Сомнения остаются

Лавина аргументов в пользу поразительно раннего зарождения ольмекской цивилизации, казалось, смела уже на своем пути все барьеры, возведенные некогда строгой критикой. Но, странное дело, чем больше слов говорилось в защиту пан-ольмекской гипотезы, тем меньше доверия она к себе внушала. Конечно, с неко­торыми фактами спорить особо не приходилось. Ольмеки или, вернее, их предки действительно довольно ра­но обосновались на южном побережье Мексиканского залива. Если верить радиоуглеродным датам и наход­кам раннеархаической керамики, это случилось пример­но в 1300—1000 годах до н. э. Со временем они возвели в глубине девственных джунглей свои не слишком боль­шие по размерам, но вполне благоустроенные города, с их строгой планировкой, скромными архитектурными ансамблями из дерева и глины, великолепной водосбор­ной системой и внушительными изваяниями правителей и богов, установленными на низких платформах.

Но действительно ли эти два важнейших события — появление ольмеков на равнинах Веракруса — Табаско и строительство городов — произошли одновременно?

На мой взгляд, большинство зарубежных исследова­телей совершает одну и ту же серьезную ошибку. Они рассматривают ольмекскую культуру как нечто застыв­шее и неизменное, данное раз и навсегда. Для них смешались воедино и первые робкие ростки раннезе­мледельческого искусства, и внушительные достижения цивилизации. Видимо, ольмеки должны были пройти долгий и трудный путь, прежде чем им удалось достичь высот цивилизованного образа жизни.

Но как же отличить этот важный рубеж от пред­шествующих ступеней архаической культуры? В архео­логической практике еще со времен выдающегося аме­риканского этнографа Льюиса Моргана этот рубеж определяют по наличию письменности и городов. О том, были ли у ольмеков настоящие города, ученые спорят до сих пор и пока без особой надежды на успех. Но что касается письменности, то здесь у обитателей страны Тамоанчан все было в абсолютном порядке. И это, бесспорно, большое достижение ольмекских муд­рецов. «Письменность, — пишет немецкий историк Эрнст Добльхофер, — заставила человека поразмыс­лить о самом себе. Только благодаря ей стало возмож­но коллективное умозрительное мышление, раздумье че­ловечества над своим происхождением, своей сущно­стью и смыслом своего бытия, стали возможны духов­ная культура, философские учения и великие религии... Она служила цементом, которым пользовались основа­тели и строители великих империй; на ней покоится история как наука; она вызвала могучий взлет всех отраслей человеческих знаний, в том числе и естество­знания; она одарила человечество и другими благами культуры и цивилизации, которые без нее были бы не­мыслимы».

Древние образцы иероглифического письма найдены в стране ольмеков по меньшей мере дважды: «Стела «С» в Трес-Сапотес» (31 год до н. э.) и «Статуэтка из Тустлы» (162 год н. э.). Следовательно, один из двух важнейших признаков цивилизации — письменность — появился в Тамоанчане лишь в I веке до н. э.

Правда, профессор Ко объявил недавно «Стелу «С» из Трес-Сапотес» памятником, относящимся уже к послеольмекскому периоду. Но это утверждение выглядит крайне неубедительно по двум причинам: во-первых, на внешней стороне стелы «С» высечена характерная для ольмекского искусства маска бога-ягуара; а во-вторых, если мы признаем правоту рассуждений М. Ко, то тем самым теряется единственный твердый признак, дока­зывающий наличие в стране Тамоанчан цивилизации — иероглифическая надпись 31 года до н. э.! Учитывая общий облик этого выразительного монумента, гораздо логичнее считать его типично ольмекским произведе­нием.

Но если мы обратимся к другим областям доколум­бовой Мексики, то нетрудно заметить, что и там первые признаки цивилизованного образа жизни появляются примерно в то же самое время. У майя из равнинных лесных районов Северной Гватемалы иероглифические надписи календарного характера также встречаются впервые около I века до н. э. (настенные росписи одно­го из самых ранних храмов Тикаля; стела № 2 из Чиапа-де-Корсо с надписью 36 года до н. э. и т. д.). А в хо­де раскопок Монте-Альбана, укрепленной столицы индейцев-сапотеков, расположенной в горах Оахаки, ар­хеологи нашли еще более ранние образцы письма, отда­ленно похожие и на ольмекские, и на майяские. Их точ­ная дата пока не установлена, но она относится, во вся­ком случае, ко времени не позднее II—I веков до н. э. Таким образом, еще в двух важнейших центрах доко­лумбовой культуры Мексики и Центральной Америки порог цивилизации (судя по появлению письменности) был достигнут по меньшей мере одновременно с ольмеками.

Да и с общеисторической точки зрения очень труд­но поверить в то, что один-единственный цивилизован­ный народ, населявший к тому же сравнительно неболь­шую и почти изолированную от внешнего мира область, мог успешно поднять до своего уровня многочислен­ные варварские племена, отстававшие от тамоанчанцев на добрую тысячу лет [12]. Известно, что для любого заим­ствования каких-либо черт культуры, технических изоб­ретений, религиозных идей и т. д., не говоря уже о со­циально-политических институтах, воспринимающему че­ловеческому коллективу необходим соответствующий уровень развития. Например, скандинавские колонисты и местные эскимосы в течение нескольких веков жили бок о бок на территории Гренландии. Затем города и селения викингов на этом острове в силу различных причин прекратили свое существование. И когда много столетий спустя ученые приступили к исследованию гренландских эскимосов, то, ко всеобщему удивлению, в местной культуре не удалось обнаружить почти ника­ких следов скандинавских влияний. Большая разница в уровне развития не позволила эскимосам творчески заимствовать и развить более совершенную технику и культуру европейцев эпохи средневековья.

Ни одна цивилизация древнего мира не возникала из одного-единственного источника. Как правило, она рождается как результат взаимодействия нескольких различных источников или культур, как сложное соче­тание благоприятных условий. Так было в Египте и Месопотамии, в долине Инда и в Китае.

«Поэтому, не будем воображать, — подчеркивает американский археолог Т. Проскурякова, — что ранние ольмекские памятники были единственными центрами культуры своего времени. Только на основании одной лишь исторической вероятности мы должны предпола­гать, что в это время в Мексике существовали и дру­гие племена, способные если и не создавать равные по совершенству произведения искусства, то, по край­ней мере, строить скромные храмы, устанавливать ка­менные скульптуры и успешно соперничать с ольмеками на поле брани и в торговых делах».

На примере возникновения письменности в различ­ных областях древней Мексики, мы уже имели возмож­ность убедиться, что эта «историческая вероятность» подтверждается и весьма убедительными фактами. Однако для более успешного решения ольмекской за­гадки необходимо поближе познакомиться с наиболее объективным источником — конкретным археологиче­ским материалом.

[12] Если принять точку зрения Майкла Ко, то цивилизация оль­меков возникла около 1200 года до н. э., тогда как в других об­ластях Мексики и Центральной Америки цивилизации появились не ранее 1 века до н. э.