ОБ ОСТРОВЕ ЭСПАНЬОЛА
КРАТЧАЙШЕЕ СООБЩЕНИЕ О РАЗОРЕНИИ ИНДИЙ
Высадка Христофора Колумба на острове Гуанахани. Гравюра Теодора де Бри из книги «Collectiones peregrinatiorum in Indiam Orientalem et Indiam Occidentalem», 1590.
Индии были открыты в тысяча четыреста девяносто втором году. В следующем году отправились поселиться [в них] некоторые из христиан-испанцев, таким образом, уже сорок девять лет в них есть некоторое число испанцев[1]; первой землёй, в которую они прибыли, чтобы заселить её, был большой и благодатнейший остров Эспаньола[2], имеющий шестьсот лиг в окружности. Имеются и другие очень большие и бесчисленные острова вокруг, со всех сторон от него, и все они были, и мы видели их густонаселёнными и полными туземных народов, тамошних индейцев, так что это, возможно, была самая населённая земля в мире. Материк, находящийся от этого острова ближе всего в двухстах пятидесяти лигах или чуть больше, имеет более десяти тысяч лиг уже открытого морского побережья, и каждый день открывают ещё, и все словно улей полные народа там, что было открыто до года сорок первого, так что кажется, будто Господь поместил в тех землях всё множество или большую часть всего рода людского.
Всех этих вместе взятых и бесчисленных людей всякого рода Господь создал самыми простыми, без злобы и двуличия, покорнейшими и вернейшими своим природным владыкам и христианам, которым они служат, самыми смиренными, самыми терпеливыми, самыми мирными и спокойными, без раздоров и мятежей, не сварливых, не раздражительных, без злопамятства, без ненависти, без мстительности, какие только есть в мире. И в то же время они являются самыми хрупкими, слабыми и нежными по сложению, и такими, кто меньше всего способен переносить труды, и кто легче всего умирает ото всякой болезни, так что и сыновья принцев и господ среди наших, взращенные среди удовольствий и изнеженной жизни, не являются более хрупкими, чем они, хотя бы те были у них из рода тружеников.
Они являются в то же время людьми самыми наибеднейшими, которые не имеют и не хотят иметь благ преходящих, и поэтому не надменными, не тщеславными и не алчными. Их пища такова, что трапеза святых отцов-пустынников, кажется, не была более скудной, ни менее вкусной, ни бедной. Одеваются они так, что обычно ходят нагими, прикрыв срамные части, а самое большее – покрываются плащом из хлопка, который будет прямоугольным куском ткани в полторы или две вары[3]. Их ложе – циновка, а сверх того – спят в неких подвешенных сетях, которые на языке острова Эспаньола называют хамакас [hamacas].
И то же самое [касается] их чистого, и непредвзятого, и живого разума, очень способного и податливого ко всякому доброму учению, пригоднейшего к восприятию нашей святой католической веры и к тому, чтобы быть наделённым добродетельными обычаями; и они те, кто имеет наименьшие препятствия для этого изо всех, кого Господь сотворил в этом мире. И они так настойчивы с тех пор, как однажды начали получать сведения о делах веры, в том, чтобы разузнать о них, и в отправлении таинств Церкви и богослужения, что, говорю, воистину священнослужители имели потребность, чтобы вынести их, быть наделёнными Господом даром выдающегося терпения; и, наконец, я слышал, как говорили многие испанцы-миряне в течение многих лет и многократно, не имея возможности отрицать доброты, какую в них видели: «Эти люди точно были бы блаженнейшими в мире, если бы только знали Господа».
И к этим кротким овцам, наделённым их Творцом и Создателем вышеназванными качествами, ворвались испанцы, с тех пор как о них узнали, словно жесточайшие волки, и тигры, и львы, изголодавшиеся за многие дни. И не было сделано ничего другого за сорок лет в этих краях, до сегодняшнего дня, и сегодня, в этот день это делают, кроме как истреблять их, убивать их, притеснять их, угнетать их, мучить их и уничтожать их изощрёнными, и новыми, и разнообразными, и никогда более не виданными, не читанными и не слыханными видами жестокости, из каковых о некоторых немногих будет сказано ниже, в такой степени, что, если на острове Эспаньола было более трёх миллионов душ[4], которые мы увидели, сегодня нет из его туземцев и двухсот человек. Остров Куба почти такой же длины, как от Вальядолида до Рима; сегодня он почти совершенно обезлюдел. Остров Сант-Хуан и Хамаика [Jamaica][5], острова очень большие, и очень благодатные, и красивые, оба опустошены. На островах Лукайос [Lucayos][6], соседствующих с Эспаньолой и Кубой с севера, которых более шестидесяти вместе с теми, что называют Островами Гигантов[7], и другими большими и малыми островами, и из них наихудший более плодороден и красив, чем королевский сад в Севилье, и где имелось более пятидесяти тысяч душ, нет сегодня ни единого создания. Всех их убили, вывозя, или для того, чтобы вывезти на остров Эспаньола, после того, как увидели, что исчезли его уроженцы. Когда следовали на корабле три года, чтобы разыскать на них людей, какие остались бы после того, как те были умерщвлены, поскольку один добрый христианин был движим милосердием к тем, кто там находился бы, чтобы обратить их и доставить к Христу, нашли только одиннадцать человек, которых я видел. Другие более чем тридцать островов, имеющихся в окрестностях острова Сант-Хуан, по той же причине безлюдны и потеряны. Будет на всех этих островах суши на более чем две тысячи лиг, которые все безлюдны и пустынны.
Относительно большого материка мы уверены, что наши испанцы своими жестокостями и гнусными деяниями опустошили и уничтожили, и сегодня они пустынны, а были полны разумных людей, более десяти королевств, бóльших, чем вся Испания, включая в неё Арагон и Поргугалию, и землю, вдвое бóльшую чем от Севильи до Иерусалима, что составляет более двух тысяч лиг.
И мы приводим в качестве очень достоверного подсчёта, что погибли за эти указанные сорок лет из-за названных тираний и адских деяний христиан, несправедливо и тиранически, более двенадцати миллионов душ, мужчин, женщин и детей; а на самом деле, как я полагаю, и думаю, что не обманываюсь, их более пятнадцати миллионов[8].
Два общепринятых и главных способа имели прибывшие туда и называвшие себя христианами для того, чтобы искоренить и стереть с лица земли эти несчастные нации. Один – несправедливыми, жестокими, кровавыми и тираническими войнами. Второй, после того, как они убивали всех, кто мог бы жаждать, или вздыхать, или думать о свободе, или об избавлении от переносимых мук, а такими были все местные природные владыки и зрелые мужи (потому что по общему правилу в войнах в живых оставляли только подростков и женщин) – обратить их в самое суровое, ужасающее и тяжёлое рабство, какому никогда не могли подвергнуться ни люди, ни животные. И этими двумя способами адской тирании ограничивались, и к ним сводились или выступали их разновидностями все прочие многие и разнообразные манеры истребления этих народов, которых не перечесть.
Причина, по которой христиане загубили и уничтожили столько, и таких, и такое несчётное число человеческих душ, состояла, в конечном счёте, только в том, чтобы иметь золото, и набить себя богатствами за самое короткое время, и подняться до самого высокого положения, несоразмерного их личностям (о чём стоит знать): из-за ненасытной алчности и тщеславия, какие они имели, и которые были бóльшими, чем могло бы быть в целом мире, из-за того, что эти земли были такими благодатными и такими богатыми, а люди такими смиренными, такими терпеливыми и их было так легко покорить, и к которым они имели не больше уважения, и не больше ценили и считали не за большее (говорю правду, ибо знаю и видел это), не скажу, чем животные (ибо молю Бога, чтобы относились к ним и обращались с ними как с животными), но как, и даже меньше, нежели навоз на площадях. Вот так они позаботились об их жизнях и их душах, и по этой причине все упомянутые сотни тысяч и миллионы умерли вне веры и без таинств. И это общеизвестная и удостоверенная истина, которую все, даже тираны и убийцы, знают и признают, что никогда индейцы во всех Индиях не причинили никакого зла христианам, но считали их пришельцами с небес, пока сначала именно от них многократно не испытали сами либо их соседи, многие злодеяния, грабежи, убийства, насилия и оскорбления.
ОБ ОСТРОВЕ ЭСПАНЬОЛА
Групповое повешение индейцев на Эспаньоле. Гравюра Йодокуса ван Винге из книги «Narratio regionum indicarum per hispanos qvosdam devastatarum verissima», 1598.
Остров Эспаньола был первым, как мы сказали, куда пришли христиане и начали великое истребление и уничтожение этих народов, и который первым разорили и опустошили; и когда христиане стали хватать женщин и детей индейцев, чтобы те им служили или в низменных целях [para usar mal dellos], и пожирать их продовольствие, которое те своим пóтом и трудом добывали, не довольствуясь тем, что индейцы давали им по своей воле в соответствии с возможностями, какие каждый имел (чего всегда оказывалось мало, потому что у них не было обычая иметь больше того, что повседневно было необходимо, и доставалось малым трудом, и то, чего хватало для трёх домов с десятью человеками в каждом на месяц, один христианин поедал и уничтожал за день), и начались многие другие насилия, и притеснения, и оскорбления, которые им причиняли, индейцы стали понимать, что эти люди не должны были быть пришельцами с небес, и некоторые прятали своё пропитание, другие своих женщин и детей, третьи убегали в леса, чтобы оказаться подальше от людей, общение с которыми оказалось столь жестоким и ужасным. Христиане избивали их пинками, и кулаками, и палками, пока их руки не дошли и до владык селений. И дошло до такой наглости и бесстыдства, что у главного короля, владыки всего острова, один христианский капитан изнасиловал его собственную жену.
С тех пор индейцы стали искать способы, как бы изгнать христиан из своих земель: они взяли в руки оружие[9], которое было совсем слабеньким, и мало подходило для нападения и сопротивления, и ещё меньше для защиты (из-за чего все их войны не были чем-то большим, чем здешняя игра с тростями и даже детская); христиане со своими конями, и мечами[10], и копьями начали учинять по отношению к ним бойню и изощрённые жестокости. Они врывались в селения, и не оставалось ни малого, ни старого, ни беременных женщин, ни рожениц, которым не вспарывали бы животы и которых не кромсали бы на куски, как если бы набрасывались на ягнят, застигнутых в своих загонах. Бились об заклад о том, кто одним ударом рассечёт человека пополам[11], или с одного раза отрубит ему голову, или выпотрошит его. Отрывали младенцев от груди их матерей за ножки и ударяли головой о камень. Других загоняли в реку мечами со смехом и шутками, и когда те погружались в воду, приговаривали: «Булькай, тело такого-то»; других младенцев насаживали на мечи вместе с матерями, всех, сколько бы их перед собой не находили. Сооружали длинные виселицы, чтобы они почти касались ногами земли, и по тринадцать человек, в знак чести и уважения к Искупителю Нашему и двенадцати апостолам, подкладывая под них хворост и огонь, сжигали их заживо. Других связывали и обвязывали всё тело сухой травой и, поджёгши, сжигали таким образом. Другим, и всем, кого хотели оставить в живых, отрубали обе руки, и они носили их подвешенными, и говорили им: «Иди с письмами». Это означало, иди, доставь новости людям, которые убежали в леса. Владык и знатных обычно убивали таким образом: делали решётки из прутьев на столбах-рогатках, и привязывали их к ним, и помещали внизу слабый огонь, чтобы мало-помалу, издавая крики от этих мучений, отчаявшиеся, они испускали дух[12].
Один раз я видел, что, когда сжигали на решётке четверых или пятерых знатных [индейцев] и владык (и даже, думаю, было две или три пары таких решёток, на которых сжигали других)[13], то так как они очень громко кричали, что то ли доставляло беспокойство капитану[14], то ли мешало ему поспать, он приказал, чтобы их удушили, и альгуасил, который оказался худшим, чем палач, который их сжигал (я знаю, как его зовут, и даже с его родственниками познакомился в Севилье), не захотел душить их, зато собственными руками заткнул каждому рот куском дерева, чтобы они не шумели, и принялся раздувать огонь под ними, пока они медленно не изжарились, как он того и хотел. Я видел всё вышесказанное и многое другое без числа. И так как весь народ, который мог убежать, попрятался по лесам и поднялся в горы, убегая от людей столь бесчеловечных, столь немилосердных, и такого жестокого зверья, губителей и заклятых врагов рода людского, они научили и вышколили борзых, свирепейших псов, чтобы, увидев какого-нибудь индейца, они в миг рвали его на куски, а лучше – набрасывались бы на него и пожирали, как если бы это был поросёнок. Эти псы причинили великие бедствия и бойни. И так как иногда, изредка и мало, индейцы убивали некоторых христиан по оправданной причине и святой справедливости, те установили меж собой закон, что за каждого христианина, которого убили бы индейцы, должны христиане убить сто индейцев.
Казнь индейского вождя на Эспаньоле. Гравюра Йодокуса ван Винге из книги «Narratio regionum indicarum …».
[1] Из этих слов следует, что начало «Кратчайшего сообщения» было написано в 1541 г.
[2] Христофор Колумб впервые прибыл на Эспаньолу (Гаити) 5 декабря 1592 г.
[3] 1 вара = 83,6 см.
[4] Современные исследователи оценивают численность населения Эспаньолы накануне прихода европейцев от примерно 400 тысяч (Франк Мойя Понс [Frank Moya Pons]) до 1,1 миллиона (Рудольф Замбардино [Rudolf Zambardino]) человек (Denevan, William M. Native American Populations in 1492: Recent Researches and revised Hemispheric Estimate // The Native Population of the Americas in 1492. Second Edition / Ed. by William M. Denevan. Madison, WI, The University of Wisconsin Press. 1992. Pp.xxiii-xxiv).
[5] Пуэрто-Рико и Ямайка.
[6] Современные Багамские острова.
[7] Современные острова Теркс и Кайкос.
[8] Подсчёты Лас-Касаса относительно потерь коренного населения Америки обычно считаются завышенными. Тем не менее, согласно данным, принятым большинством исследователей, накануне Конкисты, в 1519 г., население Мексики без Юкатана составляло 10 -14 миллионов человек (цифру в 11 млн. человек в 1948 г. предложили Шерборн Кук и Вудроу Бора, Рудольф Замбардино в 1981 г. обосновывал цифру 6 - 10 млн., Томас Витмор в 1991 г. пришёл к показателю около 14 млн. чел.; см.: Denevan, William M. Native American Populations in 1492. Pp.xxi-xxii). К 1548 г. оно сократилось до 3,6 млн., а к 1568 – до 2,65 млн. (Cook, Sherburne Friend and Woodrow Wilson Borah. Essays in Population History: Mexico and the Caribbean, Vol. 1. Berkeley – Los Angeles – London, University of California Press, 1971. P.82, tabl. VIII; Zambardino, Rudolf. Errors in Historical Demography // Institute of Mathematics and Its Application. V.17, n.23 (1981). Pp.234-240). Население империи инков Тавантинсуйу к 1532 г. по разным оценкам составляло 8 – 15 миллионов человек (нижнюю цифру указывает К. Смит – Smith, C.T. Depopulation of the Central Andes in the 16th Century // Current Anthropology. 1980. V.11, No 4/5. P. 460, верхнюю – С.И. Семенов; Семенов С.И. Перу. Исторический очерк // Латинская Америка. Энциклопедический справочник. Том 2. Москва, Советская Энциклопедия, 1982. Стб.982. Ю. Е. Березкин считает приемлемой цифру в 9 – 12 млн. человек; Березкин Ю.Е. Инки. Исторический опыт империи. Ленинград, Наука, 1991. Сс.78, 194, Натан Вахтель [Nathan Wachtel] – 10 – 11,2 млн., Нобль Дэвид Кук [Noble David Cook] – до 12,8 млн.; см.: Denevan, William M. Native American Populations in 1492. Pp. xxiv-xxv). В 1571 г. индейцы Анд и тихоокеанского побережья Перу насчитывали 311,3 тысячи плательщиков податей. Исходя из того, что на одного плательщика приходилось в среднем 4 члена семьи, численность индейского населения этого региона можно оценить в 1,56 млн. человек (Smith, C.T. Depopulation of the Central Andes ... P.453); учитывая, что население Перу (без Амазонии), относится к населению территории всего Тавантинсуйу примерно как 1 : 1,51, имеем общую численность индейского населения Андского региона в то время примерно в 2,35 млн. человек. Если допустить, что уменьшение численности индейского населения в Андах в 1432 – 1572 гг. происходило более-менее равномерно, то за 1532 - 1548 г. оно составит 3,1 - 5,1 млн. человек. Таким образом, депопуляция только в двух наиболее развитых и населённых на момент Конкисты регионах Нового Света к 1548 году составила: для Месоамерики – 6,4 - 8,4 миллиона человек, для Андского региона – 3,1 - 5,1 миллиона человек, к которым следует добавить еще около 500 тысяч индейцев Антильских островов, к тому времени почти полностью истребленных, то есть, всего 10 - 12 млн. человек. Если же взять период до 1570 г., потери индейского населения составят: в Месоамерике – 7,35 - 9,35 млн., в Андах и прилегающих областях – 7,65 - 9,65 млн., всего (с учётом Антильских островов) – 15,55 - 19,55 млн. человек. Устрашающие цифры Лас-Касаса оказываются вовсе не преувеличением, а весьма корректным прогнозом. Ф. Бродель пишет в связи с этим: «… С европейским завоеванием Америка пережила колоссальный биологический крах, быть может, и не уменьшивший число ее жителей в 10 раз, но, несомненно, огромный и несопоставимый с Черной смертью и сопровождавшими ее катастрофами в Европе в страшном XIV в.» (Бродель, Фернан. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV – XVIII вв. Том I. Структуры повседневности: возможное и невозможное. Москва, Прогресс, 1986. С. 47).
[9] Восстание индейцев-таино на Эспаньоле началось в 1502 г. и было в основном подавлено к 1505 г.
[10] Испанское слово «espada» означает одновременно «меч», «шпага» и «рапира». Историки оружия указывают, что в первой половине XVI в. (т.е., в период Конкисты) только что появившиеся рапиры использовались главным образом как парадное оружие, а в бою по-прежнему употреблялись мечи: обычные, с длиной клинка 80-90 см., и двуручные, длиной 1,4 – 1,7 метра (Пол, Джон, Робинсон Чарльз М. Ацтеки и конкистадоры. М., Эксмо, 2009. Сс.46-49).
[11] Этим хвалился, в частности, некий Алехо Гомес, «обладавший большим опытом истребления индейцев» (Лас-Касас, Бартоломе де. История Индий. С.93).
[12] Одним из главных организаторов геноцида индейского населения Эспаньолы был испанский губернатор Николас де Овандо-и-Касерес [Nicolás de Ovando y Cáceres], командор ордена Алькантара в Ларесе, затем великий командор ордена Алькантара (1460-1511), управлявший Эспаньолой в 1502 – 1509 гг.
[13] Согласно «Истории Индий» это происходило в провинции Хигуэй в 1504 г. (Лас-Касас, Бартоломе де. История Индий. С.98).
[14] Это был Хуан де Эскивель [Juan de Esquivel] (ок. 1570 – ок. 1514), севилец, участник экспедиций Колумба, которому губернатор Овандо поручил подавление восстания индейцев в области Хигуэй [Higüey].