Майя

Для того чтобы жил их цветок, они сорвали наш цветок и уничтожили.

Чилам-Балам¹⁰²

Захват территории, которая впоследствии получила, название Новой Испании, сопровождался столь же ожесточенным сопротивлением со стороны ее исконных жителей, как и в Теночтитлане. И хотя борьба здесь не получила столь грандиозного размаха, она была ок­рашена в черные цвета трагедии.

Приход чужестранцев на Юкатан, на земли майя, стал подлинной катастрофой для коренного населения.

«...Христиане прибыли сюда с истинным богом, но это стало началом нашего разорения, началом взимания дани, причиной того, что возникли скрытые раздоры, начались сражения с применением огнестрельного ору­жия, притеснения, всеобщий грабеж, порабощение за долги, постоянные распри, страдания. Даже малолетних ребятишек и тех мучили! Но придет день, когда дойдут до бога наши слезы, и справедливость божия опустится на землю»¹⁰³.

Непрерывные жалобы на непосильную дань, со­держащиеся на страницах священных книг, сменяются решительными действиями: «Индейцы Вальядолида... составили заговор, чтобы убить испанцев, когда они разделятся для сбора дани. В один день они убили семнадцать испанцев»¹⁰⁴. Это случилось в 1546 году.

Отец и сын Монтехо начали завоевание Юкатана в 1527 году, но и десять лет спустя Чампотон про­должал оказывать испанцам сопротивление. В 1531 году оба конкистадора были на волосок от гибели в Кам­пече. Касик Наабон Купуль погиб в Чичен-Ице, пы­таясь освободиться от рабства, которое навязал ему Монтехо-сын, и его смерть вызвала всеобщее восстание, что заставило предводителя конкистадоров отступить. Чтобы избежать преследования, испанцы пустились на хитрость: они привязали к языку колокола собаку и на небольшом расстоянии от нее положили кусок хлеба с таким расчетом, чтобы животное не могло до него дотянуться. Слыша непрерывные удары колокола, индейцы думали, что в испанском лагере готовятся к атаке. Когда же обман раскрылся, индейцы решили преследовать врага. Одному из их отрядов удалось настичь беглецов, но тут на индейцев набросились всадники и многих ранили копьями. Во время этой схватки один из индейцев, ухватив коня за ногу, «свалил его наземь так, словно это был баран». Однако все попытки задержать врага оказались тщетными, и ис­панцы прибыли в Дсилан. Местный касик дал кон­кистадорам в провожатые трех юношей, своих родст­венников, чтобы они довели испанцев до Кампече, откуда те могли по морю добраться до Веракруса.

Провинция Ах-Кануль, население которой относи­лось к завоевателям с неизменной враждебностью, до 1541 года оставалось непокоренной. В 1546 году во всех восточных провинциях вспыхнуло восстание: жи­тели Купуля, Таса, Чикинчеля, исполненные реши­мости «истребить все, что хотя бы отдаленно напо­минало об испанцах», убили 18 конкистадоров и 400 индейцев, находившихся в услужении у испанцев.

До нас дошло немало историй, свидетельствующих о мужественном сопротивлении индейцев майя, среди которых было много героев, к сожалению оставшихся неизвестными, ибо хронисты той эпохи, рассказывая о том или ином событии, обычно не называли их имен. Одна из таких историй повествует о смертель­ной схватке между представителями двух противоборствующих лагерей: испанским арбалетчиком и индей­ским лучником. В какой-то момент испанец притворил­ся, что не замечает врага, и тот пустил ему стрелу в руку, «которая пронзила плечо и раздробила кость». Раненый испанец спустил арбалет и пронзил грудь индейца. Почувствовав, что он смертельно ранен, индеец, «чтобы не сказали, что его убил испанец, срезал лиану, похожую на иву, но более длинную, и повесился на виду у всех. Есть много примеров подобного мужества»,— пишет епископ Ланда.

Мотивы столь ожесточенной вражды — и без того понятные, если вспомнить, кто стал жертвами кон­кисты,— сам Ланда трактует весьма своеобразно. Так, повествуя об одном из многочисленных актов бессмыс­ленной, садистской жестокости, совершенном в селении Варей, он пишет, что испанцы «повесили двух индеанок не потому, что они были виноваты, а потому, что они были очень красивы, и испанцы боялись, что из-за них в лагере возникнут раздоры, а также для того, чтобы показать индейцам, что для испанцев женщины ничего не значат». Нелепость этих доводов очевидна: испанцы словно бы забыли о собственных наклонностях, о том, как «любили они хороший стол и женщин»¹⁰⁵. Не мирясь с порабощением, со сменой религии и действиями тех, кто, едва появившись на чужих землях, чувствовал себя здесь уже хозяином, индей­цы майя сопротивлялись конкисте, одни — прибегая к актам насилия, другие — на первых порах пассивно. Завоевание растянулось на долгие годы. Если учесть скромный, с экономической точки зрения, итог закаба­ления народов, населявших территорию, по слухам бо­гатую золотом и драгоценными камнями, но в действи­тельности лишенную этих богатств, то станет ясно: походы Монтехо обернулись неудачей. Даже те, кто поначалу принимал конкистадоров с миром, в даль­нейшем «неизменно проявляли к ним враждебное отношение»¹⁰⁶.