ПРОЕКТ МИРНОГО ОБРАЩЕНИЯ

<ПРОЕКТ МИРНОГО ОБРАЩЕНИЯ>

Как только он прибыл на Полуостров, отправился в городок Аранда-де-Дуэро [Aranda de Duero], где находился Двор, и сообщил обо всём кардиналу Хименесу де Сиснеросу, но тот был болен[1], и Касас перебрался в Вальядолид с намерением дождаться нового короля Карлоса I, чье прибытие было близким.

Тем временем, правители Америки, зная о настойчивости дона Бартоломе, решили, чтобы брат Бернардино де Мансанедо (один из троих членов правительства) отправился в Испанию, оставив для исполнения обязанностей приора монастыря в Ольмедо и монастыря Сан-Хуан-де-Ортега, который заменил севильца из-за немочи последнего[2].

Король Карлос прибыл сначала в Вальядолид[3] и привёл с собой своего великого канцлера, доктора Хуана де Сельвахио[4], ученейшего в вопросах права, и ничего не предпринимал относительно управления и правосудия без его согласия. Дон Бартоломе де Лас-Касас ознакомил его со всем происходившим в Индиях, и так как был осведомлён в гражданском и каноническом праве, говорил с ним в приятных для фламандского правоведа выражениях, вследствие чего был выслушан столько раз, сколько хотел, и их было немало[5].

Против Касаса тому же канцлеру говорили брат Бернардино де Мансанедо, заинтересованный вместе со своими коллегами по правительству, все королевские слуги и советники, будучи владельцами индейцев, обращенных в рабство под названием энкомьенды, особенно трое очень влиятельных людей, а именно, министр - государственный секретарь Лопе де Кончильос, который уже составил себе большое состояние благодаря должности Главного нотариуса Индий [Escrìbano major de Indias], епископ Бургосский Хуан Родригес де Фонсека и президент Совета по Орденам Фернандо де Ла-Вега.

Хуан Родригес де Фонсека. Надгробное изваяние в церкви Санта-Мария-Ла-Майор-де-Кока, Сеговия, 1524.

Сам великий канцлер Сельвахио и все прибывшие с королём фламандцы привезли уже полученные и подписанные во Фландрии разные привилегии на перевозку африканских негров-рабов в Америку, не принимая во внимание указа, который Сиснерос и Адриан издали в Мадриде, чтобы никто не завозил их без разрешения и уплаты взноса, установленного за этот товар. И так как канцлер слышал, что извлекали больше выгоды из труда негров, нежели индейцев, его легко было склонить к тому, чтобы поддержать такую торговлю.

Правители Америки ранее уже были извещены о милостях, которые новый король оказал во Фландрии своим слугам относительно этой торговли, и не переставали слышать на острове Эспаньола-де-Санто-Доминго о больших преимуществах, которые негры имели в качестве рабочих на рудниках. В то же время они видели, что общественное спокойствие в той стране было несовместимо со свободой индейцев без замены их в пользу европейцев другим средством разрабатывать рудники, переносить торговые грузы и обрабатывать земли, не используя собственного труда, что те считали унизительным. Они совершенно основательно опасались, что испанцы, конкистадоры и поселенцы, восстанут, признаки чего отмечали на каждом шагу в междоусобных войнах, приносивших неисчислимые бедствия. Вследствие этого они представили королю, что необходимо отправлять из Кастилии в Америку работников и негров-рабов для плантаций и обработки земли, так как это не только увеличило бы доходы государственной казны, но также послужило бы лучшему успокоению индейцев[6].

Франсиско де Лос-Кобос. Художник Йан Госсарт (Мабюзе), между 1530 и 1532. Музей Жана Поля Гетти, Сан-Франциско.

Среди тех, кто более всего противился этому мнению, выделялся командор Лопе де Кончильос, очень заинтересованный в увеличении числа индейцев, которыми он владел бы. К этому добавлялось то обстоятельство, что он много потерял в Испании с приходом канцлера Сельвахио, потому что с тех пор король всех отправлял через ведомство канцлера, в то время как ранее ничто из относившегося к Индиям не делалось без подписи Главного нотариуса, который оценивал общую стоимость прав на экспедицию[7]. Отсюда возникла неприязнь между Кончильосом и Сельвахио, и второй одержал верх, так как был последователен, а первый уступил, должен был отказаться от должности и удалиться в Толедо. Его сменил Франсиско де Лос-Кобос [Francisco de Los Cobos][8], прибывший с королем из Фландрии, где ранее провел некоторое время[9].

Осведомленный обо всём этом лиценциат Бартоломе де Лас-Касас переговорил по указанному поводу с Хуаном де Сельвахио. Весьма вероятно, что у того вызвал отклик этот разговор как столь тесно связанный с его предприятием, и не менее вероятно, что Касас  быстро заметил склонность Сельвахио  к предложению двоих монахов-правителей относительно ввоза работников из Кастилии и рабов-негров из Африки для обработки земель в Америке, возделывания плантаций и разработки рудников без порабощения индейцев и с преимуществом в производстве личных услуг, и кажется более чем последовательным и очень справедливым, что Касас предложил тогда, чтобы «кастильцам, которые живут в Индиях дали стадо [saca] негров, чтобы с ними на плантациях и в рудниках индейцам жилось легче, и чтобы постарались поднять доброе количество работников, которые переехали бы туда благодаря некоторым свободам и условиям, которые им предоставят»[10].

Это предложение Касаса дало его современным завистникам повод для обвинений во введении торговли неграми в Америке, и я не знаю, почему никто, даже из его защитников (пусть и несравненно более ученых, чем я), не представил его публике в действительном виде, который я только что обрисовал, возможно, потому, что хронист Эррера поместил позже в порядке своего повествования предложение, уже сделанное правителями Америки, говоря «королю, насколько необходимо было бы, чтобы завозили работников из Кастилии для плантаций, и чтобы заниматься земледелием и заселять, и рабов-негров, чтобы, кроме того, что это привело бы к росту королевских доходов и благосостоянию кастильских поселенцев, послужило бы существенному облегчению положения индейцев»[11].

Этому не противоречит обстоятельство, что, согласно Эррере, брат Бернардино де Мансанедо прибыл ко двору когда король находился в Сарагосе[12], ведь предложение правителей было высказано раньше и его получили до того, как этот священнослужитель приехал с одним из многочисленных кораблей, отбывавших и прибывавших в то время беспрерывно.

То единственное, что  установлено относительно действий Касаса, было не проектом ввести торговлю [рабами], но согласием с предложением правителей, которое предполагало не предоставления полной свободы работорговли, но разрешения работникам, владельцам американских рудников и плантаций перевозить негров, необходимых для указанных целей, и между этими двумя предложениями огромная разница. С другой стороны, нравственные и религиозные идеи и мнения того времени были таковыми, какие соответствовали в общем и целом практике, введенной восьмьюдесятью годами ранее португальцами и повторённой испанцами, и её никто не порицал. Достаточно сказать, что предложение очень понравилось кардиналу Адриану, епископу Тортосы, великому инквизитору, а в дальнейшем верховному понтифику, человеку достойнейшему и с нравом добрым, мягким и благочестивым, и его мнение не изменилось, когда он увидел себя верховным главой католической религии.

Делать выводы из сегодняшнего состояния общественного мнения по философским вопросам и из естественного права и прав человека для положения, существовавшего в 1517 году, это то же самое что сравнивать солнечный свет в безоблачный полдень, с сумеречным светом дождливого январского утра. Тогда с добродетелью было совместимо все возрастающее число ложный идей, чья защита в настоящее время может осуществляться либо людьми бесчестными, либо невежественными в вопросах прав человека и народов, либо искренними с первых мгновений своего нравственного воспитания, но неспособными признать ошибкой то, во что верили всю свою жизнь как  в истину.

Вследствие того, что предложение правителей Америки было принято королем[13], лиценциат Бартоломе да Лас-Касас намеревался набрать работников из земель Короны Кастилии и отвезти их в Индии, предполагая, что им даруют разные привилегии. Король даровал их и назначил самого Касаса королевским капелланом Его Величества для того, чтобы, возведенный в это достоинство, он мог с большим воодушевлением заняться предприятием, на которое указал, а именно, обратить индейцев и привести их к подчинению без необходимости военного завоевания. Касас послал как своего уполномоченного некоего Беррио [Berrio] со званием капитана, чтобы набрать рабочих. Тот отправился в Кастилию, но ничего не вышло, потому что коннетабль Кастилии[14] воспротивился эмиграции. В конце концов Касас нашёл двести в Антекере и других селениях Андалусии. Рабочие перебрались в Севилью, а затем на остров Эспаньола, и хотя план Касаса не имел успеха[15], вина в этом была не его. Одним из условий было то, что работникам дадут королевские земли, но позже оказалось, что монахи-правители их уже продали. Касас попросил, чтобы первый год их поддержали за счет королевских доходов. Епископ Бургосский возразил, что это будет очень тягостно для государственной казны, и Совет по Индиям[16] не одобрил этого предложения, сделав бесполезным весь план лиценциата Касаса[17].

Среди всех этих событий прошли два года, и наш герой, движимый желанием делом помочь индейцам, предложил в 1519 году, чтобы ему уступили сто лиг земли с условием, что туда не должен вступать ни один военный, но только доминиканские монахи, которые мирно проповедовали бы Евангелие жителям этой страны, от чего он ожидал, что они были бы хорошо приняты, и выслушаны с духовными и светскими плодами в пользу религии и короля. Но не могло случиться, чтобы Двор согласился с этим предложением.

Видя тогда, что королевские министры-фламандцы и некоторые испанцы, приверженные его максимам, желали только предприятий, способных приносить деньги, он предложил, чтобы ему позволили привезти на побережье Куманы пятьдесят человек на его выбор, одетых в белые покровы с красными крестами, похожими на кресты Калатравы[18], и с изогнутыми веточками в каждой руке с тем, чтобы индейцы поверили, что это люди другого рода и приняли их по-доброму в надежде, что с ними будут обращаться лучше, чем было до этого. Он объявил, что если произойдет, как он того ожидал, то те пятьдесят человек смогли бы со временем создать в той стране Кумана религиозное сообщество с позволения Папы и короля, нося то же самое одеяние и мирно привлекая местных жителей к христианской религии. Он обещал, что если его предложение будет принято, результаты будут выгодными для королевской казны по следующим соображениям:

что десять тысяч индейцев мирно стали бы вассалами короля в течение двух лет, если бы Его Величество соизволил предоставить в его распоряжение (с независимостью от всяких военных властей и запретом появляться первооткрывателям и конкистадорам) тысячу лиг морского побережья от реки Араукас [Aruacas][19] и на сто лиг вверх от Парии [Paria], в которые были бы включены эти тысяча миль с запада на восток и север;

что на третий год королевская казна имела бы пятнадцать тысяч дукатов дохода, и он ежегодно возрастал бы таким образом, что на десятый год  составлял бы шестьдесят тысяч дукатов;

что за это время он построил бы три поселения с тремя крепостями в разных местах, которые оказались бы наиболее подходящими, и в каждом поселении жили бы, кроме индейцев, пятьдесят испанских семей;

что он мирно разведал бы золотоносные реки и сообщил бы об этом непосредственно королю для того, чтобы выгоду из этого извлекла казна.

Чтобы исполнить это, он просил, чтобы никоим образом не позволяли дону Педро Ариасу Давиле[20], губернатору провинции Материка, вмешиваться в предприятие. И чтобы ему пожаловали двенадцать доминиканских монахов и столько же францисканских, чтобы проповедовать и основать монастыри, где подойдёт. И чтобы ему позволили выбрать на острове Эспаньола-де-Санто-Доминго десять индейцев, которым бы он доверял, и увезти с собой туда, где этого требовали бы обстоятельства. И чтобы отдали в его распоряжение всех индейцев, которые были бы пойманы, похищены или взяты в плен на том побережье, если они находились на Санто-Доминго или каком-нибудь другом острове или в подчиненной стране для того, чтобы он мог доставить их в их собственную страну и таким образом заслужить доверие остальных её жителей. И чтобы пятьдесят человек, которых он привёз бы из Кастилии, получали бы двенадцатую часть королевских доходов в стране с правом передать её четырем наследникам. И чтобы ему должны были выдать королевский диплом, возводящий их в достоинство рыцарей Золотой Шпоры[21], чтобы они и их потомки были бы освобождены и избавлены от налогов королю и личных ленных платежей. И чтобы в случае смерти кого-нибудь из этих пятидесяти человек Касас мог найти и назначить другого на его место. И чтобы индейцев не могли дарить, продавать или отдавать в опеку кому бы то ни было ни под каким предлогом, но чтобы они оставались навсегда свободными и непосредственно под властью короля.

Министры-фламандцы одобрили проект с тем ограничением, чтобы уступить только триста лиг морского побережья до Санта-Марты вместо просимой тысячи. Король приказал, чтобы документы по этому вопросу передали в Совет по Индиям с поручением подготовить королевские указы, обеспечивающие его исполнение, и предписания, необходимые для этой цели. Все это он утвердил в Барселоне[22], но Совет по Индиям настолько затянул вопрос, что лиценциат Касас был непередаваемо удручен из-за проволочек, которые дали ему понять, насколько советники не одобряли проект. Некоторые придворные проповедники стали высказываться в самом Совете о том, что считали подходящим в качестве средства против злоупотреблений, совершавшихся против свободы индейцев. Советники заподозрили, что всё это было интригой Касаса, в то время как против него самого возрастала неприязнь. Дон Бартоломе обратил на это чрезмерное внимание и пожаловался королю на нерасторопность в отдаче распоряжений по его делу, требуя исключить из него Совет, и особенно епископа Бургосского. И действительно, Его Величество назначил в качестве специальных уполномоченных некоторых государственных советников, известных как люди непредвзятые, рассудительные и мудрые, которые решили, что предложение Касаса должно быть осуществлено.