Обсидиан в ритуально-обрядовой практике калифорнийских индейцев

Обсидиан и изделия из него часто фигурируют в мифах и сказках калифорнийских индейцев.

Один из наиболее интересных текстов приведен А. Кребером в ра­боте по мифологии юрок. Это рассказ о том, как юноша нашел обси­диан в р. Кламат. Сначала он увидел «нечто, похожее на огонь и плы­вущее вниз по течению», затем долго пытался поймать «нечто» с берега и лодки. Наконец, его усилия увенчались успехом, и далее последовала любопытнейшая беседа:

«Он [юноша] сказал: “Привет! Я рад, что поймал тебя. Я пора­жен, что поймал тебя. Я думал о тебе долгое время и желал пой­мать тебя. Мне было не с кем поговорить. Я был один. Вот почему я поймал тебя”.

В ответ юноша услышал:

“Я хотел уйти подальше от тех мест, где вырос. Я думал, никто не знает для чего я. Теперь все в порядке: я буду в мире. Я на­столько ценен, что буду не везде. Иногда я буду в богатом поселе­нии в единственном числе, иногда нас, возможно, будет двое. Но таких мест, где нас будет двое, будет немного. Но я буду в мире. Это последний раз, когда я разговариваю с человеком. Ты сохра­нишь меня. Я останусь, пока люди танцуют (до последних дней мира). Я буду прекрасен и дорог. Я буду менее ценен, когда буду в мелких кусочках. Я не хочу говорить тебе, откуда я пришел”. <...>

Юноша сказал: “Хорошо. Я сохраню тебя. Если ты скажешь, где ты вырос, я смогу рассказать людям”. <...> “Хорошо, пусть бу­дет так!” <...> “Хорошо, что ты мне расскажешь?” <...> “Мое имя — Обсидиан. Лучшее из моих имен — Красный Обсидиан, Sokto. Я вырос в верховьях, не на небе, но задолго до появления людей. В верховьях есть холодный ручей — Aterpr. Вот там я и вы­рос”. Это было последнее из сказанного.

Юноша взял Обсидиан домой. Он тот, Кто поймал Обсидиан. Если бы не он, в мире не было бы обсидиановых пластин» [Kroeber 1976: 45—46].

У тех же юрок был записан рассказ о том, как Первый среди Рыба­ков (Kingfisher) искал себе невесту:

«Однажды женщина Морская Выдра танцевала в Omenoku (по­селок в северной Калифорнии), готовясь стать врачевателем. Пер­вый среди Рыбаков увидел ее и решил жениться на ней, однако выкуп за невесту был столь высок, что он отравился путешество­вать по свету, чтобы собрать необходимые средства. В это же вре­мя Нерпа и Морской Лев сидели в Omenoku в бане и произносили заклинания, чтобы Первый среди Рыбаков, который путешествует вокруг света и собирает выкуп, умер <...> Вдруг лодка Первого среди Рыбаков, сделанная из обсидиана, причалила к берегу. Он услышал их, разозлился и поджег баню <...> У Выдры и Морского Льва обгорели руки, вот почему у них теперь плавники, а у Мор­ского Льва черная полоса на плечах <...> Морская Выдра тоже не­много обгорела. Вот почему ее руки стали короткими <...> Она прыгнула в реку и уплыла в море» [Heizer, Elsasser 1980: 216].

У индейцев ачомави в 1900—1903 гг. была записана серия расска­зов о Земляной Белке (сурке). Вот один из них:

«Когда-то люди охотились с помощью наконечников из сосно­вой коры <...> Только Земляная Белка знала, где достать обсиди­ан — на озере Медсин, где его ревниво охранял Обсидиановый Ста­рик. Она пошла к озеру Медсин, обманула Обсидианового Старика и вернулась домой с его обсидиановыми наконечниками и ножом. Земляная Белка показала всем, как нарезать с помощью обсидиано­вого ножа мясо, а не готовить его куском. Потом она дала каждому по обсидиановому наконечнику. Они трудились целый день, чтобы сделать из них наконечники для стрел. Потом они выбросили прочь все старые наконечники из сосновой коры и пошли охотиться, они убили много оленей» [Dixon 1908: 160—161].

Обсидиан имел широкое и разнообразное применение в шаман­ской практике. Так, у индейцев вийот наиболее сильными шаманами считались женщины. Во время танца, который во многом напоминал Танец Шкуры Белого Оленя, посреди танцующих стояла шаманка с крупным обсидиановым бифасом (ножом), висевшим у нее на шее на кожаном шнурке [Kroeber 1908: 38—39]. Аналогичное ношение об­сидианового ножа шаманами зафиксировано и у индейцев майду [Langelier, Autry 1991: 146] (рис. 13, 1,3).

Рис. 13. 1 — шаманка из племени вийот с обсидиановым бифасом на шее. Реконструкция Ю.В. Табаревой; 2 — татуировка, наносившаяся на лицо обсидиановым инструментом. Прорисовка Ю.В. Табаревой по [Powers 1877]; 3 — нож шамана из племени майду. Прорисовка Ю.В. Табаревой по [Langelier, Autry 1991]

Северокалифорнийские юки выделяли несколько категорий ша­манов, связанных с разными духами-покровителями. Самый могущественный дух (творец, создатель) — это Milili, живущий высоко на небе и владеющий огромным блоком обсидиана. От падающих вниз кусочков происходят все обсидианы на земле. Дух имеет вид огром­ного орла или кондора, он контролирует всех оленей (mil), отчего и происходит его имя. Все оленьи знахари (mil-lamshimi), небесные знахари (mit-lamshimi) и обсидиановые знахари (kichil-lamshimi) полу­чают способность исцелять именно от Milili. Знахари различаются по силе и способам лечения: одни лечат при помощи заклинаний, дру­гие высасывают видимые наконечники стрел из ран, а третьи (обси­диановые шаманы) способны удалять даже невидимые обсидиановые наконечники, которыми поражают духи.

Для того чтобы определить среди детей в племени того, кого духи наделят силой обсидианового шамана, в течение семи дней проводи­лась специальная церемония (Kichil-woknam). В один из первых дней небесный шаман брал из своего шаманского мешочка длинную обси­диановую пластину (по преданию, упавшую с небес) и ходил с ней между собравшимися детьми. Он использовал мешочек с шамански­ми амулетами как погремушку, а пластину как жезл, которым неожи­данно касался то одного, то другого ребенка.

Каждую ночь совершался т.н. «обсидиановый танец», а днем дети проходили через череду испытаний и тестов, которые должны были помочь найти будущего обсидианового шамана. Окончательный вы­бор был за духами, которые во сне посещали избранника и передава­ли ему формулы заклинаний, ритуальные песни и методы лечения. Не каждый, однако, был способен распознать призыв духов. А. Кре- бер приводит объяснения одного из шаманов, который так и не до­стиг уровня обсидианового лекаря:

«Я могу исцелять все недуги, кроме тех, что посылаются обси­диановыми духами. Однажды у меня был сон, в котором они обра­щались ко мне, но я не ответил им, так как думал, что сон вернется еще раз и их призыв будет более ясным <...> Позже старики сказа­ли мне, что я совершил ошибку, ибо обсидиановые духи приходят лишь однажды» [Kroeber 1925: 193—198].

Обсидиан наряду с прозрачными кристаллами кварца или хруста­ля — непременный атрибут шамана, всегда находящийся в его «до­кторском саквояже», важный инструмент во вредоносной или целительской деятельности. В уже упоминавшемся нами «Справочнике по индейцам Северной Америки. Калифорния» в главе, посвящен­ной индейцами мивок, приводится фотография и подробное описа­ние содержимого такого «саквояжа», принадлежавшего индейскому лекарю-шаману Тому Смиту. Среди изображенных предметов — рас­крашенные в черный и красный цвета деревянные стержни с вставлен­ными в них кристаллами кварца, обсидиановые ножи^[1] и пластинки, с помощью которых лекарь делал надрезы на коже и по крови на вкус определял степень болезни [Handbook of North American Indians. 1978: 420-421].

У целого ряда индейских племен обсидиановые инструменты при­менялись не только в целительской практике, но и при нанесении татуировок. Например, у тех же мивок традиционная татуировка на лицо, плечи грудь, живот и бедра последовательно наносилась между 12 и 15 годами (рис. 13, 2). В качестве красящего пигмента использо­валась смесь на основе золы сожженных корней ангелики, а инстру­ментом служил острый обсидиановый наконечник, вставленный в тонкую рукоять наподобие карандаша [Barrett, Gifford 1933: 223­224].

Оплакивая умершего, мивок срезали пряди волос обсидиановым ножом, который затем тщательно прятался или клался в могилу с умершим, чтобы им не мог завладеть злой шаман, способный пре­вратить его в смертоносное оружие [Ibid: 222]. Есть также данные о том, что обсидиановые пластины и отщепы применялись для нане­сения шрамов — процедуры сопровождавшей лечение, оплакивание умерших или подготовку к длительной охоте [Hodgson 2005: 9].