Революция негров-рабов Сан-Доминго (Гаити) в 1791—1804 гг

В конце XVIII в. Сан-Доминго было самой бога­той колонией Франции[1]. Богатства, текущие в метрополию, соз­давались жестоко угнетаемыми неграми-рабами.

Рабовладельческое плантационное хозяйство, специализировавшееся главным образом на выращивании сахарного трост­ника, являлось основой экономики Сан-Доминго и определяло существовавшие там общественные отношения. Раб, возделы­вавший плантации, был основным производителем, рабовладе­лец-плантатор — полноправным собственником раба, продуктов его труда, орудий и средств производства. Полмиллиона рабов возделывали в Сан-Доминго 3300 тыс. акров земли, находив­шейся в руках 4—5 тыс. плантаторов. Основное деление жителей колонии по социальному признаку дополнялось очень сложной системой взаимоотношений между различными группами на­селения.

Первенствующее положение занимала французская колони­альная администрация во главе с губернатором. Высшим слоем среди собственно жителей колонии были «большие белые»: круп­ные плантаторы, владельцы местных сахарных и других пред­приятий, а также купцы, управляющие больших имений, наибо­лее состоятельные представители городской буржуазии. За «большими белыми» следовали «маленькие белые», которые со­ставляли более многочисленную часть населения, не обладав­шую крупной, а иногда и вообще какой бы то ни было собствен­ностью. К ним относились мелкие рабовладельцы, надсмотрщи­ки за рабами, адвокаты, ремесленники, содержатели постоялых дворов, трактирщики, торговцы, матросы, немногочисленные ра­бочие мануфактур и пр. «Большие белые», используя свое эко­номическое господство и связи с французским королевским двором (эти связи поддерживались через аристократов-плантаторов, живущих в Париже), эксплуатировала не только своих рабов, но и «маленьких белых».

Несмотря на наличие классовых и сословных противоречий среди белых колонистов, их в значительной мере объединяло привилегированное положение по отношению к «цветному» насе­лению страны. Его составляли негры и мулаты. Подавляющее число негров были рабами, большая часть мулатов — свобод­ными. К концу XVIII в. число свободных негров и мулатов при­ближалось к численности населявших колонию белых (первых было 20—25 тыс., вторых — 30—35 тыс.). Плантаторы — негры и мулаты (последних было большинство) — владели 1/4 всей зе­мельной площади колонии. Многие из них нажили крупные со­стояния, позволяли себе роскошь бывать во Франции и отправ­лять туда учиться своих детей. Однако они не имели никаких политических прав и любой, даже самый последний из «малень­ких белых», мог безнаказанно оскорбить свободного негра или мулата. Для них существовало множество унизительных огра­ничений, вплоть до запрещения появляться на улицах с наступ­лением темноты.

Свободные негры и мулаты, разъединенные между собой со­циальным положением и расовыми предрассудками[2], были в то же самое время объединены стремлением покончить с навязан­ным им неравноправием. При этом то скрытая, то явная борьба «цветного» и белого населения колонии переплеталась с борьбой, вызывавшейся классовыми противоречиями.

К сложному клубку социальных и расовых антагонизмов прибавлялись противоречия между колонией и метрополией, ко­торые в свою очередь еще более запутывали этой клубок.

Плантаторы были готовы терпеть политическое господство метрополии, поскольку последняя защищала своей военной си­лой выгодное для обеих сторон рабство. Гораздо острее были противоречия в области экономических отношений. С 1727 г. существовал закон, установивший монопольное право Франции на торговлю с колониями, которая могла осуществляться толь­ко на французских кораблях. Подобные торговые отношения стесняли предприимчивость колониальных плантаторов, желав­ших обеспечить себе более широкий рынок и открыть в колонию доступ товаров, более дешевых, чем французские, избавившись, таким образом, от принудительной дани, которая взималась с них в пользу метрополии. Существовали и другие преграды для деятельности плантаторов (запрещение основывать мануфакту­ры, разводить сельскохозяйственные культуры, которыми Фран­ция снабжала свои заморские владения, и др.).

Таким образом накануне французской буржуазной революции Сан-Доминго представляло собой арену острой борьбы различ­ных интересов и общественных сил. Революция стимулировала дальнейшее обострение этой борьбы.

Первый же шквал революционных событий, всколыхнувший Францию, очень быстро долетел до Сан-Доминго, вызвав всеоб­щее волнение и вдохнув надежду на достижение заветных целей.

Воспользовавшись падением авторитета колониальной ад­министрации, связями с королевским двором и своим господст­вующим положением на острове, «большие белые» сумели до­биться для себя представительства во французском Националь­ном собрании, захватить все возникшие в ходе революции представительные учреждения в Сан-Доминго (провинциаль­ные собрания и т. д.). Главной задачей они считали сохранение любой ценой своих привилегий и института рабства. Сильней­шее беспокойство в их среде вызывал революционный девиз «Свобода, равенство, братство!». Уступая настойчивым требо­ваниям свободных мулатов, Учредительное собрание Франции 15 мая 1791 г. издало декрет, по которому «цветные», рожден­ные от свободных отца и матери, получали доступ во все бу­дущие колониальные представительные учреждения[3].

«Ярость и исступление овладели всеми умами», — писал современник о реакции плантаторов на декрет от 15 мая. «Боль­шие белые» готовились всеми силами помешать проведению де­крета в жизнь. Они рассчитывали, что им удастся сделать это, используя созванное ими без участия мулатов Колониальное собрание. Собрание открылось 1 августа 1791 г. в городе Леогане, а затем его участники переехали в главный город Северной провинции^[4] Кап-Франсэ. В это время «весь горизонт неожидан­но покрылся густым дымом, и в нем отчетливо различалось пла­мя, охватившее... все пространство, известное под именем Плен-дю-Кап, которое окружает город. Толпы мужчин, женщин и детей, спасшихся от огня и гибели, бежали со всех сторон и искали в городе убежища. От них стало известно, что рабы вос­стали, почти всюду убили своих хозяев и их ставленников, что они поджигают здания и сахарный тростник, чтобы облегчить победу восстания и выполнение своих планов». Так писал очеви­дец событий.

В ночь с 22 на 23 августа 1791 г. загорелись первые планта­ции, а через неделю восстанием была охвачена почти вся Север­ная провинция.

Не имея достаточных сил для подавления восстания, Коло­ниальное собрание постаралось превратить в своего союзника свободных мулатов. Оно объ­явило о своем решении назна­чить комиссию для изучения их петиций. Мулаты Капа (глав­ным образом плантаторы или коммерсанты), несмотря на есе чинимые в отношении их не­справедливости, приняли ни­чтожную уступку и заявили о своей готовности выступить против восставших. Союз с му­латами позволил гарнизону Капа отбить нападение. Вос­ставшие отступили в горы и ле­са. В боях под Капом погиб их руководитель Букман.

Туссен Лувертюр

Однако первые неудачи и гибель вождя не заставили восставших покориться. Их не­нависть не остыла. После гибе­ли Букмана во главе их не­организованной армии встали Жан Франсуа и Биассу, а потом Туесен Лувертюр, которому суждено было стать самым выдающимся человеком в истории страны.

Туесен Лувертюр, раб и сын раба, родился в 1743 г. на план­тации Бреда, принадлежавшей графу Ноэ. В детстве был коню­хом, а позже стал кучером управляющего плантацией. Большое влияние на формирование его мировоззрения оказала неудавшаяся попытка восстания негров-рабов, возглавляемых Макандалем. Туссену было 13 лет, когда он стал свидетелем жестокой казни этого негритянского вождя.

Крестный отец Туссена — священник, полюбив мальчика, на­учил его читать и писать по-французски, а также начаткам ла­тыни. Смышленным и грамотным конюхом заинтересовался уп­равляющий плантацией и позволил ему пользоваться книгами своей библиотеки. Эта возможность при большом природном уме юноши помогла ему настолько расширить свой кругозор, что он стал значительно более образованным человеком по сравнению не только с его собратьями-рабами, но и многими плантаторами. Глубокое впечатление на Туссена произвела из­вестная книга французского аббата Рейналя, разоблачавшего ужасы колониального режима и предсказывавшего приход «Чер­ного Спартака». (Внимательно вчитывался Туссен в историю Рима, который сотрясали восстания рабов, жадно ловил новые идеи, приходящие из Франции. Всеми силами своей души он ненавидел рабство.

Когда в 1791 г. в Сан-Доминго вспыхнуло восстание рабов, Туссен присоединился к восставшим. За проявленную храбрость и военные дарования ему поручили командование большим от­рядом в армии Биассу. Вскоре Туссен приобрел большое влияние во всей армии. После первых неудач восстания, поняв необхо­димость военной дисциплины и приобретения военных знаний, он начал создавать новую, обученную армию. Для этой цели использовались даже пленные французские офицеры.

Во второй половине сентября восставшие вновь осадили Кап, оказавшийся в самом отчаянном положении.

В это время за спиной белых, охранявших Западную про­винцию от проникновения туда восставших рабов, происходили не менее важные события. Восстали свободные мулаты этой провинции, где они составляли большую часть свободного населе­ния. Мулаты требовали осуществления декрета от 15 мая.

Движение свободных мулатов Западной провинции всколых­нуло и рабов-негров, до которых уже доходили слухи о восста­нии их собратьев на Севере. Часть рабов мулаты приняли в свои отряды. Одновременно значительная часть «маленьких белых» готова была пойти на соглашение с мулатами, чтобы ог­раничить деспотизм «больших белых». Но члены Колониального собрания не хотели поступиться ни одной из своих привилегий. Это предопределило расширение войны, ибо ее предстояло вести не только с рабами, но и со свободными мулатами и теми «ма­ленькими белыми», которые стали на сторону последних.

28 ноября 1791 г. из Франции в Сан-Доминго прибыли наз­наченные Учредительным собранием гражданские комиссары: Мирбек, Рум, Сан-Леже. Они имели средства, негодные для успокоения острова: конституцию Франции 1791 г. и декрет от 24 сентября того же года. Первая не распространялась на жи­телей колонии, что оскорбляло белых колонистов, второй нано­сил удар по свободным неграм и мулатам, так как отменял дек­рет от 15 мая. Попытка комиссаров договориться с восставшими рабами вызвала их окончательный разрыв с белыми рабовла­дельцами, а стремление настаивать на осуществлении декрета поссорило комиссаров с последними. В это время 6 тыс. рабов Севера вторглись в Западную провинцию, откуда они были вы­теснены лишь с большим трудом. В самой Западной провинции, как и в Южной, увеличивалось число бежавших рабов, которые собирались в отряды и нападали на плантации и города.

Возлагая на комиссаров ответственность за неудачу в подав­лении восстания рабов, Колониальное собрание срывало одно­временно все их мероприятия. В апреле 1792 г. комиссары уеха­ли во Францию, чтобы доложить там о создавшемся положении.

В середине сентября 1792 г. в Сан-Доминго прибыли новые комиссары, вооруженные декретом Законодательного собрания, объявлявшим, что «свободные мулаты и свободные негры должны пользоваться так же, как и белые колонисты, равенст­вом политических прав».

Новым комиссарам были предоставлены очень широкие пол­номочия (распускать колониальные собрания, задерживать и отменять их постановления, назначать судей и т. д.). Для под­держания власти Комиссаров и восстановления порядка на остров были отправлены 6 тыс. солдат во главе с генерал-лей­тенантом Д’Эспарбом и несколько военных кораблей под фла­гом адмирала Жирардена. Состав комиссии, прибывшей в Сан-Доминго, во многом определил отношения, сложившиеся между комиссарами и населением колонии. Двое из комиссаров — Сантонакс и Польверель — были якобинцами. Первый — решитель­ный и.волевой человек, верный .передовым идеям своего времени, принадлежавший к левому крылу якобинцев, — стал главой ко­миссии. Третий — Эло — был деятелем жирондистского толка.

Перед комиссарами стояли две задачи: осуществить прове­дение в жизнь декрета о равноправии свободных негров и мула­тов с белыми колонистами и подавить восстание негров-рабов. При этом решение первой задачи являлось непременным усло­вием решения второй. Но едва приступив к делу, комиссары встретились с почти непреодолимыми трудностями.

Колониальное собрание, признавшее упомянутый декрет, не собиралось проводить его в жизнь. Сторону собрания приняли Д’Эспарб и генерал-губернатор Бланшеланд.

Комиссары-якобинцы в ответ на действия своих противников не остановились перед роспуском Колониального собрания, вы­сылкой из колонии Бланшеланда и Д’ Эспарба, а также изгна­нием плантаторов-контрреволюционеров. Считая эти меры слиш­ком крутыми, недовольный Эло покинул остров.

Оставшиеся в колонии Сантонакс и Польверель, понимая, что для проведения своей политики они должны найти опору среди местного населения, создали якобинский клуб, куда вошло боль­шое число «маленьких белых». Они также обратились за под­держкой к свободным неграм и мулатам, раздали им оружие.

Против восставших рабов комиссары направили войска под командованием офицеров Рошамбо и Лаво, которым удалось оттеснить противника, овладеть его сильно укрепленной главной базой в Таннери и захватить много пленных. Однако неудача экспедиционного отряда белых под командованием Нюлли, по­павшего в засаду, позволила восставшим вновь подойти к сто­лице Северной провинции (февраль 1793 г.). Попытки Лаво очистить горы, окружавшие Кап, закончились полным прова­лом и позорным бегством белых под защиту городских стен. При этом в районе Капа действовала сравнительно небольшая часть восставших рабов во главе с Пьеро и Макайа.

Основные силы восставших находились у испанской границы острова. Вожди армии рабов в мае 1793 г. согласились на предложение .властей испанской колонии Санто-Доминго перейти на службу испанского короля. Предложение это последовало в связи с начавшейся в марте 1793 г. войной между Францией и Испанией. Солдатам — бывшим рабам — было обещано после окончания войны с французами предоставить свободу.

За два месяца до объявления войны Испании Франция всту­пила в войну с Англией. Предвидя опасность для своей колонии, на помощь комиссарам из Парижа был послан с войсками но­вый генерал-губернатор Гальбо. Но этот генерал, владевший на острове плантациями, прибыв в Кап, перешел в лагерь против­ников Сантонакса и Польвереля. Население города разделилось на две партии. Началось ожесточенное сражение, в котором Гальбо одержал верх, заставив комиссаров покинуть город и бе­жать в О-дю-Кап.

Какого нового союзника, чья поддержка намного укрепила бы позиции верных ,им (но немногочисленных на Севере) сво­бодных негров и мулатов, могли найти комиссары? Этим союз­ником могли стать только восставшие рабы в случае предостав­ления им свободы. Комиссары обратились к неграм, окружав­шим Кап, призвав их перейти на службу республики на ука­занном условии. Негритянские вожди Пьеро и Макайа приняли предложение. На следующее утро негры ворвались в Кап. Жестокая, но справедливая месть постигла тиранов-рабовладельцев. Многие из них погибли от рук своих прежних рабов, а их имущество сгорело во время возникшего пожара. Гальбо и все те, кто успел сесть на корабли, в ужасе покинули город. После захвата Капа неграми из колонии бежало до 10 тыс. белых.

Узнав о победе, комиссары выпустили прокламацию о пре­доставлении свободы неграм, участвовавшим во взятии Капа. В прокламации говорилось также о дальнейшем постепенном освобождении всех рабов колонии и немедленном улучшении ус­ловий их работы на плантациях.

Воспользовавшись разбродом во французском Сан-Доминго, испанцы в июле 1793 г. начали наступление на северо-востоке этой колонии. Много французских солдат и офицеров перешло на сторону врага. Так как к испанцам присоединились главные силы восставших негров и их наиболее влиятельные вожди, к ним со своим большим отрядом примкнул и Макайа.

В распоряжении комиссаров оставалась небольшая кучка французских солдат во главе с Лаво, мулаты (не плантаторы) и негритянские отряды Пьеро. Польверель и Сантонакс старались привлечь на свою сторону всех мулатов. Они обратились к ним со специальной прокламацией, где указывали, что мулаты очень многим обязаны революции и республике и что союз с «боль­шими белыми» для них опасен.

Призыв комиссаров не нашел отклика у мулатов-плантаторов. Они оставались безучастными свидетелями вражеского про­движения. Героические усилия комиссаров мобилизовать насе­ление на борьбу разбивались о преграду непреодолимых внут­ренних противоречий. Не хватало оружия, средств. Испанцы продолжали наступление. Введение нового налога, необходимо­го для организации обороны, вызвало недовольство даже в сре­де «маленьких белых», а также свободных негров и мулатов, до тех пор поддерживавших комиссаров. Тогда последние реши­ли вновь приобрести себе союзника в восставших неграх.

26 августа 1793 г. Сантонакс издал декрет о полном и немед­ленном освобождении рабов.

Рабы, находившиеся на территории, контролируемой комис­сарами, ликовали. Но радость освобождения не сделала их безоговорочными сторонниками Польвереля и Сантонакса. Декрет был издан слишком поздно. Вера в освободительную мис­сию Франции была уже основательно подорвана. Большая часть рабов устремилась в лагерь Биассу, Жана Франсуа и главным образом Туссена. Негритянским вождям рабы верили больше, чем французским комиссарам. Обещанная ими свобода каза­лась сомнительной.

Декрет Сантонакса, дав комиссарам значительно меньше союзников из числа новых вольноотпущенников, чем можно было ожидать, в то же время сделал всех рабовладельцев — крупных и мелких, — а также их подручных и прихлебателей смер­тельными врагами представителей революционной Франции. Против них по всей колонии подняли мятеж рабовладельцы всех цветов кожи. 19 сентября 1793 г. начали интервенцию признан­ные ими с Ямайки английские войска, занявшие официальную столицу колонии Порт-о-Пренс (Западная провинция).

К середине 1794 г. (флаг Французской республики удержи­вался на Севере только в окрестностях Капа и близких к нему районах, где остатками французских войск и верными Франции неграми командовал ставший губернатором генерал Лаво; на Юге — в районе Кайе, где еще удерживался мулатский генерал Риго со своей армией из преданных республике мулатов и не­большого числа негров; на Западе — в районе Мирэбале, где воевала мулато-негритянская армия под командованием му­лата Бовэ. Английская блокада сделала невозможной достав­ку войскам продовольствия и военных припасов. И как раз в этот момент из метрополии пришел декрет об отзыве ко­миссаров.

За время, которое провели в Сан-Доминго Польверель и Сантонакс, во Франции установилась якобинская диктатура — диктатура наиболее революционной части французской бур­жуазии. 4 февраля 1794 г. Конвент принял свой знаменитый декрет об отмене рабства. Он гласил: «Национальный конвент объявляет, что рабство негров во всех колониях отменяется; по­сему все люди без различия цвета их кожи, проживающие в колониях, являются французскими гражданами и пользуются все­ми правами, обеспечиваемыми Конституцией».

Осуществленный якобинцами акт — освобождение рабов — не был только проявлением их доброй воли. Массовое восстание рабов, добивавшихся свободы, предопределило и сделало неиз­бежным издание декрета от 4 февраля 1794 г. Восстание под­толкнуло наиболее демократическую часть французской бур­жуазии на революционное решение вопроса о рабстве. Но если выступление (рабов стимулировало развитие революционных возможностей демократической части французской буржуазии, то в свою очередь вылившись в законодательную меру, возмож­ности эти стали значительной реальной силой. Якобинская Фран­ция была не в состоянии изгнать из Сан-Доминго интервентов, подавить плантаторов и претворить в жизнь декрет от 4 фев­раля. Силы для этого нашлись у восставших рабов, сделав­шихся теперь союзниками Франции и ревностными поборниками осуществления декрета.

Весной 1794 г. Туссен, заключивший с Лаво договор о совме­стных действиях, атаковал штаб-квартиру испанского главно­командующего, а также отряды Биассу и Жана Франсуа, кото­рые забыли о своих собратьях-рабах, став испанскими генера­лами. Неожиданность и лучшая военная подготовка частей Тус­сена обеспечила ему успех. По мере отступления испанцев все больше и больше солдат их армии (негров) переходило на сто­рону Туссена. Несмотря на отчаянное сопротивление испанцев, Туссену удалось изгнать их из пределов французского Сан-Доминго.

В то же время в Европе (французские войска нанесли ряд поражений Испании. 22 июля 1795 г., по договору, заключен­ному в Базеле между Францией и Испанией, последняя уступала в «полную собственность Французской республики всю испан­скую часть острова Санто-Доминго».

После Базельского мира казалось, что для бывших рабов оставалась единственная угроза — со стороны англичан. Они оккупировали важные портовые города на Западе, продвину­лись в глубь острова, везде восстанавливая рабство. Вскоре воз­никла новая угроза, исходившая изнутри. Против бывших рабов зрел заговор в среде негров и мулатов, свободных еще до дек­рета Сантонакса и декрета Конвента от 4 февраля 1794 г. Они хотели занимать в отношении бывших рабов приблизительно такое же положение, которое занимали до французской револю­ции белые в отношении свободных негров и мулатов. На Севере недовольных мулатов возглавлял генерал Вильат, на Юге — ге­нерал Риго, решившие произвести переворот, начав его арестом Лаво, а закончив устранением Туссена с политической арены. 20 марта 1796 г. находившиеся под командованием Вильата му­латские части города Капа ворвались в квартиру Лаво, аресто­вали его и бросили в тюрьму. Вильат объявил себя временным правителем.

Об этом стало известно Туссену. Быстрота и решительность его действий спасли положение. Немедленно по всему Северу арестовали всех подозреваемых в заговоре мулатов. Лучшие воинские части были направлены в Кап; негры, работавшие на плантациях, призваны к оружию.

Заговорщики поняли бесполезность сопротивления. Лаво был освобожден. Войска Туссена вошли в Кап. Туссен стал диви­зионным генералом и был назначен помощником генерал-губер­натора. Многие негритянские офицеры получили генеральские звания: Пьеро, Жан Пьер, Мишель, Левель и Дессалин, став­шие бригадными генералами. На Севере власть сооредоточилась в руках руководителей негритянских частей республикан­ской армии. Фактическим правителем края стал Туосен Лувертюр, чье влияние на массы недавно освободившихся рабов росло с каждым днем. Бывшие рабы стали на острове главными защит­никами Французской республики.

Во Франции в этот период произошли крупные изменения. Пала якобинская диктатура. Затем на смену термидорианскому Конвенту пришла Директория. В колонию вновь были посланы комиссары во главе с Сантонаксом. Согласно Французской кон­ституции 1795 г. Сан-Доминго должно было послать во Фран­цию 7 делегатов в Совет Пятисот и Совет старейшин. Осенью 1796 г. в колонии прошли выборы. Среди избранных оказались Лаво и Сантонакс. Лаво вскоре уехал. В августе 1797 г. и Санто­накс покинул остров, назначив перед этим Туссена главнокоман­дующим всеми вооруженными силами.

Заняв этот пост, Туссен решил приступить к изгнанию анг­лийских оккупантов. В феврале 1798 г. войска республики на­чали наступление, а в октябре англичане эвакуировали зани­маемую ими территорию. Во французском Сан-Доминго не оста­лось ни одного оккупанта, ни одного раба, ни одного рабовла­дельца. Тем не менее война на многострадальном острове не прекратилась.

Декретом от 1 января 1798 г. Директория подтверждала свободу и равноправие бывших рабов. Однако здесь же указы­валось, что для колоний будут выработаны особые законы. Кро­ме того, декрет содержал статьи, которые позволяли француз­ским колониальным властям под различными предлогами ли­шать освободившихся от рабства негров и мулатов политических прав. В момент принятия декрета в Совете Пятисот раздавались голоса, требовавшие немедленного восстановления рабства.

При существовавшем на острове положении ни одна попытка даже скрытого восстановления рабства не могла быть пред­принята без ослабления армии бывших рабов, которая являлась оплотом их свободы. Поэтому, отправляя в Сан-Доминго своего агента Гедувиля и передавая ему подарки для Туссена, Дирек­тория поставила перед ним одновременно задачу ослабить влия­ние негритянского главнокомандующего на армию и посеять в ней разногласия, используя вражду между мулатами и неграми.

В мае 1798 г. Гедувиль прибыл в Кап, где встретился с Туссеном. При этом агент и его свита вели себя до наглости высо­комерно. «Победители Европы» считали ниже своего достоин­ства относиться к неграм, как к равным. Это не могло не вы­звать скрытой неприязни Туссена и бывших рабов к вновь прибывшим. Однако, оставаясь верным Французской республике, Туссен всячески избегал открытого разрыва. Но он все же про­изошел. Одним из своих приказов Гедувиль вводил принудитель­ную контрактацию работников плантаций сроком на три года. Это вызвало возмущение бывших рабов, справедливо усмотрев­ших в приказе попытку закрепощения, за которой могли после­довать и попытка более или менее замаскированного восстанов­ления рабства. Стремясь ослабить негритянскую армию, представитель Директории под предлогом окончания войны с англи­чанами начал настаивать на ее сокращении и приступил к осу­ществлению этой меры, отдав приказ о разоружении частей го­рода Форт-Дофин (теперь Форт-Либерте). Одновременно он об­ратился к мулату Риго (который ранее участвовал вместе с Вильятом в заговоре против Туссена), прося его помощи в слу­чае неповиновения негритянских частей.

Все эти действия достаточно ясно показывали, что Гедувиль покушается на свободу негров и одновременно пытается подо­рвать ее оплот — армию бывших рабов. Приказ о разоружении вызвал восстание частей Форт-Дофина. К восставшим присоеди­нились негры, жившие в районе города. Вмешательство генерала Риго могло ввергнуть колонию в новую кровопролитную граж­данскую войну. Поэтому Туссен действовал решительно. По его приказу Кап был окружен частями генерала Дессалина. Во гла­ве значительной армии Туссен выступил в направлении столицы Северной провинции (теперь департамента). Поскольку воз­никла угроза свободе негров, главнокомандующий вновь при­звал всех бывших рабов встать на ее защиту. Тысячи негров при­мкнули к армии Туссена. Когда она подошла к Капу, агент Ди­ректории поспешно отплыл во Францию, чтобы там оклеветать Туссена и его сторонников. Тем не менее, пока шла война с Анг­лией, во Франции считали неразумным восстанавливать против себя талантливого и влиятельного главнокомандующего фран­цузских войск в Сан-Доминго, а потому Директория признала его правоту в споре с Гедувилем.

Еще до этого разногласиями между Гедувилем и Туссеном решили воспользоваться недовольные мулаты, возглавляемые Риго. Устранение Туссена они считали первым шагом к установ­лению на острове своей власти. Против заговорщиков на Юг были посланы войска. Они осадили главную цитадель мула­тов — город Жакмель и овладели им. Риго и его ближайшие со­ратники на кораблях бежали из Сан-Доминго.

Положение колонии, однако, нельзя было считать оконча­тельно упроченным, а население ее полностью гарантированным от попыток реставрации рабства, пока в бывшем испанском Санто-Доминго, передача которого Франции еще не состоялась, продолжали оставаться испанская администрация и армия, пока там сохранялся институт рабства. Туссен решил покончить с по­тенциальной угрозой, нависшей с этой стороны, и прийти на помощь неграм-рабам восточной части острова. У Туссена име­лось на это и формальное право — условия Базельского до­говора. Его армия пересекла границу. Испанцы после короткого сопротивления 26 января 1801 г. вынуждены были сложить ору­жие. Ровно через день было объявлено об отмене рабства в бывшем испанском Санто-Доминго.

После того как закончилась война, завершившая объедине­ние колоний и страна обрела долгожданный мир, естественно, возникла необходимость единого законодательства. Оно закре­пило бы установившийся на острове общественный строй и но­вые отношения между колонией и метрополией. Такое законо­дательство было создано. Основу его составляла конституция, выработанная специальной комиссией по поручению Туссена и торжественно провозглашенная на острове в июле 1801 г.

Главные статьи конституции подтверждали отмену рабства и равноправие всех граждан колонии перед законом. Так закреп­лялось основное завоевание бывших рабов.

Связь Франции с Сан-Доминго уже долгие годы оставалась фактически номинальной. Однако признание метрополией сво­боды и равноправия негров, надежда на ее помощь и защиту в случае попытки реакционного переворота или новой интервен­ции сделали Францию в глазах жителей Сан-Доминго потен­циальным гарантом их свободы. Поэтому, несмотря на некото­рые признаки, дававшие право сомневаться в правильности по­добного суждения, статья первая конституции 1801 г. объявляла, что Сан-Доминго является колонией и составляет часть Фран­цузской империи.

Конституция признавала и законодательно утверждала прин­цип частной собственности, священной и неприкосновенной, т. е. главный принцип, определяющий буржуазные обществен­ные отношения.

Туссен Лувертюр, «принимая во внимание важность его заслуг, оказанных колонии», и «в знак безграничного доверия» к нему народа был объявлен пожизненным правителем Сан-Доминго с правом назначить себе преемника. Правитель коло­нии являлся одновременно и главнокомандующим. Он нес ответ­ственность за внутреннюю и внешнюю безопасность страны, располагал полномочиями «непосредственно связываться с метрополией по всем вопросам, относящимся к интересам колонии». Ему принадлежала законодательная инициатива, он подписы­вал законы, назначал всех гражданских служащих и команди­ров военных частей, был главным цензором. Законодательным органом по конституции 1801 г. являлось Центральное собрание, куда входили по два представителя от каждого департамента.

Еще в октябре 1800 г. был издан регламент, в котором гово­рилось: «Как солдат под страхом строгого наказания не должен оставлять свою роту, батальон или полубригаду и переходить в другие без разрешения своих командиров, так должно быть запрещено и земледельцу покидать свою плантацию и перехо­дить на другие». В конституции 1801 г. подтверждалось: «Вся­кая перемена местожительства части земледельцев влечет за собой гибель возделываемых культур. Чтобы пресечь столь тя­желое зло для колонии... правитель устанавливает полицейские правила...» Кроме того, запрещалась распродажа государствен­ной земли участками, меньшими, чем 50 акров, причем, приоб­ретая землю, собственник должен был гарантировать ее рента­бельное использование. Иначе говоря, предполагалось обяза­тельное ведение плантационного хозяйства.

По конституции 1801 г. взаимоотношения между работни­ками и руководителями плантации (будь то назначаемые пра­вителем или прежние хозяева) определялись следующим обра­зом: «Каждая плантация представляет собой предприятие, ко­торое требует объединения земледельцев и рабочих; оно является спокойным прибежищем активной и постоянной семьи, у которой собственник земли или его представитель является по необходимости отцом... Каждый земледелец и рабочий является членом семьи и дольщиком в доходах...»

Практика жизни, разумеется, была очень далека от предпо­лагаемых конституцией идиллических отношений. Оставшиеся плантаторы использовали возможности прикрепления работни­ков к земле для безжалостной их эксплуатации. Новые руково­дители плантаций оказывались часто не лучше прежних хозяев. Это не могло не вызвать недовольства бывших рабов.

Однако в рассматриваемое время государственная власть в лице Туссена Лувертюра вводила и укрепляла плантацион­ную систему в первую очередь как средство, обеспечивающее закрепление успехов победоносной освободительной войны и приток в колонию необходимых для армии и населения продук­тов питания и других предметов потребления. Кроме того, госу­дарство осуществляло повседневный контроль над плантаторами и руководителями плантаций через своих комиссаров. Телесные наказания были строжайше запрещены законом. Жестоко ка­рались злоупотребления, хищения и дурное обращение с работ­никами. Туссен лично вникал во все детали, зорко следил за тем, чтобы освобожденный негр не был исподволь вновь превра­щен в раба. В резиденцию Туссена мог прийти любой человек и принести жалобу на кого угодно.

Образовавшееся государство было государством военного времени и борьбы за укрепление добытой неграми свободы, го­сударством переходного периода, когда, с одной стороны, осво­божденные рабы, получившие землю, тяготели к созданию крестьянского хозяйства, а, с другой стороны, интересы укреп­ления завоеванной ими свободы вызывали необходимость со­хранения плантационного хозяйства. Государство не могло от­стоять свободу негров, не располагая значительной и хорошо вооруженной армией, аппаратом управления, флотом, сред­ствами для восстановления разрушенных войной дорог, мостов и общественных зданий, для организации почты и т. д. Удовлет­ворить все эти нужды зарождавшееся крестьянское хозяйство ни в коей мере не могло. На первых порах оно должно было но­сить в основном натуральный характер и не в состоянии было обеспечить даже скудный рацион питания, тем более, что навыки рабов в ведении крестьянского хзяйства были явно недостаточны и ограничивались преимущественно умением возделывать не­большие огороды. Сохранение и восстановление плантаций сахарного тростника и кофе позволяло решить задачи, стояв­шие в тот момент перед государством бывших рабов. Тор­говля продуктами традиционного хозяйства давала возмож­ность приобрести средства, необходимые для вооружения армии (его покупали и изготовляли в создаваемых мастерских), строи­тельства флота, покупки продуктов питания (их не хватало в разоренной войной стране), содержания вооруженных сил, государственного аппарата и т. д.

Какой экономической тенденции суждено было возобладать в стране, зависело от условий ее исторического развитая. По­ка же было необходимо поддерживать плантационное хозяйство, ограничивая свободу бывших рабов, во имя ее окончательного упрочения.

Политика нового государства обеспечила невиданный рас­цвет хозяйства страны. Строгая военная дисциплина гарантиро­вала целеустремленность усилий и четкую организацию работы.

В общественной жизни были ярко выражены демократиче­ские начала, что стимулировалось правителем. Ни цвет кожи, ни социальное положение не служили препятствием для посе­щения любых общественных мест и учреждений, включая рези­денцию правителя колонии. Очень много внимания уделялось воспитанию детей. Прививалось внимательное отношение и ува­жение к женщине. Расовая проблема, при всей трудности ее решения, особенно в связи с совпадением расовых и классовых противоречий, укоренившейся традиции, потеряла прежнюю остроту. Туссен всеми силами стремился устранить остатки недоверия и подозрительности в отношениях между представите­лями различных рас. Понимая необходимость использования опыта и знаний белых и мулатов, правитель колонии стремился привлечь их на свою сторону, поставить на службу защищае­мого им дела.

В стране было упорядочено судопроизводство. Для борьбы с злоупотреблениями ввели институт правительственных комис­саров, осуществлявший функции, напоминающие функции совре­менной прокуратуры. Был учрежден Кассационный трибунал.

Свобода способствовала приросту населения, которое прежде вымирало и пополнялось главным образом за счет ввоза не­вольников из Африки. Освобождение от рабства послужило мощным толчком развития негритянской музыки и искусства. Гордостью нового государства являлась армия. Ее руководи­тель, показавший себя талантливым полководцем, отдал все силы на дальнейшее ее укрепление. Армия Туссена была лучшей армией Западного полушария.

В период Директории крупная буржуазия Франции, стояв­шая у власти, начала активную борьбу за гегемонию в Европе. Французская армия завоевывала и подчиняла близлежащие страны, превращая их в зависимых и эксплуатируемых васса­лов. Тогда же, как упоминалось выше, во Франции начали вына­шиваться планы лишения Сан-Доминго автономии, которая воз­никла явочным порядком, и возвращения населения острова в рабство. Эти планы стали реальной программой действий с приходом к власти Наполеона, главного выразителя чаяний крупной французской буржуазии, мечтавшей уже о мировой гегемонии. Получение из Сан-Доминго проекта конституции, присланной на утверждение, ускорило события.

Когда Наполеон ознакомился с этой конституцией, он вос­кликнул: «Негры должны быть подчинены! У нас есть причины для недовольства. Туссен представил мне для утверждения нег­ритянскую конституцию... Это оскробление для Франции, мы будем воевать... В письмах мы будем объявлять, что в наших колониях нет рабства. Я, как первый консул, напишу Туссену Лувертюру лестный для него ответ. Но вот чего мы должны добиться: первое — полного восстановления прежнего положе­ния негров; второе — осторожного смещения, после тщательной подготовки, всех негритянских вождей». В соответствии с наме­ченной программой Наполеон и начал действовать.

Во главе 10-тысячной экспедиционной армии был поставлен муж сестры Наполеона — генерал Леклерк, назначенный гене­рал-капитаном острова. В составе отправляемого флота, по раз­личным данным, насчитывалось от 54 до 86 военных судов и транспортов. Флотом командовал адмирал Вильярет.

В январе 1802 г. французский флот появился у восточного побережья Сан-Доминго. 2 февраля первые части начали высадку у Форт-Дофина. Без всякого предупреждения и повода они открыли огонь по собравшимся на берегу жителям. На дру­гой день главные силы (французов начали подготовку к высадке на рейде Капа. Однако находившийся здесь командир Север­ного военного округа генерал Кристоф предупредил Леклерка через парламентера, что не допустит высадки до получения со­ответствующего приказа от своего главнокомандующего — ге­нерала Туссена. Леклерк ответил на это ультиматумом сдать укрепления в тот же день, предупредив, что в случае отказа Кристофа выполнить требование будет считать его мятежником. Негритянский генерал ответил полным достоинства письмом, повторяя уже однажды принятое решение.

5 февраля 1802 г. Леклерк отдал приказ о высадке своих войск. Сломив сопротивление защитников города, французы ворвались на его улицы, объятые пламенем. В течение 10 дней они овладели почти всем побережьем.

Первый успех был куплен французами дорогой ценой. Кроме убитых в боях, армия Леклерка несла крупные потери от эпиде­мий, которые начались еще при переходе по морю и усилились с прибытием в Сан-Доминго. Свой первый рапорт Наполеону, характеризуя оказываемое сопротивление, Леклерк заканчивал следующими словами: «Они одержимы яростью. Они не отступа­ют, и когда они идут на смерть, они поют. Шлите подкрепления».

Ища передышки, Туссен согласился на предложенные ему Леклерком переговоры о перемирии. Последний сам спешил на­чать их, так как ожидаемые подкрепления все еще не прибыли, а армия продолжала таять. Приближался страшный для европей­ских солдат сезон дождей, несущий с собой желтую лихорадку.

Переговоры были начаты при приблизительном равновесии сил и могли создать Туссену условия для сохранения его армии и развертывания ее за счет мобилизации новых сил. Переговоры давали возможность выиграть время, в течение которого народ смог бы окончательно убедиться в намерениях французов и, следовательно, активно откликнуться на призыв, взяться за ору­жие и стать опорой армии Туссена, главной силой в борьбе с поработителями. Но во время переговоров, 26 апреля 1802 г., по неизвестным причинам французам сдался со своими ча­стями генерал Кристоф. Это сильно ослабило позицию Туссена, и он вынужден был пойти на предложенные ему условия. Они свидетельствовали, что даже в тот момент бывшие рабы еще не потерпели полного поражения, что их сопротивление заставило французов предложить им не полную капитуляцию, а довольно почетный мир. В заключенном договоре предусматривалось со­хранение свободы негров, оставление негритянским офицерам их чинов и званий, а также включение негритянских войск во французскую армию. Туссен со своим штабом должен был удалиться на плантацию Эннери.

Французы оказались «победителями, но программа Напо­леона, рассчитанная на 20 дней, не была выполнена и за три месяца. Положение французов оставалось весьма непрочным. Воинские части Леклерка состояли не только из европейцев, число которых катастрофически уменьшилось, но и из негров, находившихся под командованием негритянских генералов.

О высылке последних и о разоружении солдат-негров, как пред­писывал сделать Леклерку Наполеон, не могло быть и речи, ибо такая попытка вызвала бы немедленный взрыв. Подкрепления из Франции прибывали мелкими группами, растворяясь в негри­тянской массе. Армия очень плохо снабжалась. Солдаты вскоре после прибытия заболевали. Желтой лихорадкой заболел и Леклерк.

Самое же страшное для французов заключалось в возра­ставшем недовольстве плантационных рабочих-негров. На план­тациях стали применяться телесные наказания. Для поимки убе­гавших негров использовались собаки, специально завезенные на остров из соседних английских колоний. Сильное возмущение вызвал приказ об изъятии имевшегося у плантационных рабо­чих оружия. Негры почувствовали всю тяжесть французской оккупации, почти равносильную восстановлению рабства. На­чали формироваться вначале небольшие, а затем крупные пар­тизанские отряды.

Первое время негритянские генералы и негры-солдаты, нахо­дившиеся под командованием Леклерка, помогали ему поддер­живать власть французов. Французский главнокомандующий был уверен, что ему удалось разъединить негров, а следова­тельно, ослабить их. Однако многие негритянские генералы и офицеры, выполнив формальное условие заключенного мира и перейдя под командование Леклерка, вовсе не стали предан­ными слугами французов, не говоря уже о солдатах, которые, хотя и подчинились приказу командиров, всем своим существом были со своими собратьями на плантациях, в лесах и горах. В создавшейся обстановке достаточно было небольшого толчка, чтобы растущее недовольство плантационных рабочих слилось со скрытым возмущением негритянской армии и, объединенное общей ненавистью к захватчикам, вылилось во всеобщее восста­ние против последних.

Такой толчок дали сами французы. Подозревая, что Туссен тайно подогревает растущее недовольство, и боясь, что он может возглавить движение, Леклерк решил заранее предупредить такую возможность. Туссену от имени генерала Брюне было по­слано письмо с просьбой прибыть к нему в Гонаивы для пере­говоров. При этом его заверили в полной безопасности. Туссен приехал в Гонаивы, где был арестован, а позже посажен на ко­рабль и 15 июня 1802 г. выслан во Францию. Здесь в апреле 1803 г. он умер узником в крепости Жу. Предательский арест и высылка с острова любимого вождя всколыхнули всю коло­нию. Плантационные рабочие брались за оружие, негры—солдаты французской армии массами дезертировали, присоединялись к партизанам. Медлили еще только негритянские генералы и офицеры, обясь потерять свои привилегии (некоторые считали устранение Туссена полезным для своего продвижения). Однако правительство Франции навсегда лишило себя и этой последней опоры в Сан-Доминго.

Летом 1802 г. в колонии стало известно, что по соседству, на Малых Антильских островах, принадлежавших Франции, офи­циально восстановлено рабство. Теперь уже ничто не могло остановить восстание, и оно вспыхнуло, охватив весь остров. «Немедленно после прибытия известий, что в Гваделупе было восстановлено рабство, восстание, которое было до сих пор ча­стичным, распространилось по всей колонии», — сообщал во Францию Леклерк.

28 ноября 1802 г. Леклерк умер от желтой лихорадки. Заме­нивший его на посту главнокомандующего генерал Рошамбо сделал отчаянную попытку выиграть безнадежную кампанию и восстановить рабство. Он прибегал к самым жестоким мерам.

Расправляясь без сожаления со всеми, кто попадался в их руки, французы восстановили против себя не только негров, но даже мулатов и часть белых. После смерти Леклерка на сто­рону восставших перешли все наиболее видные генералы быв­шей негритянской армии: Дессалин, Кристоф, Клерво и другие. К ним присоединились также известный генерал Петион и неко­торые другие генералы и офицеры-мулаты, понявшие безнадеж­ность положения французов. Во французской армии не осталось солдат-негров; они целыми подразделениями со своими командирами или без них переходили в лагерь восставших. Против французов поднялось все население острова.

Новое восстание негров против рабства вылилось в войну за полную независимость от Франции, которая осмелилась по­сягнуть на права, завоеванные в долголетней борьбе против различных врагов.

29 ноября 1803 г. негритянские части под командованием воз­главившего вооруженную борьбу с французами генерала Дессалина вошли в последний крупный оплот французов — в Кап-Франсэ.

В тот день, когда французские войска покидали Кап, здесь была обнародована Декларация независимости. «Независимость Сан-Доминго провозглашена, — говорилось в ней. — Возвратив свое первоначальное достоинство, мы вновь приобрели свои пра­ва; мы клянемся никогда не уступать их ни одной силе, суще­ствующей на земле. Страшная завеса предрассудка разорвана в клочья и навсегда. Горе тому, кто отважится соединить кро­вавые лохмотья!».

Цитадель Кристофа

1 января 1804 г. навое независимое государство принимает наименование Гаити, которое носил остров, когда его населяли истребленные европейцами индейцы. Этот день считается офи­циальной датой установления независимости.

Революция, осуществленная неграми на острове Гаити, пол­ностью ликвидировала рабство. Она принесла стране независи­мость, которая являлась единственной гарантией свободы ее населения и освобождения страны от экономического господ­ства метрополии. Революция была колыбелью гаитянской на­ции. Под влиянием этой революции восставали рабы в англий­ских, испанских, французских, голландских и португальских колониях, в США. Революция рабов-нелров в Гаити является одним из крупнейших событий в освободительной борьбе народов, в которую гаитянский народ вписал столь славную страницу Правителем нового независимого государства Гаити стал Жан Жак Дессалин, наиболее отличившийся генерал освободи­тельной войны против Франции. В сентябре 1804 г. он объявил себя императором. Применявшиеся им жестокие методы прав­ления вызвали восстание, во время которого Деосалин был убит. Страна вновь стала республикой. Президентом был избран со­ратник Туссена и Деосалина — Анри Кристоф. Новая констатуция сильно ограничивала его власть. Желая сбросить эти огра­ничения, Кристоф совершил госу­дарственный переворот. Но сто­ронники конституции, возглавля­емые мулатом Александром Сабесом Петионом, выступили про­тив и нанесли ему поражение, за­ставив отступить от столицы за реку Артибонит. Здесь Кристоф укрепился. Восточная (бывшая испанская) часть острова, после 1804 г. отделилась от Гаити, формально oставаясь французским владением (туда отступила часть армии Леклерка). Остров оказал­ся разделенным на три части.

Александр Петион

В северной части Кристоф в 1811 г. объявил -себя королем Анри I. В южной части сохра­нился республиканский строй, В 1807 г. президентом здесь был избран Петион. В 1816 г. он раз­работал новую конституцию, просуществовавшую полвека. Глав­ным ее принципом было запрещение иностранцам владеть собст­венностью в Гаити, что препятствовало начавшемуся уже в то время иностранному проникновению, угрожавшему только что завоеванной независимости.

Социальная структура страны складывалась очень своеоб­разно. Процесс превращения бывших рабов «в крестьян путем передачи им земли, приостановленный необходимостью прину­дительного сохранения плантационного хозяйства для нужд го­сударства, воевавшего против иностранных оккупантов, продол­жался. При Дессалине многие земли, принадлежавшие ранее французам, были розданы.

Однако установление монархического режима сопровожда­лось закреплением и расширением привилегий крупных земле­владельцев. Ими становились высшие офицеры армии и чинов­ники, бывшие надсмотрщики государственных плантаций и те, кому были возвращены их прежние владения, люди, получив­шие пожалования от императора.

Дессалин еще продолжал практиковать энергичное государ­ственное вмешательство в ведение хозяйства землевладельцами и в отношения между ними и работниками, ограничивая власть первых и обеспечивая принудительный труд вторых. При Кри­стофе на севере страны права земельной аристократии были расширены и бывшие рабы превратились по существу в крепостных крестьян, в значительной мере безземельных. На Юге аг­рарная политика носила иной характер. Петион, правда, вер­нул землю мулатам, которые владели ею еще при французском колониальном режиме, но одновременно он последовательно осуществлял наделение бывших рабов землей. Ее можно было приобрести из государственного фонда. Лица, не имевшие на это средств, получали небольшой участок безвозмездно.

Установившаяся в стране система земельных отношений в обоих случаях порождала острые социальные конфликты. Крестьянин или батрак на Севере стремился освободиться от зависимости и закрепить за собой или приобрести участок зем­ли, а землевладелец-аристократ пытался расширить свои владе­ния и заставить крестьян работать на себя. На Юге крупный землевладелец, как правило мулат, часто не находил рабочих для своих плантаций, так как свободный крестьянин предпочи­тал работать на собственном участке. Разорявшиеся землевла­дельцы мечтали о лишении крестьян земли, а те держались за свое мелкое, зачастую нерентабельное хозяйство. Обе системы привели к упадку господствовавшего в стране плантационного хозяйства, основанного на применении рабского труда и разве­дении сахарного тростника и кофе, составлявших главное богат­ство страны. Это плантационное хозяйство, требующее больших земельных площадей и многих рабочих рук, не могло успешно развиваться ни за счет труда зависимого крестьянина на Севере, ни на базе мелкого крестьянского хозяйства на Юге.

Народ южной республики, получивший прогрессивную кон­ституцию и землю, с благодарностью думал о Петионе и после его смерти (1818 г.) навсегда сохранил о нем добрую память. Доведенный до крайности деспотическим правлением Кристофа и алчностью его придворной камарильи, народ северного коро­левства в 1820 г. восстал. Кристоф, преследуемый восставшими, покончил жизнь самоубийством.

Из восточной части острова французы в 1808 г. были из­гнаны, и она вновь вернулась под власть Испании. Война за не­зависимость в Испанской Америке, начавшаяся в 1810 г., охва­тила в 1821 г. и Санто-Доминго, как по-прежнему называлась эта часть острова. Восстание увенчалось образованием незави­симой республики, которая просуществовала, однако, весьма не­долго.

Жан Пьер Буайе, сменивший Петиона на посту президента республики Гаити, после смерти Кристофа объединил северную и южную части страны, а вскоре (1822 г.) распространил свою власть и на восточную ча-сть острова. В бывшей испанской ко­лонии Санто-Доминго рабы были освобождены еще при Туесене. В остальном социальные отношения сохранились в значительной мере такими, какие существовали во времена испанского вла­дычества.

B 1825 г. Буайе добился признания независимости Гаити Францией, что открыло путь к признанию страны другими дер­жавами, к росту ее международных овязей. Во внутренних делах Буайе, с одной стороны, проводил, подобно Деосалину, политику государственного регулирования хозяйства, а с другой — про­должал линию Петиона. Этим он .вызвал к себе ненависть круп­ных землевладельцев, особенно мулатов Юга. После опустоши­тельного землетрясения, в связи с которым тяготы населения, и без того страдавшего под бременем огромных налогов[5], еще больше увеличились, недовольство правлением Буайе вылилось в восстание, и он был свергнут (1843 т.). После этого страной правили военные, сменявшие президентов почти каждый год. В 1849 г. президент Сулук объявил себя императором. Через 10 лет он был свергнут, и в стране вновь утвердился республи­канский строй, существующий до наших дней.

Воспользовавшись свержением Буайе, население бывшей испанской части острова в 1844 г. провозгласило свою независи­мость. Новое государство, принявшее название Доминиканской республики, успешно отразило попытку Сулука вновь присоеди­нить его к Гаити.

Таким образом, с середины 40-х годов XIX в. территория го­сударства Гаити была ограничена западной половиной острова. В последующие годы оно сумело сохранить свою государствен­ную самостоятельность, добытую столь дорогой ценой. Но изба­вившись от колониального ига Франции, эта страна с каждым годом оказывалась во все большей экономической зависимости от Соединенных Штатов, которые бесцеремонно вмешивались во внутренние дела Гаити, предпринимали вооруженные интер­венции, насаждали послушные им продажные режимы. С конца XIX в. народ этой страны ведет против американского империа­лизма борьбу, которая продолжается и поныне.