дивые вести из колонии не давали повода правлению компании восторгаться тамошними руководителями. С ка­питаном иногда советовались, использовали как горячего приверженца колонизации Америки, и только. Вернувшись на родину, он уже никогда больше не играл видной роли в истории Виргинии и Виргинской компании. Одна­ко именно это скорее всего послужило причиной того, что он стал со временем легендарным героем.

«Предприимчивый джентльмен капитап Джон Смит, еще живущий Виргинией», как о нем писал современ­ник — знаменитый географ и издатель его трудов Сэмюэл Парчас, взялся за составление карты своих путешествий и обширпого комментария к ней. В 1612 г. в Оксфорде вышла книга под традиционно длинным названием: «Карта Виргинии с описанием страны, ее природных богатств, народа, его правительства и религии, написан­ная капитаном Смитом, который некоторое время являл­ся правителем страны... С описанием событий в тамошних колониях со времени первого отплытия поселенцев из Англии». Книга состояла из двух частей: переработанного «Правдивого рассказа» и компиляции свидетельств очевидцев. Первая часть носила в основном деловой ха­рактер, и элемент личного находился в ней явно на заднем плане. Вторая часть, как бы составленная из рассказов сторонних свидетелей деятельности капитана Смита, представляла собой резкий выпад против его врагов и являлась началом легенды о «герое Виргинии».

Собственно карта, изданная в том же году, исполнен­ная известным гравером Уильямом Хоулом, привлекала внимание прежде всего своим щедрым художественным оформлением. Кроме того, по сей день каждый пишущий о тех местах и временах стремится сделать ее иллюстра­цией или приложением к своей книге. Но эта карта не только наглядный образ отдаленной эпохи. Она — важ­ный исторический источник, до сих пор не утративший своего научного значения. Она — практическое пособие для археологов и этнографов, которые с ее помощью устанавливают место нахождения индейских деревень и племен, исчезнувших вскоре после отъезда Смита из Джемстауна.

Удел мемуариста и картографа не мог, однако, удов­летворить энергичного капитана. Он предложил свои услуги Плимутской компании, которая собиралась засе­лять принадлежавшую ей северную часть Виргинии. Однако его попытки основать там поселение (первое путе­шествие было разведкой, второе, в 1615 г.,— неудавшейся попыткой колонизации) не увенчались успехом. На пути туда он даже попал в плен к французским пиратам, которые некоторое время держали его у себя.

Тем не менее именно ему, капитану Джону Смиту, при­надлежала честь быть крестным отцом Новой Англии, как он назвал северную часть Виргинии; компания, взявшая его к себе на службу, пожаловала ему в 1615 г. звание «адмирала Новой Англии»; он предлагал буду­щим поселенцам Нового Плимута доставить их в Америку; подаренная им принцу Карлу карта Новой Англии — еще одно его достижение.

Карту Новой Англии Смит, как и карту Виргинии, прокомментировал в специальной книге «Описание Но­вой Англии» (1616), а позже — в «Путешествии в Новую Англию» (1620).

Виргиния тем временем продолжала жить. После отъ­езда Смита там произошли большие перемены. Увеличи­лось число колонистов. Они уже достаточно обжились в новой стране. В 1619 г. в колонию были ввезены первые 20 черных невольников. Через полвека негры-рабы стали главными тружениками Виргинии.

Отношения англичан с индейцами со времен Смита резко ухудшились. Руководители колонии, располагая большими силами, совсем перестали считаться с правами и нуждами своих краснокожих соседей, беззастенчиво сгоняли их с земли, убивали при всякой попытке сопро­тивления, а часто без всякого повода. 22 марта 1622 г. вспыхнуло индейское восстание. Англичане потеряли 347 человек. Только благодаря счастливой случайности не пал Джемстаун. Оправившись, колонисты перешли в наступление. Они не знали пощады, истребляли целые племена, деревни, посевы и даже собак.

Смит, узнав о том, что происходит в его любимой Виргинии, попытался убедить правление компании дать ему 100 солдат и 30 моряков. С этим отрядом он брался возродить колонию. У компании были другие заботы и собственные планы. Предложения Смита отклонили.

В 1624 г. капитан издал свою знаменитую «Общую историю Виргинии, Новой Англии и островов Соммерса: с именами акционеров, колонистов и губернаторов, от основания поселений в 1584 году до настоящего времени». Он надеялся, что этот труд вновь распахнет ему двери к деятельной жизни. Капитан предлагал, если ему предо­ставят полторы тысячи человек, «подчинить дикарей, возвести необходимые укрепления, сделать новые откры­тия, защитить и прокормить колонию» (С., II, 588, 614).

Но как раз тогда король Яков I решил ликвидировать Виргинскую компанию. Услуги Смита вновь не потребо­вались. Оставалось вернуться к письменному столу.

После «Общей истории», изданной трижды при его жизни, капитан составил несколько практических посо­бий для юных моряков и неопытных колонистов, а также еще одно описание своих путешествий. Но прославила Джона Смита именно «Общая история» — как своими достоинствами, так и своими недостатками.

Джон Смит скончался еще нестарым человеком (ему шел 52-й год) 31 июня 1631 г. в Лондоне. Начальные строки эпитафии (С., II, 971) на могильном камне — под изображением герба Смита и девизом «Победить — зна­чит жить» — гласили:

Почил навек здесь — побеждавший королей,

Завоевавший родине несчетное количество земель;

Мир может удивлять величие его свершений,

Но очевидность их не может вызывать сомнений.

Уходя из жизни, капитан Джон Смит не подозревал, что станет героем легенды, начало которой положил он сам, которую подхватили и приукрасили его почитатели и которую обессмертила необходимость по воспоминани­ям «героя Виргинии» восстанавливать самую раннюю историю английской колонизации Северной Америки.