Рассеченная земля

Панама привлекала испанских конкистадоров, как гово­рят некоторые историки, своей «талией». Перешеек был настолько узким в том месте, где они совершали пешие переходы через сельву и на плечах переносили галеры, что пришельцы были убеждены в существовании есте­ственного водного пути через «твердую землю». В течение ряда лет они настойчиво обследовали реки перешейка — их там около пятисот. Но все эти природные артерии ока­зывались короткими и не выводили с одного побережья на другое. И уже в 1528 году император Карл V высказал мысль о том, чтобы помочь «природе исправить свою ошиб­ку» и создать водный переход из Атлантики в Тихий океан.

Подходящих мест для строительства межокеанского канала было несколько, соответственно много было и проектов. Так, в разные годы намечалось проложить трассу либо через довольно широкий, но ровный, без особых препятствий мексиканский перешеек Теуантепек, либо через Никарагуа или панамскую провинцию Дарь­ен, что граничит с Колумбией. Однако ни одному из этих замыслов не суждено было сбыться. Испания в те вре­мена не имела ни финансовых, ни инженерно-технических возможностей для решения столь сложной строительной задачи. Кроме того, ее беспокоил рост морского могу­щества Англии, и она предпочла довольствоваться теми «абсолютными привилегиями», которые имела от исполь­зования так называемой королевской дороги через пере­шеек. А король Филипп II в стремлении предать заб­вению саму идею о возможности «разъединения того, что соединено богом», пригрозил смертной казнью вся­кому, кто осмелится посягнуть на такое дело.

Но шло время. Панамский перешеек продолжал при­влекать внимание государственных деятелей различных стран. В конце XVII века будущий основатель Англий­ского банка шотландец Патерсон назвал его «ключами ко Вселенной» и организовал экспедицию, чтобы овла­деть ими и «диктовать законы на обоих океанах». Пос­ланцы Альбиона высадились в Дарьене, основали там поселение, но долго продержаться не смогли. Пули ис­панцев, стрелы индейцев и тропические болезни не позво­лили осуществиться их амбициозной мечте. Патерсон вместе с оставшимися в живых соотечественниками был вынужден бежать. Экспедиция оставила после себя лишь два географических названия на будущей карте Панамы- залив Каледония и Шотландский порт, который так и не стал портом.

Вскоре за «ключи ко Вселенной» развернулась откро­венная борьба. В число основных соперников Испании выдвинулись Англия и Франция. А в район общей заин­тересованности выезжали разного рода научные экспе­диции, изучавшие возможность соединения двух океанов. Эта идея вновь получила поддержку в ставших широко известными работах немецкого географа и путешествен­ника А. Гумбольдта и французских просветителей во главе с Сен-Симоном. Последние рекомендовали рас­сматривать проекты строительства каналов через Суэц­кий и Центральноамериканский перешейки взаимосвя­занными.

К первой трети XIX века европейские государства, к которым подключились Соединенные Штаты, стали добиваться от Колумбии (в ее состав входила Панама) концессий на строительство межокеанского канала. За столетие их было выдано десять, три разрешения дос­тались Соединенным Штатам. Но к работам на перешейке приступило лишь французское акционерное общество. Его возглавил 74-летний дипломат, политический дея­тель и предприниматель Фердинанд Лессепс, ставший известным после того, как под его руководством в 1869 году был прорыт канал через Суэцкий перешеек.

Трасса канала в Панаме проходила вдоль американ­ской железной дороги. К январю 1882 года на перешейке уже трудились десятки тысяч рабочих сорока националь­ностей. Они делали просеку в тропическом лесу и начина­ли копать «большую канаву», как впоследствии со сни­сходительной уважительностью называли канал амери­канцы. В 1886—1887 годах в течение нескольких месяцев на стройке работал землекопом французский художник Поль Гоген. Художник прибыл на перешеек со смутной идеей купить небольшой участок земли на острове Табога в Панамском заливе и обосноваться там. Однако очень скоро Поль Гоген убедился, что небольшой «остров цве­тов», главным богатством которого была пресная вода, из-за близкого расположения к будущему каналу был не самым подходящим местом для жизни. Собрав послед­ние гроши, чтобы уплатить за проезд на пароходе, ху­дожник вернулся в город Панаму с пустым карманом, и был вынужден сразу же наняться на земляные ра­боты.

«Сейчас, когда роют канал,— писал он жене,— эти колумбийцы не продадут ни пяди земли менее чем по шесть франков за квадратный метр — очевидная обди­раловка...» Потом из-за незначительного казуса худож­ник вступил в конфликт с местными блюстителями по­рядка. Вот как он описывал происшедшее и обстановку на перешейке: «Меня арестовали и заставили бежать всю дорогу через город. И в конце концов я был оштра­фован... Мне хотелось показать рожу этим жандармам. Но здешняя полиция... очень быстро нажимает на курок. Они следуют за тобой на расстоянии пяти шагов, и если ты сделаешь одно движение в сторону, тебе прострелят голову. Завтра пойду размахивать киркой... на строитель­стве канала... Как только соберу 150 песо (мне потребу­ется на это два месяца), отправлюсь на Мартинику. Я должен копать с 5.30 утра до 6 часов вечера под солнцем и тропическим дождем. Ночью меня сжирают москиты». Не прошло и двух месяцев, как подрядчик решил сок­ратить рабочую силу и Гоген был уволен. Художник отправился на Мартинику, которая пришлась ему боль­ше по душе.

Работы на перешейке шли медленно. Среди строите­лей вспыхивали эпидемии малярии, желтой лихорадки, причины которых в то время были неизвестны. Тропиче­ские ливни вызывали на трассе частые оползни. Кроме того, сразу же дали о себе знать технические трудности и инженерные просчеты. Поэтому сроки завершения стро­ительства постоянно приходилось отодвигать: сначала с 1888 на 1889 год, а затем — на 1890 год.

Чтобы поправить дело, было решено изменить перво­начальный план и строить канал со шлюзами. Для ра­боты над этим проектом Лессепс пригласил инженера А. Г. Эйфеля, по нашумевшему проекту которого в Па­риже к открытию Всемирной выставки в 1889 году была сооружена 300-метровая стальная башня, используемая поныне в качестве обзорной и радиотелевизионной и называемая теперь по имени ее создателя Эйфелевой.

Но строительство канала в Панаме, по запоздалому признанию Лессепса, оказалось в десять раз труднее, чем на Суэцком перешейке. За пять лет было произведено менее трети земляных работ и «самое крупное дело циви­лизованного мира», как назвал его французский писатель Анатоль Франс, закончилось провалом. Акционерное общество, осуществлявшее строительство, обанкротилось, израсходовав свыше четверти миллиарда долларов. Зна­чительная часть этих средств перекочевала в карманы спекулянтов и аферистов, другая — ушла на подкуп влиятельных лиц, чтобы заручиться их поддержкой. В связи с «панамской аферой» во Франции разразился сильнейший скандал. Его разбирательством занялся суд, которому предстояло выявить виновных в ограблении тысяч «маленьких французов» — акционеров, вложивших свои накопления в гигантскую стройку на Панамском перешейке.

Суд приговорил Лессепса, которого еще недавно пре­возносили как национального героя Франции, к пяти го­дам тюремного заключения (он не отбывал его из-за преклонного возраста). На два года тюрьмы и выплату крупного штрафа был осужден инженер Эйфель. А спе­кулянты и авантюристы, погревшие руки на «панамской афере», за несколькими исключениями, отделались лишь испугом.

Итак, французам не удалось рассечь Панамский пере­шеек, чтобы соединить два океана. В значительной мере это явилось следствием, по мнению некоторых историков, активного противодействия американцев. Соединенные Штаты всерьез опасались, что французы в случае ус­пеха будут контролировать в течение многих лет важную транспортную магистраль и займут на перешейке при­вилегированное положение. Правительство США стре­милось всячески помешать этому.

Государственные деятели США неоднократно делали публичные заявления о том, что их страна будет доби­ваться строительства на перешейке «американского ка­нала под американским контролем». Уже в 1880 году в послании конгрессу президент США Р. Хейс рассматривал канал как часть береговой линии США. Он посо­ветовал корпорациям и частным лицам не вкладывать денежных средств во французский проект.

В результате акционерное общество Лессепса столкнулось с серьезными трудностями в том, что касалось привлечения капиталов.

По настоянию правящих кругов в США Республи­канская партия внесла в 1886 году в свою политическую платформу резолюцию о том, что США должны построить межокеанский канал и эксплуатировать его как амери­канскую собственность. Это стало для Вашингтона офи­циальным предписанием к практическим действиям в последующие годы.

После затяжной дипломатической войны с Англией, сохранявшей прочные позиции в Центральной Америке, Соединенные Штаты решительно потеснили своего кон­курента. И им оставалось лишь урегулировать с Колум­бией, владевшей в то время перешейком, вопросы полу­чения прав на строительство канала и на продажу Сое­диненным Штатам собственности разорившейся фран­цузской компании. Но дело сложилось так, что амери­кано-колумбийские переговоры не принесли конкретных результатов. Колумбийский парламент не ратифициро­вал подписанный договор с США. В поисках выхода аме­риканские власти перепробовали все средства: предла­гали деньги, грозили, шантажировали тем, что пророют канал по территории Никарагуа, оскорбляли тех, с кем вели переговоры, создавали дополнительные трудности для переписки представителя Колумбии в Вашингтоне cо своим правительством в Боготе.

Американские историки позднее были вынуждены оха­рактеризовать эти действия Вашингтона как «агрессив­ность, редко обнаруживаемую в дружественных дипло­матических отношениях». И ничего не помогало!

В правящих кругах США, особенно после американс­кой оккупации Кубы в 1898 году, заговорили о необхо­димости захвата Панамского перешейка силой. Тем более что в результате ожесточенной борьбы на Капитолийском холме американский сенат отдал в конце концов пред­почтение строительству канала не в Никарагуа, а через Панаму, где соответствующее изучение трасс американцы проводили еще в то время, когда французы чествовали Лессепса в связи с завершением строительства Суэцкого канала.

США, ожидая подходящего момента, внимательно сле­дили за развитием событий в Колумбии и на Панамском перешейке. В этом им оказывали помощь частные лица, располагавшие там влиятельными связями. На первых ролях фигурировал торговец «политическим влиянием», мультимиллионер, адвокат вашингтонской юридической фирмы У. Кромвелл, который был связан с набиравшей силу компанией Южной тихоокеанской железной дороги США. Последней принадлежала и железная дорога через Панамский перешеек. Он представлял в США также ин­тересы французской компании по строительству межокеанского канала и после ее банкротства убедил директоров продать свои владения на перешейке правительству США по чрезвычайно выгодной для Вашингтона цене, в два с половиной раза меньшей, чем первоначально просила компания.

В одной «упряжке» с Кромвеллом находился и бывший главный инженер французской компании Ф. Бюно-Варилья. Он приехал на перешеек сразу после окончания престижного во Франции Политехнического института и в силу сложившихся обстоятельств, а также личных ка­честв довольно быстро выдвинулся. Стройку часто посе­щали любопытствовавшие посланцы Вашингтона. Бюно-Варилья ничего от них не скрывал, заработав тем самым соответствующую репутацию в американских кругах. Позднее он воспользовался этим обстоятельством в лич­ных целях.

А в 1894 году Бюно-Варилья посетил Санкт-Петер- бург, с тем чтобы вовлечь Россию в финансирование стройки на Панамском перешейке. Его принял министр финансов С. Ю. Витте. В состоявшейся беседе Бюно-Ва­рилья пытался убедить министра в том, что Панамский канал и строившаяся в то время Транссибирская железно­дорожная магистраль могли стать русско-французским противовесом англо-американской транспортной системе в виде Суэцкого канала и трансконтинентальных желез­ных дорог через США. Бюно-Варилья определял долю России в размере 140 млн. долл. Но разговор остался раз­говором. Александр III умер. В России сменилось прави­тельство.

В начале 1903 года в Вашингтоне узнали о планах па­намских сепаратистов, намеревавшихся в очередной раз поднять восстание, чтобы отделиться от Колумбии и соз­дать панамское государство. В этой связи президент Т. Рузвельт указывал своему государственному секре­тарю, что США надо будет «вмешаться, когда потребует­ся... для того, чтобы заручиться трассой через Панаму». Намерениям Вашингтона помогло то, что организаторы Э0сстания решили обратиться к США за помощью. По­скольку некоторые из них были служащими американ- ской железнодорожной компании, действовавшей на пе­решейке, они в первую очередь подумали об известном им Кромвелле. Панамцы рассчитывали через него связаться о американскими государственными деятелями и попро­сить о быстром признании новой республики, чтобы по­мешать Колумбии подавить восстание.

1 сентября 1903 года представитель сепаратистов при­был в Нью-Йорк. Кромвелл принял его, но обсуждать с панамцем поставленные вопросы не стал. Кромвелл был осторожным человеком и, надо полагать, опасался, что прямой контакт с сепаратистами мог раскрыть американс­кое вмешательство в дела иностранного государства. Од­нако посланец сепаратистов, а им был Мануэль Амадор Герреро — будущий первый президент Республики Пана­ма, не был оставлен на произвол судьбы. С ним связался Бюно-Варилья.

Вполне понятно, что это была не единственная ниточ­ка, которую Вашингтон держал в своих руках, следя за событиями на перешейке. Но в те сентябрьские дни феше­небельная нью-йоркская гостиница, где шли беседы меж­ду Бюно-Варильей и Амадором Герреро, стала, как не без основания заметил впоследствии сам Бюно-Варилья, «колыбелью Республики Панама». Бюно-Варилья выдви­нул следующий план действий. Единомышленники Ама­дора Герреро должны были провозгласить независи­мость части перешейка, лежащей в районе трассы канала. Француз, исполнявший, со всей очевидностью, роль пос­редника между правящими американскими кругами и организаторами восстания, обещал, что Соединенные Штаты под предлогом защиты своей железной дороги через перешеек не допустят к этому району колумбийские воинские подразделения и объявят новую республику своим протекторатом, а в последующем раздвинут его границы на весь перешеек. Этот план в основных чертах напоминал обсуждавшиеся в американских кругах ва­рианты захвата Панамского перешейка, о которых панам­ские сепаратисты, естественно, ничего не знали.

Энергичный и ловкий француз вручил представителю сепаратистов проект заявления об отделении Панамы от Колумбии, программу военных действий, шифрблокнот для секретной переписки с Вашингтоном, выдал 100 тыс. долл. на первые расходы. Оговорили дату восстания — не позднее 3 ноября. Для себя Бюно-Варилья потребовал и заручился обещанием панамца, что после провозглаше­ния республики он будет назначен ее полномочным представителем в Вашингтоне для проведения переговоров о СЇІІА о строительстве межокеанского канала. В самый последний момент Бюно-Варилья вручил М. Амадору Герреро флаг новой республики. Но он показался сепара­тистам уж слишком напоминающим американский, и ко дню восстания они изготовили новый.

С середины октября, после встречи с американскими армейскими офицерами, побывавшими на перешейке с секретной миссией, президент США Т. Рузвельт стал лич­но заниматься всеми вопросами, касавшимися Панамы, и отдавать соответствующие распоряжения. К перешейку были направлены американские военные корабли. Пер­вый из них появился у панамских берегов 2 ноября. В тот же день Т. Рузвельт объявил о том, что США не допустят военных действий между сепаратистами и колумбийским гарнизоном в районе 50 миль от трассы канала. Это давало панамцам возможность провозгласить данную полосу не­зависимым государством. На следующий день, 3 ноября, за несколько часов до заранее обусловленного часа орга­низаторы восстания раздали населению оружие. Затем они провели аресты среди колумбийских офицеров. Гу­бернатор был фактически на стороне повстанцев, а солда­там столичного гарнизона выплатили по 50 американских долларов. И среди шумных взаимных приветствий и ру­жейных выстрелов в воздух все закончилось. В тот же вечер М. Амадор Герреро оповестил Бюно-Варилью те­леграммой о том, что «независимость перешейка провоз­глашена без кровопролития».

На следующий день на открытом собрании жителей го­рода муниципальный совет официально подтвердил про­возглашение департамента Панама независимым госу­дарством и предложил именовать его «Республикой Пе­решейка». После некоторых споров все согласились с названием «Респубика Панама». Но стране еще предстоя­ло в срочном порядке ликвидировать военную угрозу со стороны находившихся в Колоне колумбийских подраз­делений. Сепаратисты предложили им 8 тыс. долл., ко­торые они заняли у американской железнодорожной ком- пании, и деморализованные колумбийские солдаты со­гласились покинуть перешеек 5 ноября на первом же прибывшем в Колон судне. С тех пор эта дата празднуется в Панаме как день освобождения Колона.

6 ноября Соединенные Штаты оповестили панамцев о   признании новой республики де-факто. Через три дня после этого официальная панамская делегация отплыла на пароходе в США для ведения переговоров, в том чис­ле относительно строительства межокеанского канала. Над проектом договора в Вашингтоне в эти дни работал Бюно-Варилья. 13 ноября его принял президент США Т. Рузвельт. Соединенные Штаты торопились признать новую республику де-юре, чтобы в кратчайший срок офор­мить договор о строительстве и владении межокеанским каналом.

За несколько часов до прибытия официальной панам­ской делегации в Вашингтоне в доме государственного секретаря США состоялась «церемония» подписания дого­вора о канале.

У Бюно-Варильи не было панамской печати, и госу­дарственный секретарь США Дж. Хэй, расписавшийся за Соединенные Штаты, предложил ему на выбор — свою семейную печать или печатку, некогда принадлежавшую, согласно преданию, свободолюбивому английскому барду Дж. Байрону. Бюно-Варилья выбрал печать с семейным гербом американского государственного секретаря.

Когда на следующее утро панамская делегация прибы­ла в Вашингтон, ее встретил восторженный Бюно-Ва­рилья. Он сообщил о состоявшемся подписании договора о канале. Панамцы были потрясены. Чтобы не вести с французом бесполезной перепалки, Амадор Герреро, как врач, заметил: «Ну, ладно, в Панаме теперь по крайней мере не будет желтой лихорадки» (впоследствии амери­канцам действительно удалось, использовав опыт без­вестного при жизни кубинского врача Карлоса X. Финлая, выявить разносчиков желтой лихорадки и малярии и остановить распространение эпидемий этих заболеваний на перешейке).

Уже беглое ознакомление панамской делегации с дого­вором убедило ее в неравноправном характере соглаше­ния. Панамцы попытались указать на это государствен­ному секретарю США Дж. Хэйю во время первой же их встречи. Но тот поспешил заверить, что в дальнейшем у них будет время пересмотреть те или иные положения. Впоследствии одностороннюю направленность договора в пользу США признавали публично многие американские государственные деятели. Тот же Дж. Хэй писал в сенат США: «У нас будет очень удовлетворительный договор, чрезвычайно выгодный Соединенным Штатам и, я дол­жен признать... не столь выгодный Панаме». Он отмечал также, что договор содержал «много таких пунктов, про­тив которых будет возражать любой панамский патриот».

1 декабря соглашение — 31 страничка машинописного текста — было доставлено на пароходе из США в Колон, а затем по железной дороге в город Панама. На следую­щий день в Желтой комнате президентского дворца доку­мент был ратифицирован даже без перевода с английского на испанский язык. Затем его положили в небольшой сейф и вручили генеральному консулу США для отправки в американскую столицу.

По договору, состоявшему из 26 статей, Соединенные Штаты брали на себя обязательство гарантировать и ох­ранять независимость Республики Панама. А взамен США представлялись вечные права на использование, оккупа­цию и контроль оговоренной части территории (шириной 10 миль) вдоль намеченной трассы канала, а также в дру­гих районах страны. Кроме того, Соединенные Штаты резервировали за собой право иметь доступ ко всем панам­ским землям (вне выделенной зоны), если они будут при­знаны нужными для эксплуатации канала, организации санитарной службы и обороны. До внесения соответст­вующей поправки (спустя 30 лет) США контролировали общественный порядок в стране. Это превращало Панаму, по мнению ряда историков, в американский протекторат.

Через несколько месяцев после спешной ратификации Панамой договора с США на перешейке состоялась пере­дача Соединенным Штатам собственности французской компании, строившей канал.

После двух с лишним лет подготовительных работ аме­риканцы приступили к строительству канала через пере­шеек. «Он не был бы начат,— хвастливо говорил бывший президент Т. Рузвельт в неудачной, по мнению американ­ских историков, речи в 1911 году в Греческом театре в Беркли (Калифорния),— если бы я не взял карты в руки в этом деле... К счастью, кризис наступил в тот момент, когда я мог действовать без помех, поэтому и захватил перешеек, начал строительство канала...»

Американцы унаследовали большое количество фран­цузской техники, что позволило США сэкономить сред­ства на новых закупках. Они остановились на избранной ранее французами трассе, признав ее наиболее удачной. Ширина перешейка в этом месте превышала 57 км, но здесь не было трудных естественных препятствий в виде гор, как в районе Чепо, хотя там от одного побережья до другого было на 8 км меньше. В этом районе уже выруби­ли лес в зоне канала и было вынуто более 20 млн. куб. м. земли. Наконец американцы избавили себя от мучитель­ных поисков: каким строить канал — бесшлюзовым или шлюзовым. Они убедились, что последний французский вариант снимал ряд технических трудностей, значительно удешевлял стоимость строительства и сокращал его сроки.

Однако, несмотря на уже накопленный опыт ведения работ на перешейке в нелегких природно-климатических условиях, сооружение канала было связано со многими человеческими жертвами. С 1904 по 1914 год на стройке погибло более 5,5 тыс. человек. Люди умирали сотнями во время часто вспыхивавших эпидемий. Но в большин­стве случаев они гибли в результате жесточайшей эксп­луатации, бездушного отношения американской компа­нии к условиям быта рабочих и их питанию.

Завершение строительства 82-километрового межоке- анского канала совпало с началом в Европе первой миро­вой войны. И для мирового торгового флота канал, со­кращавший переход из одного океана в другой более чем на 16 тыс. км, был открыт только 12 июля 1920 года. Американцы объясняли задержку оползнями на трассе, необходимостью проведения дополнительных работ. Но среди соображений не торопиться с началом навигации по каналу, очевидно, фигурировало и стремление США рассматривать межокеанский канал как некий военный инструмент. Так было в прошлом, так продолжают ду­мать американские государственные деятели и сейчас. И поэтому совсем не случайно, что сооружение канала, потребовавшее 387 млн. долл., осуществлялось под руко­водством американских военных инженеров. После окон­чания строительства они получили звания генералов, а единственным держателем акций созданного Соединенны­ми Штатами акционерного общества для управления Панамским каналом стал министр армии США.

Американская военщина установила свой контроль еще над одним географическим районом мира. И этот факт не могла скрыть никакая пропаганда, распространяемая из Вашингтона, никакие броские фразы вроде той, что была отчеканена на памятной медали: «Разделенная зем­ля — соединенный мир». Для панамцев разделенная земля стала означать лишение их права быть хозяевами у себя дома. «Вода мерцает в твоих берегах, как нож, и разделяет сердце на две части. Маленькая дорога, по­строенная для людей, а не для кайманов, для любви, а не для денег, не для ненависти, а для хлеба. Она принадле­жит тебе, Панама, как все каналы, которые будут про­ложены на твоей земле...» — писал чилийский поэт Пабло Неруда в стихотворении «Будущее канала».

...Панамская земля дымилась под беспощадными лучами тропического солнца. Сине-серая дымка поднималась над ней с утра и не растворялась до сумерек. Все усилия сде­лать снимок Панамского канала сводились на нет. По этому межокеанскому водному пути шли неспешной чере­дой суда. В конторке диспетчера лоцманских катеров телексный аппарат непрерывно отстукивал названия при­ближавшихся к каналу судов. Мистер Прайс выходил на пирс с конвертом — разнарядкой, и бригада рабочих по проводке очередника устремлялась к катеру. А пожи­лой негр с Антильских островов возвращался к своему рабочему месту.

Когда телекс замирал на какие-то мгновения, мистер Прайс снова появлялся на пирсе. Но он ни минуты не си­дел без дела. Проверил, есть ли лед в холодильнике, взял метлу и согнал лужицу с пирса в гавань. Затем неторопли­во достал из коричневого бумажного пакета бутерброд и также неспешно стал есть, запивая кофе, который принес в термосе из дома. На меня мистер Прайс не обращал вни­мания, или так казалось. Советский теплоход «Владимир Мордвинов» еще не вышел на траверз канала, и он, по-ви­димому, не считал нужным уделять внимание советскому журналисту. Я сел на стоявшую на пирсе скамейку и ут­кнулся в книгу о панамо-американских отношениях. Ря­дом с шумом разместилась бригада рабочих. Некоторые из них решили воспользоваться передышкой — время при­ближалось к полудню — и достали из своих котомок не­хитрую еду — рис с жареной свининой. Воду со льдом они брали из стоявшего рядом огромного холодильника. Поч­ти не разговаривали. Метисы, негры. Все панамцы. Я спросил одного по-испански, знает ли он, что идут пере­говоры о канале. Он кивнул головой. Поддерживает ли позицию панамского правительства. Опять кивок.

Из конторки вышел мистер Прайс. Он показал взгля­дом, чтобы я следовал за бригадиром, и вручил тому белый конверт. Вслед за нами пошли на катер рабочие. Устроились под тентом и завели традиционный обмен шутками со штурвальным катера. Когда запас взаимных дружес­ких насмешек иссяк, стало тихо. Видимо, донимала духо­та. Кое-кто, погружаясь в дрему, уже клевал носом. Ка­тер выбирался из порта Бальбоа и шел навстречу судну, заходившему в Панамский канал. Сколько судов встре­чали рабочие? Они не считают и не задаются таким вопро­сом. Рабочие привыкли к подобным встречам и обычно не торопятся выбираться из тени на раскаленную палубу. Но на этот раз бригада заинтересовалась. Советское? Подняло панамский флаг в знак приветствия? Позднее я узнал, что из управления порта последовал «совет» сме­нить флаг на американский. Контроль над этим водным переходом через панамскую землю осуществляют США.

Панамские рабочие с любопытством выглядывали из-под тента, рассматривая советское судно, к высокому борту которого подходил катер. По очереди мы стали взбираться по веревочному трапу. И через несколько мгновений, поддерживаемые матросами, оказались на палубе — на советской территории. Рабочие заняли свои места вдоль кормы с обеих сторон, чтобы принять буксирные тросы с электровозов, которые вводят и выводят суда из камеры шлюза, и подать в случае необходимости сигнал опас­ности. Теплоход был еще далеко от первого шлюза, когда ко мне подошел панамский рабочий Оскар Лоренсо Дураи и попросил сфотографировать его для советских газет. Я с удовольствием выполнил его просьбу. Это был один из 14 тыс. панамцев, обслуживающих канал.

Теплоход вошел в камеру шлюза. За ним задвинулась металлическая перегородка-дверь, и поступающая само­теком пресная речная вода подняла его на несколько мет­ров. Ежегодно на проход почти 15 тыс. судов по каналу расходуется столько пресной воды, сколько необходимо для обеспечения ею в течение месяца всего населения и промышленных предприятий США. И самая богатая ка­питалистическая страна растрачивает этот природный ресурс маленькой Панамы (использованная пресная вода сбрасывается в океан), не выплачивая ей за это никакой компенсации.

С бригадой мы распрощались друзьями. Рабочие схо­дили на следующем шлюзе, где заканчивался их участок, и начинала работать другая бригада сопровождения, «Владимир Мордвинов» поднялся в акваторию искусст­венно созданного озера Гатун, лежащего почти на 26-мет­ровой высоте над уровнем моря, пересек его, а затем по трем ступенькам-шлюзам опустился на финишную пря­мую, ведущую в Атлантику. Весь переход занимает в среднем около 8 часов. Военные корабли, которые обыч­но пропускают ночью, идут вдвое быстрее.

По расчетам специалистов, максимальная пропускная способность канала может быть удвоена. Кроме того, раз­рабатываются планы углубления фарватера каналЯ, рас­ширения камер шлюзов, чтобы через них могли проходить супертанкеры и авианосцы. Имеются также проекты стро­ительства бесшлюзового канала с использованием ядер- ной энергии. Но это — проекты XXI века. Они вызывают опасения у специалистов относительно возможных эко­логических последствий. Полагают, что при бесшлюзо- вом канале возникнет угроза серьезного нарушения от­дельных экологических систем в результате миграции в Карибское море кораллоразрушающих моллюсков, морс­кой звезды, рыбы кузовка и морской змеи, а в Тихий оке­ан — гигантской барракуды и номеуса. Так что подобные проекты еще ждут своего всестороннего обоснования.

Моя поездка по Панамскому каналу подходила к кон­цу. «Был хороший день, приятная погода и отличная ко манда»,— сказал мне, прощаясь в порту Кристобаль, 39-летний американский лоцман Вернер.

Мы разговорились с Вернером еще на борту теплохо­да. Лоцман сидел в высоком кресле и, казалось, отдыхал. Я спросил, не слишком ли у него аегкая работа. «Моя ра­бота — ответственность,— ответил Вернер,— и она со­стоит в том, чтобы судно прошло без сучка, без задоринки. Советские моряки — великолепные мореходы, и работать с ними — одно удовольствие».

Американский лоцман рассказал, что три года плавал капитаном. А последние девять лет работает в компании Панамского канала. «Я провожу по три судна в неделю. Нас в компании 200 лоцманов. Большинство из них аме­риканцы. Есть несколько панамцев, которые учились в США и приобрели опыт вождения судов. Наша работа — одна из наиболее высокооплачиваемых в компании,— продолжал Вернер,— но крупные суда лоцманам доверя­ют водить лишь через восемь лет безупречной работы».

Касаясь вопросов, стоявших в то время в центре вни­мания Панамы и США, Вернер заметил: «Я не против передачи канала Панаме. Самое главное — чтобы закон­чилось неясное положение. Мы, лоцманы, работы не ли­шимся. А с каналом надо что-то делать. Он начинает чув­ствовать свой возраст. Часто выходят из строя точно сба­лансированные ворота шлюзов. Камеры узки для супер­танкеров. Надо расширять, углублять их. А лучше пост­роить новый — бесшлюзовой канал. Потому что с нынеш­ним всегда будут сложности. Да и дорог он в эксплуата­ции...»

Действительно, поддержание канала открытым круг­лосуточно 365 дней в году требует существенных расходов. Но вот некоторые цифры. Прямые доходы США от кана­ла с момента его ввода в действие и по 1970 год составили 1 221 млн. долл. Панама за все это время получила всего 55 млн. долл., включая первоначальную выплату в раз­мере 10 млн. долл. после подписания договора с США. Кроме того, Соединенные Штаты в результате установле­ния в одностороннем порядке низких тарифов за проход судов, которые оставались без изменений почти 60 лет, субсидировали собственную внешнюю торговлю, посколь­ку 70% грузов, транспортируемых через Панамский ка­нал, либо отправлены из США, либо адресованы туда. Так что и прямые, и косвенные доходы Соединенных Шта­тов от эксплуатации водной трассы через Панамский пе­решеек высоки.

Строительство межокеанского канала в Панаме США использовали также для того, чтобы завладеть обширной частью панамских земель, непосредственно прилегающих к трассе. Под полным американским контролем на пере­шейке оказалось почти 1,5 тыс. кв. км территории Пана­мы. В границы этой площади были включены также два глубоководных порта, несколько островов и часть аквато­рии панамских прибрежных вод с обеих сторон перешей­ка.

Созданная зона стала фактически колонией США. Здесь над панамцами вершили суд по законам чужого государст­ва. Их подвергали экономической, социальной и расовой дискриминации, считали «второсортными» людьми. Труд панамцев оценивался по низшим ставкам, а под жилье им отводились наименее благоустроенные районы. Дети панамских рабочих учились отдельно от детей белых аме­риканцев. В панамских школах не преподавали ни исто­рии, ни географии Панамы.

Существование этого, а также других колониальных анклавов, созданных банановой компанией и американс­кими банками в Панаме, послужило своеобразным уско­рителем роста национального сознания панамцев, в пер­вую очередь рабочего класса. И если сначала выступления трудящихся против произвола иностранной полиции, морской пехоты, нередко выполнявшей роль штрейкбрехе­ров для срыва забастовок, против «желтых профсоюзов», подчиненных профцентрам США, носили стихийный ха­рактер, то после создания в стране в 1930 году Коммунис­тической партии эта борьба приобрела новое качество.

Пролетариат Панамы решительно поднял антиимпериа­листические лозунги, лозунги протеста против амери­канского военного присутствия на перешейке.

Военные базы США в Панаме использовались Пента­гоном для свержения прогрессивного правительства X. Арбенса в Гватемале, против восставших жителей сто­лицы Доминиканской Республики, против революцион­ной Кубы. И в наши дни отсюда нередко направляются каратели-в другие страны континента, где патриоты под­нимаются на борьбу против международного террориз­ма, развязанного мировым капиталом, их корпорация­ми и спецслужбами.

Вместе с военными базами составной частью крупного американского военного комплекса в Панаме являются действующие здесь учебно-тренировочные центры США для обработки в духе своих политических и военных док­трин военнослужащих латиноамериканских армий. С 1943 года в Албруке (зона канала) работает так называе­мая Межамериканская академия ВВС. К 70-м годам ее курсы прошли около 3 тыс. офицеров латиноамериканских стран. Их обучали выжиганию напалмом посевов, лесов, бомбардировкам деревень. С 1946 года в форте Гулик от­крыта армейская школа имени Америки. Там латиноаме­риканских офицеров учат подавлять народные восстания в своих странах. В то же время Вашингтон вынашивает планы превращения национальных латиноамериканских армий в специальные силы, подчиненные Пентагону, для проведения карательных операций в любой части конти­нента. Вашингтон не оставляет без внимания военачаль­ников латиноамериканских армий. Для них в фортах на панамской земле функционируют специальные кур­сы.

США проявляют особый интерес к подготовке из латиноамериканских военных государственных руководи­телей. Кандидатов тщательно подбирают через амери­канские военные миссии в странах региона. Как подчер­кивал бывший министр обороны США Р. Макнамара, пе­стование избранных военных «важнее любых денег» и «представляет для США неисчислимую ценность». В чис­ло «друзей» США попали такие выпускники армейской школы, как глава фашистской хунты в Чили Пиночет, начальник Национального разведывательного управле­ния Чили и др. За последние 30 лет Пентагон потратил на эти цели около 2 млрд. долл.

Действуя через такого рода латиноамериканских военных, Соединенные Штаты хотели бы скрыть свою при­частность к возникновению в Южной и Центральной Аме­рике фашистских диктатур. При их содействии Вашинг­тон рассчитывает сдержать рост национально-освободи­тельного движения в странах континента, чтобы сохра­нить свои политические и экономические притязания на эту часть света.

Американские военные базы и учебно-тренировочные центры, словно «осиные гнезда», облепили Панамский Канал и отгородили его от Панамы заборами с надписями «запретная зона», «не входить». Соединенные Штаты таким образом нарушили нейтралитет канала и попрали усло­вия договора 1903 года, говорил в беседе со мной видный Панамский специалист в области международных отноше­ний Лопес Гевара.

Мне снова вспомнилась наша встреча, когда однажды в тихий предвечерний час я оказался рядом с трассой. Зажглись огни освещения по краям канала, по которому деловито шли суда разных стран. Мирно текла жизнь. А по шоссейной дороге вдоль Панамского канала пронес­лась, сверкая воспаленно-красными глазами-мигалками, американская полицейская машина. За ней на большой скорости летели желтые автобусы, в которых обычно во­зят учащихся средних школ зоны. Но на сей раз в автобу­сах сидели другие «школьники» — диверсанты в пятнис­той защитной одежде. Их, наверное, перебрасывали из форта Гулик к месту проведения учебной операции. Еще долго были видны красные хвостовые огни автобусов и нанесенная большими черными буквами надпись: «Будь­те осторожны!» В данном случае это относилось не столько к водителям ехавших сзади автомобилей, сколько ко всем панамцам. «Будьте осторожны!» Отсюда Пентагон гро­зится нанести очередной удар...

Чтобы защитить себя и другие народы от опасности американской интервенции, панамский народ боролся за ликвидацию на своей земле американских военных баз США и отмену договора 1903 года о канале. Эта трудней­шая борьба получила поддержку широкой международ­ной общественности после вынесения вопроса о ликвида­ции американского колониального анклава на панамской земле на рассмотрение выездной сессии Совета Безопас­ности ООН, состоявшейся в 1973 году в городе Панама. Соединенные Штаты были обеспокоены таким оборотом дел, а также стремлением латиноамериканских государств к самостоятельным действиям в международной полити­ке, к сотрудничеству в антиимпериалистической борьбе. И в 1974 году Вашингтон пошел на подписание с Панамой соглашения о принципах будущего договора о канале. С этого момента был начат новый отсчет раундов панамо­американских переговоров.

Местом встреч делегаций на панамской земле был из­бран небольшой остров Контадора в Панамском заливе. Его название связано с тем, что здесь обычно подсчиты­вали («контар» — по-испански подсчитывать) улов иска­тели жемчуга, собиравшие богатые «урожаи». Около 400 лет назад в этих водах была найдена необычайная жем­чужина грушевидной формы, длиной 3,8 см и весом около 15,5 г. На протяжении нескольких веков она странство­вала по многим государствам. Сначала жемчужина при­надлежала испанскому королю Филиппу II. Он подарил ее своей жене, английской королеве Марии Тюдор. Два века спустя жемчужина оказалась у Луи Наполеона, ставшего затем французским императором. В 1848 году он продал ее одной английской семье, хранившей жемчу­жину более века. В 1969 году «странница» появилась на знаменитом аукционе в британской картинной галерее «Парк-Барнет» и обрела новых хозяев.

Но в начале 70-х годов на острове Контадора речь шла не о жемчуге, которого уже нет в Панамском заливе, а о суверенитете и независимости Панамы, об отмене бессроч­ного договора 1903 года. На возобновившихся после долгого перерыва переговорах панамцам пришлось иметь дело непосредственно с Пентагоном, хотя официально американскую делегацию возглавляли гражданские лица.

И долгое время представленный панамским президен­том в распоряжение делегации США небольшой парусник (реквизированный у американских контрабандистов нар­котиков) стоял с обвисшими парусами; «корабль перего­воров» никак не мог отплыть от причала. Пентагон противился сокращению своего видимого присутствия в Панаме. Его представители не желали слышать о каких- либо взаимных уступках. Комитет начальников штабов требовал сохранения существовавшего договора, недовольство панамцев, считали они, можно смягчить, вернуть им часть ненужных США земель в зоне канала и существенно увеличив ежегодные выплаты. А взамен американс­кие военные готовились предъявить новое требование о предоставлении США исключительного права строительство в будущем бесшлюзового канала, который, по их мнёнию, полнее отвечал бы экономическим и оборон­ным интересам США.

Поэтому любые обсуждения условий передачи Панаме нынешнего канала встречали в американских правых кругах яростную оппозицию. Армия США, чей штаб Юж­ного командования находился в зоне Панамского канала и был известен как «комфорт на юге», вместе с граждански­ми служащими компании Панамского канала при под­держке правых кругов в США развернула мощную лоб­бистскую кампанию. Как следствие, 37 американских се­наторов стали авторами резолюции, предписывавшей пра­вительству США «никоим образом... не уступать... на Панамском перешейке». А в июне 1975 года палата пред­ставителей конгресса США отказалась проголосовать за выделение фондов для ведения переговоров с Панамой и потребовала от администрации «защиты жизненных ин­тересов США в зоне канала». Эти деятели намеренно за­крывали глаза на тот факт, что США, как отмечала в ре­дакционной статье газета «Нью-Йорк таймс», «украли» канал, а потом «уничтожили все обвиняющие свидетель­ства из книг истории».

Американская делегация на переговорах требовала от Панамы все больших уступок. При этом за существен­ную уступку со своей стороны американцы выдавали то, что они заинтересованы не в формальном владении кана­лом, а в том, чтобы свободно пользоваться им и контроли­ровать его эксплуатацию. Следует, однако, отметить, что по всем ключевым вопросам делегация США выступала с единых позиций, скоординированных со всеми заинте­ресованными агентствами, в особенности с министерством армии и министерством обороны.

Соединенные Штаты пытались также влиять на панам­ское руководство через государственных деятелей отдель­ных латиноамериканских стран. Один из них рекомендо­вал панамцам сместить с министерских постов всех тех, кого американцы считали «коммунистами». Другие сове­товали быть более терпеливыми и уступчивыми. Через своих пособников внутри страны американцы стращали панамцев тем, что немедленный уход США из зоны кана­ла был бы «самым худшим делом» и принес бы ущерб все­му миру, так как Панаме якобы еще нужно время, чтобы научиться обслуживать канал.

И какому только шантажу ни подвергалась Панама! Распространялись американские документы, где говори­лось, что США собираются рассмотреть вопрос о строи­тельстве канала через Никарагуа, что существующий водный путь через перешеек многим судовладельцам яко­бы «уже больше не нужен». Американская печать не гну­шалась и откровенных инсинуаций, преследовавших цель очернить панамских руководителей.

В зоне канала устраивались ночные митинги и шест­вия американских ультраправых элементов. Там гремели взрывы, предпринимались попытки парализовать дви­жение судов, запугать служащих. Некоторые, в их числе лоцманы, стали подавать заявления об увольнении. Дру­гие начали вооружаться. Количество оружия в зоне, по данным панамских властей, особенно резко возросло в 1974—1975 годах.

Спецслужбы США не остались в стороне от «борьбы за Панамский канал». Как сообщила американская печать, при помощи электронных средств они подслушивали раз­говоры членов панамской делегации на переговорах и со­бирали сведения о главе правительства Омаре Торрихосе. Когда это стало достоянием общественности, то в США был организован типичный для Америки спектакль. Сенатс­кая комиссия по разведке провела специальное слушание, но не для порицания организаторов шпионажа, а для «выяснения, не стала ли американская делегация на пе­реговорах жертвой «шантажа» со стороны Панамы, руко­водители которой узнали, что за ними шпионили амери­канские секретные службы». «Да, дела в США, действи­тельно, плохи»,— иронизировала поэтому поводу панам­ская газета «Матутино»,— если члены комиссии не могли найти «доказательств» «шантажа» Панамы».

Соединенные Штаты нуждались в новом договоре по целому ряду причин. В правящих американских кругах все отчетливее осознавали, что попытка сохранения преж­него соглашения сопряжена с усилением угрозы интере­сам США. И Вашингтону приходилось выбирать: либо пытаться отстаивать силой оружия то, что удержать уже было невозможно, либо искать новые формы контроля. Такие поиски путей модернизации двусторонних отно­шений поддержали даже обычно консервативно настроен­ные руководители банков и корпораций США, распола­гающие многомиллиардными инвестициями в странах Латинской Америки. Они видели, что на переговорах с Панамой решается вопрос о том, в каком направлении будут развиваться дальше отношения между США и всей Латинской Америкой.

Пентагон, однако, продолжал следовать тактике си­лового нажима. В Панаме распускались самые невероятные слухи. Они преследовали цель напугать обывателе, накалить обстановку в стране, отвлечь внимание панамс­ких властей от переговоров, а значит, добиться односторонних преимуществ. Но панамская делегация, проявляя разумную гибкость, стояла на своем, когда речь шла 6 суверенитете страны, ее территориальной целостности, о настоящем и будущем государства.

В Панаме издавна бытует мнение, что остров Конта­дора — самое подходящее место для заключения сделок, Но на сей раз репутация Контадоры не оправдалась, Остров не стал местом панамо-американской сделки. Тогда американские власти предъявили панамским руково­дителям ультиматум: либо они немедленно соглашаются с притязаниями США, и тогда будут учтены некоторые панамские требования, либо все останется без изменений. В то же самое время американская печать начала красоч­но расписывать трудности финансово-экономического по­ложения Панамы, подчеркивая ее зависимость от внеш­них, главным образом американских, займов.

В этих условиях панамские руководители обратились за советом и поддержкой к правительствам стран Карибского бассейна. 6—7 августа 1977 года в Боготе состоялась «встреча в верхах» руководителей шести государств — Панамы, Колумбии, Венесуэлы, Мексики, Коста-Рики и Ямайки. Они обсудили создавшееся положение и в те­лефонном разговоре с Белым домом выразили моральную поддержку Панаме. Но Вашингтон не был намерен отка­зываться от политики диктата и пренебрег мнением группы латиноамериканских стран. На маленькую Панаму снова был оказан жесткий нажим. Вот что сказал по этому поводу глава панамской делегации доктор Ромуло Эскобар Бетанкур: «Нас вынудили согласиться с присутствием американских вооруженных сил в нашей стране до 1999 года. Мы были вынуждены принять так называемое coглашение о нейтралитете. Мы хотели, чтобы нейтралитет канала обеспечивался всеми странами — членами ООН, а не только Соединенными Штатами».

О том, что означают стремления Вашингтона, сказад в своем выступлении 5 октября 1977 года на заседании Генеральной ассамблеи ООН министр иностранных дел Республики Куба Исидоро Мальмиерка: «Из истории уже ясно, что Соединенные Штаты являются той единственной страной, которая мешала тому, чтобы Панамский канал был нейтральным».

6 августа, в день возвращения панамских руководите­лей из Боготы, на перешеек прибыла американская деле­гация для завершения переговоров. Их местом проведе­ния избрали американскую гостиницу в столице Панамы. На Контадору ехать было некогда. Три дня подряд до глубокой ночи продолжались заседания. Три дня в кори­дорах круглой башни-гостиницы журналисты ожидали финального сообщения. Оно было сделано к вечеру 10 августа. В 18 часов 30 минут по местному времени после­довало официальное объявление о согласии сторон под­писать новое соглашение о Панамском канале.

Американские руководители и печать США попытались извлечь политический капитал из факта завершения переговоров. Они стали лицемерно говорить о превраще­нии перешейка в «зону мира», о наступлении «новой эры более прочных отношений между США и Латинской Аме­рикой», когда якобы будет покончено с представлением о США «как о стране, эксплуатирующей малые нации За­падного полушария». Но и эта пропагандистская кампа­ния Вашингтона лопнула. Под натиском ультраправых кругов США администрация Картера публично признала, что она не отказывалась от политики с позиции силы. Ее представители заверили, что новые договоры «удовлетво­ряют военные нужды США, служат их торговым интере­сам и достижению американских международных целей» и что они «позволят сохранить на перешейке любые базы и войска, которые могут потребоваться» под предлогом обороны канала. Администрация следующего президента США Р. Рейгана заняла еще более жесткую позицию в от­ношении Латинской Америки и Панамы в частности, не­смотря на возмущение, которое такая политика США вы­зывает в этом регионе.

Панамские военные власти не без основания считали, что подписание новых соглашений с США позволит им достичь следующих целей: добиться упразднения бес­срочного договора, навязанного молодой республике в 1903 году, установить срок передачи Панаме шлюзового канала — 31 декабря 1999 года, поэтапно восстановить юрисдикцию республики на всей национальной территории. Но Соединенные Штаты в одностороннем порядке внесли ряд дополнений в уже согласованные и подписан­ные соглашения. Эти поправки, как заявил на 36-й сес­сии Генеральной ассамблеи ООН президент Панамы Á. Ройо, «исказили значение, смысл и назначение дого­вора», а предпринимаемые Вашингтоном шаги в отношении совместной панамо-американской комиссии по управ­лению Панамским каналом приводят к «передаче ее адми­нистративных функций конгрессу США» и «превращают комиссию лишь в подчиненный орган американской ис­полнительной власти».

Долгие и нелегкие переговоры с США показали панам­цам, что речь идет не столько о канале, сколько о притя­заниях Вашингтона на мировое господство. Подновленная «доктрина Монро», именуемая теперь концепцией «жиз­ненных интересов», прикрывает стремление Вашингтона полностью подчинить себе страну на перешейке под пред­логом обеспечения «нейтралитета» канала. «У нас, панам­цев,— считает панамский специалист в области между­народных отношений Хулио Яау,— нет другой альтер­нативы, кроме продолжения исторической борьбы, какой бы тяжелой и трудной она ни была».

«Новые соглашения о канале,— отмечал руководитель панамских коммунистов Генеральный секретарь ЦК На­родной партии Панамы Рубен Дарио Соуса,— послужат целям углубления антиимпериалистической и антиоли- гархической борьбы за полное освобождение. В результа­те заключения этих соглашений ликвидируется очаг коло­ниализма на панамской земле, но не устраняются другие узы зависимости. По своему содержанию они лишь на­мечают тенденции к полной деколонизации перешейка».

В песне Хорхе Катала на слова Моисеса Торрихоса поется:

«Есть мост в мире, есть океанский мост.

По нему течет кровь, там течет кровь.

Это — Панамский канал.

Мост, который и соединяет и разделяет священную землю.

Вставайте, панамцы! Поднимайте знамя, гоните ино­земца, сбрасывайте его в море, что плещется неслышно у моста крови, который разделяет и сплачивает в борьбе за Панаму!»