Открытие Великого Южного моря

Поход через Панамский перешеек. — Это море и земли будут навеки принадлежать Испании во веки веков, до самого страшного суда! — Возвращение с триумфом, — Новая волна завоевате­лей. — Казнь Бальбоа. — Проникновение конкистадоров в Центральную Америку

1 сентября 1513 года Бальбоа в сопровождении двух­сот отборных воинов, шестисот индейцев-носильщиков и большого количества свирепых псов, предназначав­шихся для травли туземцев, вышел на поиски далекого моря. Вначале конкистадоры следовали на судах вдоль побережья Карибского моря, затем высадились на берег и повернули в глубь страны.

Ширина Дарьенского (Панамского) перешейка в районе маршрута Бальбоа едва достигала семидесяти километров. Здесь самое узкое место материка, но в то время это еще никому из европейцев не было известно. Конкистадорам то и дело преграждали путь высокие горы, дикие ущелья, быстрые реки, густые леса и топкие болота. И они делали большие крюки в сто­рону, преодолевали огромные расстояния, двигались медленно, наугад. В этой влажной тропической стране постоянно шли дожди, не было спасения от сырости. Леса и болота кишели змеями, крокодилами, черепа­хами. С веток деревьев падали огромные муравьи и больно кусали испанцев. Днем и ночью им не давали покоя москиты и другие ядовитые насекомые, распро­странявшие заразные болезни. Что и говорить, путь к далекому южному морю не был усеян розами...

Шаг за шагом испанцы продвигались вперед, топо­рами и кинжалами прокладывая себе тропу сквозь густые непроходимые джунгли. Им приходилось переби­раться через мрачные ущелья, плыть по быстрым реч­кам против течения, отбивать нападения враждебно на­строенных туземцев. Однако Бальбоа в этих стычках не потерял ни одного человека. До боя дело не дохо­дило. Два-три залпа из мушкетов и аркебуз — и ин­дейцы в ужасе разбегались: ведь белым дьяволам были послушны громы и молнии, а копья их изрыгали огонь и убивали издалека. Особую роль в этих боях играли собаки, специально обученные для охоты на индейцев. Они жестоко терзали туземцев и вызывали у них пани­ческий страх. От этих невиданных чудовищ не было спасения. Про одного из них — Леончильо — испанцы говорили, что пес этот стоит двадцати воинов. Бальбоа даже распорядился о выдаче ему (вернее его хозяину) золота и рабов. Его доля добычи аккуратно записы­валась в особую книгу. Пес был богаче иного капитана.

Однако, основательно запугав индейцев, Бальбоа старался поддерживать с ними дружеские отношения и даже заключил с некоторыми касиками договоры о союзе. Таким образом он обеспечивал себе тылы и добывал проводников, без которых вряд ли сумел бы достичь своей цели.

Когда среди конкистадоров вспыхнула эпидемия тропической лихорадки, распространяемой москитами, Бальбоа смог отправить больных по проложенным тро­пам обратно в колонию, так как индейцы не нарушали дружеских соглашений.

Так, постепенно, преодолевая все трудности, ис­панцы поднимались все выше и выше в горы. Однако прошло не менее трех недель, пока они поднялись на горную цепь высотою около тысячи метров над уровнем моря. Позади оставались сумрачные чащи, их сменили саванны и редколесье.

Проводники сообщили, что со следующей вершины будет видно то самое море, к которому так стремились белые люди. Тогда Бальбоа приказал своим воинам остаться у подножия, а сам в одиночестве поднялся на вершину, чтобы первым увидеть океан и ни с кем не делить своей славы. И действительно, взору его открылся бескрайний голубой простор. Вне себя от радости предводитель конкистадоров выхватил меч из ножен. Затем, как сказано в его дневнике, он упал на колени и воз­благодарил господа за то, что тот даровал ему, «скудно одаренному человеку, не из дворян», такую великую милость — дозволил первым увидеть море, которое так тщетно искал сам Колумб!

Путь Бальбоа к Южному морю в сентябре 1513 г. (по И. П. Магидовичу)

Тут подоспели и остальные испанцы, изумленные поведением своего командира. Всех охватило бурное ликование при виде открывшейся перед ними грандиоз­ной картины. Конкистадоры водрузили на вершине горы большой крест в знак того, что отныне эта страна яв­ляется частью христианского мира, сделали на де­ревьях зарубки в виде крестов и воздвигли алтарь, перед которым патеры отслужили молебен. Торжест­венная процессия с развернутыми знаменами сделала по несколько сот шагов в каждую из четырех сторон света, и после этой церемонии вновь открытая земля стала владением испанского короля. Никому из конки­стадоров и в голову не пришло, что земля эта имела своего настоящего хозяина.

Обычно конкистадоры во вновь открытых землях торжественно зачитывали индейцам вердикт, составлен­ный виднейшими юристами и теологами Испании для маскировки насильственного характера захвата земель. Кстати, читался вердикт по-испански и конкистадоры даже не давали себе труда пояснить туземцам, о чем идет речь.

Содержание этого лицемерного документа было примерно таким. Господь-бог-де властвует над христиа­нами, маврами, евреями и язычниками. Управление грешным миром он вручил своему наместнику на земле — святому Папе Римскому. Эту заморскую страну со всем ее населением Папа, в свою очередь, вверил его католическому величеству — испанскому королю. Значит, его величество — государь и повели­тель индейских племен. Индейцы должны быть по­слушны, должны признать над собой власть католиче­ской церкви и испанского короля, принять веру хри­стову. Тогда испанцы станут обходиться с ними ла­сково, с любовью, не обратят в рабов ни их самих, ни их жен и детей, не посягнут на их имущество. Если же индейцы не проявят послушания, то по велению гос­пода-бога против них начнется беспощадная война, они будут разбиты и должны будут покориться. Все же беды и несчастья, вся пролитая кровь останутся на их со­вести.

Надо сказать, что история человечества еще не знала подобных документов. Никогда еще представители од­ного народа или религии не проявляли такого презре­ния и нетерпимости к чужой стране, религии и общест­венному строю, как испанские конкистадоры в Америке. В эпоху колонизации у них появилось немало достой­ных последователей.

После торжественной церемонии, конкистадоры по­спешили к морю. По дороге они оставляли на деревьях знаки с именем короля, чтобы никто не мог усомниться в их великом открытии.

Васко Нуньес де Бальбоа провозглашает Южное море (Тихий океан) испанским владением на вечные времена (со старинной гравюры)

Лишь на четвертый день, после короткой стычки с индейцами, испанцы достигли берега моря у какой-то бухты. Это произошло 29 сентября 1513 года, в день святого Мигеля. (Михаила), и конкистадоры назвали бухту именем святого — Сан-Мигель.

Было время отлива. Океан далеко отступил от бе­рега. Дождавшись, пока волны снова достигли суши, Бальбоа, облачившись в латы, высоко поднял кастиль­ское знамя, вошел по грудь в воду и, призвав в свиде­тели всех, находившихся на берегу, торжественно зачитал заранее составленную грамоту:

«Я, Васко Нуньес Бальбоа, вступаю во владение для кастильской короны этими южными морями, землями, берегами, гаванями и островами со всем, что в них со­держится. И если иной царь или вождь, христианин или сарацин... заявит свои притязания на эти земли и моря, то я готов во всеоружии оспаривать их у него и воевать с ним во имя государей Кастилии, как на­стоящих, так и будущих. Им принадлежит власть и гос­подство над этими Индиями, острова, как Северный, так и Южный материки с их морями от Северного по­люса и до Южного, по обе стороны экватора, внутри и вне тропиков Рака и Козерога... и ныне и во веки веков, пока будет существовать мир, до страшного суда над всеми смертными поколениями».

Бальбоа назвал открытое им море Южным, в отли­чие oт Северного, как тогда называли Атлантический океан. К тому же конкистадоры подошли к бухте Сан-Мигель с севера, и океан предстал их взорам с южной стороны. Бескрайние водные просторы, занимающие чуть ли не половину земного шара (что тогда еще не было известно), отныне стали собственностью испан­ского государя. То было одно из величайших географи­ческих открытий того времени.

Бальбоа заставил конкистадоров поклясться, что они будут огнем и мечом охранять эти новые владения ис­панского короля. Затем испанцы вошли в море и, на­брав пригоршнями воду, отведали ее.

В прибрежном тростнике испанцы увидели не­сколько индейских пирог. Челн касика и весла, как рас­сказывает хронист, были усеяны крупным жемчугом. Оказалось, что на побережье добывается огромное ко­личество жемчуга, а на одном из близлежащих островов его больше, чем гальки на берегу.

Конкистадоры загорелись желанием пойти на най­денных пирогах к этому острову. Индейцы предостерег гали их: начался сезон дождей и мореплавателей может застигнуть ураган. Однако Бальбоа, взяв с собой во­семьдесят солдат и нескольких индейцев, вышел в море. Не успели они отойти подальше от берега, как разра­зилась ужасная гроза. Океан так разбушевался, что лодки ежеминутно грозили перевернуться. Бальбоа пожалел о своем легкомыслии. Индейцы, преодолевая страх, бросились в волны и стали скреплять пироги по две, чтобы они были устойчивее. С большим трудом испанцы добрались до какого-то скалистого острова и сошли на берег.

Но это убежище было ненадежным. Вскоре начался прилив, и остров стало затапливать. Много часов люди простояли по колено в воде в страхе, что она поды­мется еще выше и поглотит их. Утром положение еще более осложнилось; оказалось, что ночью одни пироги были разбиты волнами, другие получили пробоины, а вещи и продукты унесло в море.

Мокрые, замерзшие люди, оставшиеся, без пищи и лодок, совсем упали духом. Все же Бальбоа нашел выход. На острове росло несколько деревьев. По при­казанию командира матросы содрали с них кору, по­чинили ею оставшиеся пироги и снова спустили их на воду. Индейцы поплыли впереди. Наконец перепол­ненные, до краев погрузившиеся в воду лодки верну­лись на берег материка.

Проводники утверждали, что съестного здесь вдо­воль. Но местные индейцы пытались избавиться от не­прошенных гостей. Тогда голодные испанцы с помощью свирепых собак так яростно атаковали туземцев, что те, понеся большие потери, в панике разбежались.

После кровавой стычки касик племени прислал ис­панцам еду и подарки — золото и жемчуг. Жемчуга здесь действительно было много, и испанцы назвали эти острова Жемчужными.

Касик, увидев, как жадно набрасываются чуже­земцы на золото и другие драгоценности, сказал им, что берег этот простирается далеко к югу — до золо­той страны Пиру или Биру (Перу). Но плыть туда долго — много недель, — и на маленьких пирогах им не добраться. Однако страна эта изобилует золо­том, и там есть невиданные животные, которые возят поклажу. Стараясь сделать свой рассказ понятнее, ка­сик вылепил из глины небольшую фигурку такого жи­вотного. Испанцы смотрели и удивлялись, не в силах понять: верблюд это или олень. То было первое изоб­ражение ламы, которое увидели европейцы.

Этот рассказ о далекой золотой стране на юге услышал и Франсиско Писарро — будущий завоева­тель Перу. Имя его спустя двадцать лет прогремело по всей Испании.

Море, открытое экспедицией Бальбоа, отличалось мощными приливами и отливами — значит, то было не море, а безбрежный океан, простиравшийся далеко на юг. Океан манил конкистадоров, но без больших каравелл они были бессильны что-либо сделать.

3 ноября отряд Бальбоа отправился через перешеек обратно к берегам Дарьенского залива. По дороге кон­кистадоры совершали набеги на индейские селения, беспощадно грабили и убивали туземцев. Носильщики изнемогали под непосильным грузом золота, становив­шимся все тяжелее. После трехмесячного странствия 19 января 1514 года Бальбоа с триумфом возвратился в лагерь Санта-Мария. Его популярность необычайно возросла.

Счастливый открыватель Южного моря отправил в Испанию донесение о ходе и успехах экспедиции. Корабль вез также роскошные дары королю — двад­цать тысяч золотых песо (песо де оро — 4,6—4,7 г зо­лота), т. е. 92—94 кг золота, и три сотни великолепных жемчужин — красноречивое свидетельство ценности нового открытия. Особенно волнующим было известие о таинственной стране Эльдорадо, расположенной где-то на берегах Южного моря.

Отсылая столь ценные дары, Бальбоа надеялся, что король будет милостив к нему и посмотрит сквозь пальцы на его прегрешения. Поэтому он стал гото­виться к дальней экспедиции в Биру.

Однако надежды отважного конкистадора не оправдались. Бургосский епископ Фонсека — председа­тель совета по делам Индий, ярый защитник интересов короля, в свое время упорно преследовавший Колумба, — был взбешен гибелью Никуэсы и приказал строго наказать коварного конкистадора, а в колонию назначить нового правителя.

Вскоре к берегам Золотой Кастилии отправилась целая эскадра во главе с адмиралом и вице-королем колонии — ставленником двора — Педро Ариасом де Авилой, или, короче, Педрариасом. То был еще креп­кий семидесятилетний старик, хитрый дипломат, на­стоящий «двуногий тигр», как его называли современ­ники.

Десять тысяч нищих идальго готовы были отпра­виться вместе с ним за океан, в новую страну на бе­регу Южного моря, но на борт двадцати кораблей можно было взять лишь тысячу пятьсот человек. Среди них было немало блестящих рыцарей и ученых мужей.

Хронист упоминает о первой встрече вице-короля Авилы с Бальбоа. Прибывшие ожидали увидеть рос­кошного вельможу — правителя колонии, готового оказать наместнику короля вооруженное сопротивле­ние. Бальбоа же в грубой полотняной рубахе и вере­вочных туфлях вместе с несколькими индейцами крыл тростником крышу своей хижины. Он встретил нового вице-короля с почетом и безропотно подчинился коро­левскому указу — передал колонию Авиле, хотя указ этот был крайне несправедлив. Вскоре началось пре­следование Бальбоа.

Возвратился в Новый Свет и Энсисо, назначенный альгвасилом (начальником полиции). Он был рад, что может наконец свести счеты с ненавистным соперни­ком — Бальбоа. «Канцелярская крыса» превратился теперь в «полицейскую крысу» и начал свою деятель­ность с того, что арестовал бывшего губернатора и отдал его под суд.

Однако популярность Бальбоа была так велика, а друзья его настолько влиятельны, что суд вынужден был оправдать его и освободить из-под стражи.

Авила считал Бальбоа опасным соперником, но все же не решился запретить отважному конкистадору гото­виться к экспедиции в Южное море. Бальбоа тоже вся­чески избегал столкновения с вице-королем, хотя и не одобрял его политики беспощадного ограбления индей­цев, о чем не раз упоминал в донесениях в Испанию.

Местный епископ прилагал все усилия, чтобы при­мирить обоих противников. Он посоветовал вице-королю выдать дочь замуж за Бальбоа и оказать ему помощь и поддержку в организации задуманной экспедиции. Епископ объявил недействительным брак Бальбоа с ин­дианкой, хотя открыватель Южного моря был очень при­вязан к своей краснокожей жене и отнюдь не собирался расставаться с нею. К тому же дочь Авилы была еще далеко за океаном — в Испании. Все же Бальбоа согла­сился на этот компромисс, так же как и вице-король, который считал, что Бальбоа, став его зятем, будет ме­нее опасен.

Работа по подготовке экспедиции закипела. На берегу Атлантического океана колонисты разбирали суда на части, чтобы через цепи гор доставить их на спинах ин­дейцев к западному побережью Панамского перешейка.

Но Бальбоа не щадил и себя. С невиданной энергией он руководил всеми работами, помогая где нужно и яв­ляя для всех пример.

Через несколько месяцев напряженного труда четыре небольшие каравеллы подняли паруса. Бальбоа вышел в неведомый океан на поиски легендарной страны золота, которая, по словам индейцев, лежала в шести днях пути. Сначала он взял курс к Жемчужным островам, а потом повернул к югу. На третий день путешествия в море показалась стая китов. Испанцы так испугались огромных животных, которые, казалось, тут же потопят их утлые суденышки, что Бальбоа был вынужден ис­кать спасения на берегу, а затем повернул обратно, так как не смог заставить своих людей продолжать путь.

Тем временем заслуги Бальбоа в открытии Южного моря получили признание в Испании, и его назначили аделантадо Южного моря — правителем обширной тер­ритории на западном побережье Центральной Америки.

Но тут противники обвинили Бальбоа в заговоре про­тив Авилы, утверждая, что он намеревался после похода в далекое Эльдорадо свергнуть вице-короля и захватить власть в свои руки.

Подозрительный и жестокий Авила решил распра­виться с открывателем Великого Южного моря и при­гласил его якобы на переговоры. Ничего не подозревав­ший Бальбоа отправился к назначенному месту встречи. Но там его поджидал Франсиско Писарро с отрядом солдат и, предъявив приказ вице-короля об аресте, надел на него оковы.

Суд, членом которого был и давнишний враг Баль­боа — Энсисо, к новому обвинению в измене присово­купил и старое — в убийстве Никуэсы.

Хотя Бальбоа решительно отрицал свою вину, все его оправдания были тщетны. Трусливые судьи, опасаясь гнева вице-короля, признали Бальбоа виновным и при­говорили к смертной казни. Авила поспешно утвердил этот несправедливый приговор, и он тут же был приве­ден в исполнение.

Так в 1517 году в возрасте 42 лет бесславно погиб открыватель Южного моря Васко Нуньес Бальбоа, став жертвой алчности, властолюбия и соперничества между конкистадорами. Смерть его задержала колонизацию Центральной Америки, так как Бальбоа был дальновид­ным и энергичным полководцем, умевшим обуздывать банды конкистадоров, заботившимся о расширении ко­лоний и открытии новых земель. Авила же не обладал этими качествами. Тринадцать лет управлял он Золотой Кастилией, но не справлялся со своими подданными и больше разрушал, нежели созидал. Испанский хронист епископ Лас Касас назвал Авилу «жестоким тираном без сердца и разума, орудием божьего гнева». За время правления Авилы в Центральной Америке, по свидетель­ству испанских историков, погибло два миллиона ин­дейцев.

А открытие Бальбоа не было забыто и оставило след в истории географических открытий.

Спустя три года после гибели Бальбоа три испанские каравеллы под командованием Фернана Магеллана пе­ресекли открытое Бальбоа Южное море и, переименовав его в Тихий океан, совершили первое кругосветное путе­шествие.

Слух о несметных богатствах земель к северу от Золо­той Кастилии толкал конкистадоров на все новые и новые экспедиции в Центральную Америку, на те грабитель­ские походы, которые они гордо называли открытием но­вых земель.

В 1518 году на берегу Тихого океана испанцы зало­жили город Панаму и начали обследовать побережье к северу от него, вдоль территории нынешних Панамы и Коста-Рики, надеясь найти там желанный морской проход между обоими океанами. Конкистадоры открыли и завоевали Сальвадор и Никарагуа, а также достигли Гватемалы и Гондураса, которые считались тогда бес­хозными землями. Среди завоевателей и открывателей новых земель можно назвать также имена Бадахоса, Эспиносы, Хиля Авилы, Ниньо и других. Вскоре во вновь открытых областях началась борьба между отдельными группами конкистадоров, но главный поток испанской экспансии повернул от Антильских островов на север, в страну золота — Мексику.