О КОРОЛЕВСТВЕ ЮКАТАН. О ПРОВИНЦИИ САНКТА-МАРТА

О КОРОЛЕВСТВЕ ЮКАТАН

Жестокости конкистадоров на Юкатане. Гравюра Йодокуса ван Винге из книги «Narratio regionum indicarum …».

В году тысяча пятьсот двадцать шестом другой несущий несчастья человек[1] был назначен губернатором королевства Юкатан вследствие лжи и обмана, сказанных, и подношений, сделанных королю, как и прочие тираны поступали до настоящего времени, чтобы им дали должности и полномочия, благодаря которым они могли бы грабить. Это королевство Юкатан было полно неисчислимого народа, ибо это земля очень здоровая, и изобилующая продовольствием и многими плодами (даже больше, чем в Мехико), и особенно она изобилует мёдом и воском, больше, чем любая другая часть Индий, виданная до сих пор. Названное королевство имеет около трёхсот лиг побережья или в окружности. Его народ выделяется среди всех прочих в Индиях как благоразумием и общественным порядком [policía], так и отсутствием пороков, более, чем остальные, и весьма подготовлен и достоин того, чтобы быть приведенным к познанию Господа, и где испанцы могли бы основать большие города и жить как в земном раю (если бы были его достойны), но так не случилось из-за их великой алчности, и бессердечности, и великих грехов, также как не были достойны и других мест, которые Господь указал им в тех Индиях.

Начал этот тиран с тремястами человеками, которых привёл с собой, жестокие войны с этими добрыми и невинными людьми, которые находились в своих домах, ни на кого не нападая, где убил и уничтожил бессчётное количество людей.

 И так как в этой земле нет золота, ибо если бы оно было, чтобы извлечь его из копей он покончил бы с ними, то чтобы создать золото из тел и душ тех, за кого умер Иисус Христос, обратил всех без разбора, кого не убил, в рабов, и многие корабли, которые приходили на запах и слухи о рабах, отправлял полными людей, проданных за вино, масло, уксус, солонину, одежду, лошадей и то, в чем он и другие имели нужду, согласно своему суждению и оценке.

Он давал на выбор среди пятидесяти и ста девушек, одна пригожее другой, всякую, какую выбирали, за арробу вина, или масла, или уксуса, или за окорок, и точно также хорошо сложенного юношу, выбранного среди ста или двухсот, за то же самое. И случалось отдать мальчика, который, кажется, был княжеским сыном, за круг сыра, и сто человек за лошадь. В этих трудах он пребывал с года двадцать шестого[2] до года тридцать третьего[3], каковых было семь, разоряя и опустошая те земли и безжалостно убивая тех людей, пока там не услышали новости о богатствах Перу, отчего испанцы ушли и этот ад на некоторое время прекратился, но затем его служители вновь принялись совершать другие великие злодеяния, грабежи, и захваты людей, и великие оскорбления Господа, и ныне не прекращают совершать их, и сделали почти пустынными все те триста лиг, которые были (как сказано), столь людными и населенными.

Никому не хватило бы ни веры, ни слов для отдельных случаев совершённых там жестокостей. Расскажу только о трёх, произошедших при мне. Когда опечаленные испанцы со свирепыми псами шли, разыскивая и бросая псам индейцев, мужчин и женщин, одна больная индианка, видя, что не сможет убежать от собак, чтобы её не растерзали на куски, как делали с другими, взяла верёвку и привязали к ноге годовалого младенца, и повесилась на перекладине, но сделала это не настолько быстро, чтобы не подбежали псы и не растерзали младенца, хотя перед тем, как он умер, его окрестил один из братьев-монахов.

Когда испанцы уходили из этого королевства, один из них сказал сыну владыки одного селения или области, чтобы тот отправился с ним[4], но дитя сказало, что не хочет покидать свою землю. Испанец ответил: «Иди со мной, а если нет, я отрежу тебе уши». Мальчик сказал, что нет. Тогда тот вынул кинжал и отрезал ему одно ухо, а затем другое. И так как мальчик говорил, что не хочет оставлять свою землю, отрезал ему и ноздри, смеясь, будто ущипнул его, не больше.

Этот потерянный человек бесстыдно хвалился и хвастал перед уважаемым монахом, говоря, что трудился, сколько мог, чтобы обрюхатить многих индейских женщин для того, чтобы, видя их беременными, в качестве рабынь за них давали бы большую цену.

В этом королевстве или в одной из областей Новой Испании некий испанец обычно охотился со своими собаками то ли на оленей, то ли на кроликов, и однажды, когда он не нашёл дичи, ему показалось, что собаки проголодались, и он отобрал маленького мальчика у его матери и кинжалом отрезал ему ручонки и ножки, и порезал их на куски, дав каждому из псов его часть, а после того, как они сожрали эти куски, бросил на землю всё тельце всем вместе. Посмотрите здесь, какова бессердечность испанцев в этих землях, и насколько Господь привел их in reprobus sensus, к превратным помыслам, и как они ценят тех людей, созданных по подобию Божьему и искуплённых Его кровью. Но ниже мы увидим ещё худшие вещи.

Оставив бесчисленные и неслыханные жестокости, совершённые в этом королевстве теми, кто называет себя христианами, ибо не хватает суждения, чтобы размышлять о них, хочу завершить только этим: когда все эти адские тираны ушли оттуда со страстным желанием, ослепившим их, богатств Перу, подвигнулся отец брат Хакобо[5] с четырьмя монахами своего устава Святого Франциска идти в то королевство, чтобы умиротворять, и проповедовать, и вести к Иисусу Христу тех людей, какие остались после адской жатвы и тиранической бойни, совершавшихся испанцами в течение семи лет; думаю, что эти священнослужители отправились в году тридцать четвертом, отправив вперед некоторых индейцев из провинции Мехико в качестве посланцев, сочтут ли они за благо, чтобы названные священнослужители пришли в их земли принести им весть о едином Боге, который является Господом и Владыкой всего мира. Они стали советоваться и провели многочисленные собрания, получив сначала много сведений о том, что за люди те, кто называет себя отцами и братьями [padres e frailes], и в чем состоят их намерения, и чем они отличаются от христиан, от которых они получили сталько обид и несправедливостей. В конце концов, они согласились принять их с тем, чтобы туда вошли только они и никакие другие испанцы. Священнослужители обещали это, ибо это было пожаловано им вице-королем Новой Испании, и было сделано так, что им пообещали, что туда не пойдут другие испанцы кроме священнослужителей, и христиане не причинят им никаких обид.

Они проповедовали им Христово Евангелие, как обычно делали, и рассказывали о святом намерении королей Испании по отношению к ним; и столько любви и впечатлений они получили от учения и примера братии и так обрадовались новостям о королях Кастилии (о которых в течение всех прошедших семи лет испанцы никогда не давали им сведений, что есть другой король, кроме того, что там их тиранил и истреблял), что по истечении сорока дней от того, как братья пришли и начали проповедовать, владыки этой земли принесли и отдали им всех своих идолов, которых они сожгли, а после этого – своих сыновей, чтобы их обучали, ибо они желали больше света для своих очей, и построили им церкви, и храмы, и дома, и их приглашали из других областей, чтобы они пришли проповедовать и принести весть о Господе и о том, о ком говорили, что он является великим королем Кастилии. И, убежденные братьями, они совершили одно дело, какое до тех пор в Индиях никогда не делалось – а то, о чем измышляют некоторые из тиранов, которые разрушили там те царства и обширные земли, является выдумками и ложью. Двенадцать или пятнадцать владык со многими вассалами и землями, каждый по отдельности, собрав свои селения, и, заручившись их мнением и согласием, по доброй воле подчинились власти королей Кастилии, приняв Императора, в качестве короля Испании, как верховного и всеобщего владыку; и сделали некие знаки, как подписи, каковые я имею в своём распоряжении вместе со свидетельством названных братьев.

Когда братья достигли этого торжества веры и имели величайшие радость и надежду, что принесут Иисуса Христа всем людям того королевства, которые остались после прошлых смертей и несправедливых войн, которых было отнюдь не мало, пришли в некое место восемнадцать испанских тиранов на лошадях, и двенадцать пеших, так что всего их было тридцать[6], и принесли обильный груз из идолов, захваченных у индейцев в других провинциях; и капитан названных тридцати испанцев позвал одного из владык той земли, через которую они вошли[7], и сказал ему, чтобы он взял тех принесенных идолов и распределил их по всей своей земле, меняя каждого идола на одного индейца или индианку, чтобы обратить их в рабство, угрожая, что если он так не сделает, то начнет войну против него. Названный владыка, принужденный страхом, распределил идолов по всей своей стране и приказал всем своим вассалам, чтобы они взяли их, чтобы им поклоняться, а ему привели индейцев и индианок, чтобы отдать их испанцам в качестве рабов. Индейцы, из страха, те, кто имел двоих сыновей, отдавали одного, а кто имел троих, отдавал двоих, и таким образом совершили эту столь богохульственную торговую сделку, и владыка или касик удовлетворил испанцев, которые вроде бы были христианами.

Один из этих адски нечестивых разбойников по имени Хуан Гарсиа [Juan García], будучи больным и близко к смерти, имел под своей кроватью два свертка с идолами, и приказал одной индианке, служившей ему, чтобы она хорошенько присматривала, чтобы тех идолов, которые там находились, не обменяли на индюков, потому что они были очень хорошими, но каждого на одного раба; и, наконец, с таким завещанием и полный такой заботы этот несчастный умер; и есть ли сомнение, что он погребен в преисподней?

Посмотрите же и рассудите сегодня, каковы служение пользе, и религия, и примеры христианства у испанцев, пришедших в Индии; какое почтение они оказывают Господу, как трудятся над тем, чтобы он был известен и почитаем среди тех народов, какую заботу имеют о том, чтобы в их душах посеять, взрастить и распространить свою святую веру; и рассудите, меньший ли это грех, чем у Иеровоама, qui peccare fecit Israel «который ввёл во грех Израиль»[8], создав двух золотых тельцов, чтобы народ им поклонялся, и не равен ли он греху Иуды, или тому, что вызывает ещё большее негодование. Итак, таковы дела испанцев, пришедших в Индии, что, воистину, многие и бесчисленные разы из-за алчности, какую они имеют к золоту, продали и продают сегодня в эти дни, и отрицают и предают Иисуса Христа.

После того как индейцы увидели, что обещанное им священнослужителями не оказалось правдой (что не должны были входить испанцы в те области, и что сами испанцы принесли им идолов из других земель на продажу, тогда как они отдали всех своих богов братии, чтобы те их сожгли во имя почитания единого истинного Господа), восстала и возмутилась против братии вся эта земля, и они пришли к ним, говоря: «Зачем вы нам лгали, обманывая нас, что христиане не должны входить в эту землю? И зачем вы сожгли у нас наших богов, ведь нам принесли на продажу других богов из других областей ваши христиане? Разве наши боги были хуже, чем у других народов?»

Священнослужители успокаивали их, как только могли, не зная, как ответить. Они отправились разыскать тридцать испанцев и сказали им о вреде, который те причинили, они потребовали у них, чтобы те ушли, но они не захотели, но наоборот дали знать индейцам, что сами монахи позвали их туда, что было законченной подлостью. В конечном счете, индейцы решили убить братию; монахи бежали одной ночью, так как некоторые индейцы их предупредили, и после того, как они ушли, индейцы поверили в невиновность и добродетель братии и злобность испанцев, они отправили вслед за ними посланцев за пятьдесят лиг с просьбой, чтобы они вернулись, и прося прощения за причиненные тревоги. Монахи, как слуги Господни и ревностные относительно тех душ, поверили им и вернулись в их землю, и были приняты как ангелы, индейцы оказали им тысячу услуг, и они пробыли там ещё четыре или пять месяцев.

Но так как никто из тех христиан не захотел уйти из этой земли, и вице-король никак не смог убрать их, ибо это далеко от Новой Испании (хотя и приказал объявить их изменниками), и поскольку они не прекращали совершать свои обычные притеснения и обиды в отношении индейцев, то, так как священнослужители сочли, что рано или поздно из-за столь дурных поступков индейцы возмутятся и возможно даже нападут на них, а особенно потому, что невозможно было проповедовать индейцам спокойно и без постоянных опасений дурных поступков со стороны испанцев, они решили оставить то королевство, и так оно осталось без света и поддержки учения, а те души во тьме невежества и нищеты, в какой они пребывали, отложив до лучших времён врачевание и возделывание вестью и познанием Господа, каковые они с величайшим желанием уже получали, как если бы мы перестали на короткое время поливать только что высаженные растения, и это из-за неискупимого греха и законченной злобности некоторых испанцев.

О ПРОВИНЦИИ САНКТА-МАРТА[9]

Казни индейцев испанцами. Гравюра из книги: Pieter van der Aa. Naaukerige Versameling der Gedenk-Waardigste Zee en Land-Reysen. Leyden, 1707.

Провинция Санкта-Марта [Sancta Marta] была землёй, где индейцы имели очень много золота, потому что эта земля и её окрестности богаты [им], и они обладали умением добывать его. И по этой причине, начиная с года тысяча четыреста девяносто восьмого[10], и по нынешний, год тысяча пятьсот сорок второй, несчётные испанские тираны не занимались ничем другим, кроме как плыть к ней на кораблях, и нападать, и убивать, и грабить эти народы, чтобы награбить у них золота, какое они имели, и возвращались на кораблях много раз и по-разному, и совершали великие опустошения, и убийства, и изощрённые жестокости, и это обычно на морском побережье и в нескольких лигах вглубь суши, вплоть до года тысяча пятьсот двадцать третьего. В году тысяча пятьсот двадцать третьем пришли испанские тираны обосноваться там постоянно[11]; и поскольку эта земля, как уже сказано, была богатой, последовали друг за другом разные капитаны[12], один злобнее другого, каждый из которых казалось, кичился тем, что совершал всё более непомерные жестокости и злодеяния, чем другие, из-за чего оказывается истинным правило, которое мы ранее вывели.

В году тысяча пятьсот двадцать девятом прибыл один великий тиран, очень целеустремлённый и со многими людьми, без какого либо страха божьего и сострадания к роду людскому, который совершил из-за этого такие великие опустошения, убийства и бесчеловечности, что превзошёл всех предшественников, он и они награбили великие сокровища в течение шести или семи лет, которые он там прожил. После того как он умер без исповеди,  хоть и избежав суда за злоупотребления, который был против него начат[13], последовали другие тираны, убийцы и грабители, окончательно истребившие людей, уцелевших от рук и жестокого ножа предыдущих. Они настолько углубились внутрь страны, опустошая и разоряя обширные и многочисленные провинции, убивая и захватывая в плен народ в них теми же вышеназванными способами, что и в других, подвергая жестоким пыткам владык и подданных, чтобы те выдали им золото и селения, где оно было, превзойдя, как сказано, деяниями, как по числу, так и по качествам, все предшествующие; настолько, что с названного года тысяча пятьсот двадцать девятого и до сегодняшнего дня сделали безлюдными в том краю более четырехсот лиг земли, что была также населённой, как и прочие.

Воистину, я утверждаю, что если в подробностях упомянуть о злодеяниях, убийствах, опустошениях, несправедливостях, насилиях, разорениях и великих грехах, которые испанцы в этих королевствах Санта-Марты совершили и содеяли против Господа, и против короля, и этих безвинных народов, у меня вышла бы очень длинная история; но для этого будет своё время, если Господь даст мне жизни. Здесь же только хочу сказать в немногих словах о том, что пишет сегодня королю, господину нашему, епископ этой провинции[14], и написано это письмо 20 мая года тысяча пятьсот сорок первого, в котором, среди прочего, он говорит так:

«Я говорю, Священный Цезарь, что средство, чтобы исцелить эту страну, состоит в том, чтобы Ваше Величество забрало её из рук отчимов и дало ей супруга, который повёл бы её разумно и как она заслуживает; и это – как можно скорее, потому что по-другому, так как её настолько вымучили и утомили эти тираны, которым она поручена, я уверен – очень скоро она перестанет существовать и т.д.». И ниже он говорит: «Откуда Ваше Величество с очевидностью узнает, что те, кто губернаторствует в этих краях, заслуживают быть лишёнными губернаторства, чтобы дать облегчение обществу. И если этого не сделать, на мой взгляд, нет лечения для его болезней. И узнает также, что в этих краях нет христиан, но только демоны, и нет слуг ни Господа, ни короля, но одни изменники его закону и королю. Ибо, воистину, главное препятствие, которое я встретил для того, чтобы привести воюющих индейцев к миру, а мирных – к постижению нашей веры, это суровое и жестокое обращение, какое мирные [индейцы] испытывают со стороны христиан. Ибо они так угнетены и так напуганы, что никакая вещь не может быть для них более ненавистной и отвратительной, чем имя христиан. И их они по всей этой стране называют на своём языке «йарес» [yares], что означает «демоны»; и они, несомненно, правы, ибо деяния, которые те здесь совершают, не христианские и не людские, откуда и происходит, что, когда индейцы видят, как те совершают зло, и вообще столь нечестивы, и как в головах, так и в членах, то думают, что христиане это имеют законом, и источником этого являются их Бог и их король. И трудиться над тем, чтобы убедить их в другом – это желать вычерпать море, и дать им повод для смеха, и издевательств, и насмешек над Иисусом Христом и его законом. И так как воюющие индейцы видят то обращение, которое имеет место по отношению к мирным, считают лучшим умереть сразу, а не  постепенно в руках испанцев. Я знаю это, непобедимейший Цезарь, по опыту и т.д.», и еще ниже, в одной из глав, он говорит: «Ваше Величество имеет здесь больше служителей, чем думает, потому что нет солдата из тех, что здесь находятся, который не осмелился бы сказать публично, что, когда он нападает, или грабит, или разоряет, или убивает, или сжигает вассалов Вашего Величества, чтобы они дали ему золото, он служит Вашему Величеству, под тем предлогом, говорит, что оттуда и Вашему Величеству поступает его доля. И потому было бы хорошо, христианнейший Цезарь, чтобы Ваше Величество дало понять, сурово покарав некоторых, что не принимает службы деяниями, противоположными службе Господу».

Таковы буквально слова названного епископа Санта-Марты, из которых ясно видно то, что ныне совершается во всех этих несчастных землях и против этих невинных людей. Воюющими индейцами он называет тех, кто находятся, пытаясь спастись бегством от боен злобных испанцев, в лесах. А мирными он называет тех, кого после гибели бесчисленных людей обратили в тираническое и ужасное рабство, описанное выше, где в конечном счете их окончательно истребят и погубят, как видно из указанных слов епископа; и воистину он излагает весьма мало из того, что те испытывают.

Имеют обычай говорить индейцы этой страны, когда устают, перенося по горам грузы, и падают и теряют сознание от слабости и тяжкого труда, потому что там им дают пинки, и палки, и выбивают зубы рукоятями мечей, чтобы они поднимались и шли безропотно: «Отстань, злодей, я не могу больше, убей меня здесь, потому что здесь я хочу остаться мёртвым». И это они говорят с глубокими вздохами и стеснённой грудью, показывая большую печаль и боль. О, кто смог бы поведать о сотой доле тех притеснений и бедствий, которые те невинные люди испытывают из-за злобных испанцев! Господь да просветит в этом тех, кто может и должен это исправить.