Сквозь дебри в Гватемалу и Гондурас

Альварадо в горной стране Гватемале. — Олид в Гондурасе. — Цепь распрей и измен. — В бо­лотистых дебрях Юкатана. — Казнь Куауте­мока. — Хромой конь — божество племени майя. — Кортес на побережье Гондурасского за­лива. — Планы грандиозных завоеваний. — Ужасная весть из Мехико

Стремясь еще больше расширить границы Новой Испании, Кортес стал снаряжать экспедиции на юг - в Центральную Америку. К тому же он отдал приказ найти пролив, соединяющий два океана. Этот пролив, к сожалению, не существовавший, открыл бы испанским кораблям прямой путь к островам Пряностей и настоя­щей Индии, куда к тому времени уже добрались злей­шие соперники Испании — португальцы.

Педро де Альварадо — покоритель Гватемалы, один из выдающихся командиров Кортеса (со старинного рисунка)

 

Кортес писал королю, что его величество может быть спокоен — испанские эскадры выйдут в Великое Южное море и откроют там больше новых земель, чем можно себе представить. Эти слова конкистадора свидетель­ствовали о грандиозности его планов. Педро Альварадо после завоевания Теуантепекского перешейка в 1523 году по приказу Кортеса двинулся вдоль берегов Тихого океана к юго-востоку в горную страну Гватемалу. Гео­графические открытия нимало не интересовали Альва­радо: он стремился завоевать богатую страну и управ­лять ею сам, а не действовать в интересах Кортеса.

С отрядом из ста двадцати всадников и трехсот пехотинцев в сопровождении двадцати тысяч индейских воинов и носильщиков Альварадо выступил в далекий поход. Сначала путь его лежал по побережью — Альва­радо разыскивал морской пролив и словно между делом легко покорил индейские племена, населявшие прибреж­ную полосу. В горных же районах сопротивление индей­цев было упорным, но Альварадо пустил в ход уже испы­танную тактику конкистадоров и, используя вражду пле­мен, призвал на помощь себе жителей побережья. С большим трудом поднялся он по крутым перевалам на высокогорное плато, где его уже поджидали шестьде­сят тысяч туземцев. В жестоких боях Альварадо одержал победу над родственным народу майя племенем киче, убил их вождя и приблизился к старинной столице племени.

Дворец властелина был одним из красивейших зданий во всей Центральной Америке. Новый правитель киче, притворившись, что покоряется победителям, пригласил Альварадо во дворец. Но у испанцев зародилось подо­зрение, что индейцы замышляют недоброе. А узкие улицы города были неудобны для сражения, испанцы не смогли бы использовать там ни конницу, ни пушки. Между тем индейцы сложили уже в домах хворост и дрова. Они собирались разрушить мосты, окружить испанцев и поджечь город со всех сторон, чтобы унич­тожить захватчиков.

Альварадо хитростью избежал засады и в свою оче­редь заманил касиков киче к себе в лагерь, где схватил их. Одних касиков конкистадоры повесили, других со­жгли на костре, а вождя их окрестили, а потом задушили гарротой (железными тисками, закручиваемыми винтом).

В этом походе Альварадо завоевал и присоединил к испанским владениям всю высокогорную страну Чиа­пас и гористую южную часть Гватемалы, а также иссле­довал побережье Тихого океана от Теуантепекского за­лива до залива Фонсеки. Таким образом, за короткий срок испанцы обследовали западное побережье Цент­ральной Америки протяженностью в четыре тысячи ки­лометров, но нигде не обнаружили морского пролива.

Основав в 1525 году город Сан-Сальвадор, Альварадо завершил покорение этой области.

В 1523 году Кортес отправил экспедицию в Гондурас, во главе с одним из своих любимцев ветераном Кристо­балем Олидом. Для завоевания этой страны Олид распо­лагал пятью кораблями и тремястами семидесятью солда­тами. Давно уже прошел слух, что земля эта изобилует золотом и серебром и индейцы при рыбной ловле пользу­ются грузилами из чистого золота. Эта экспедиция тоже должна была Искать проход из Атлантического в Тихий океан, но со стороны Антильских островов или Карибского моря.

Отчалив из Веракруса, корабли направились к Гонду­расскому заливу и Олид оказался в районе, где сталки­вались интересы различных групп конкистадоров. Сюда стремились отряды испанцев с Панамского перешейка и из Золотой Кастилии. Один из вожаков конкистадо­ров — Хиль Авила — после понесенной неудачи в Гва­темале и Никарагуа закрепился в Гондурасе.

Кристобаль Олид решил уничтожить гарнизон Авилы и избавиться от соперника. Авила яростно защищался и отразил ряд нападений, однако в одной из битв попал в плен.

Так, в междоусобных битвах и набегах прошло больше полугода. Кортес получил известие об измене Олида, захватившего Гондурас в своих личных целях. Этому не приходилось удивляться, ибо Олид, участвуя в Мексиканском походе под командованием Кортеса, про­шел прекрасную школу хитрости и коварства.

Опасаясь, как бы не потерять Гондурас, вице-король направил туда вторую флотилию, под командой капи­тана Франсиско Лас Касаса, получившего строгий при­каз во что бы то ни стало схватить Олида и свершить над ним скорый суд.

Прибыв в Гондурас, капитан Лас Касас разыскал лагерь Олида, захватил два его корабля и стал пере­манивать на свою сторону солдат изменника.

Тем временем разразилась буря и вся флотилия Лас Касаса разбилась о скалы и пошла ко дну. Сорок чело­век утонуло, остальные выбрались на берег и были вы­нуждены сдаться в плен Олиду. Попал в его руки и сам капитан Лас Касас.

Однако Олид весьма милосердно обошелся с вожа­ками обеих враждебных ему групп — Лас Касасом и Авилой. Он поселил их в своем доме, кормил за своим столом, и они могли беспрепятственно совещаться между собой. Прикинувшись друзьями Олида, они в то же время составили заговор против него и установили связь с вер­ными Кортесу отрядами.

Однажды он взял обоих пленников в поход против индейцев. Как-то за трапезой заговорщики внезапно набросились на невооруженного Олида с кинжалами и тяжело ранили его. Олид укрылся в лесу. Один из патеров указал Лас Касасу и Авиле убежище раненого Олида. Заговорщики устроили над ним скорый суд и, заявив, что действуют от имени и в интересах короля, приговорили Олида к смерти. На следующий день он был обезглавлен. Видя, какая участь постигла их коман­дира, люди Олида признали власть Кортеса.

Сам же Кортес ничего не знал о судьбе обеих экспе­диций и ему оставалось только гадать: погибли они во время бури или изменили ему.

Поэтому вице-король Новой Испании решил тоже от­правиться в Гондурас. Ведь если изменники останутся безнаказанными, их примеру чего доброго последуют и другие — начнут Действовать самостоятельно и захва­тят часть Новой Испании. Кроме того, Кортес рассчи­тывал найти в Гондурасе золото, о котором ходили не­ясные, но упорные слухи.

В октябре 1524 года Кортес выступил из Мехико. Отряд его состоял из 130 всадников и 120 пехотинцев — преданных ему ветеранов — завоевателей Мексики, и молодых, только что прибывших из Испании искате­лей счастья. С ними шли также три тысячи иидейцев, главным образом носильщиков.

Чтобы предотвратить восстание индейцев во время своего отсутствия, Кортес взял с собою в качестве за­ложников бывшего повелителя ацтеков Куаутемока и касика Тлакопана, все еще содержавшихся в плену, а также других индейских вождей. Как рассказывает хронист, Куаутемока, облаченного в парадные одежды ацтекского властелина, несли в паланкине, украшенном золотом и птичьими перьями. Кортеса сопровождала поистине королевская свита: пышно одетые пажи — от­прыски знатных кастильских семей, лекарь, стольники, слуги, музыканты, танцоры и комедианты.

Кортес отправился в Гондурас по суше. Сначала путь экспедиции лежал через завоеванные и усмиренные об­ласти и — до страны Табаско — даже по хорошей дороге.

О дальнейшем же пути, после селения Коацаколько, конкистадоры не имели ни малейшего представления. Правда, индейские купцы в Табаско подарили Кортесу отличную карту, на которой, по свидетельству Гомары, были помечены все реки и горы, города и селения. Путь в новую страну золота проходил по очень малонаселен­ным местам, через горные хребты, реки и болота, сквозь болотистые дебри, где еще не ступала нога европейца, где даже с верхушек самых высоких деревьев был виден лишь бескрайний океан джунглей.

Поход был очень тяжелым. Дорогу преграждали бес­численные реки и болота. Отряд переправлялся через них в индейских челнах или на плотах. Лошади глубоко увязали в иле и вытаскивать их удавалось с большим трудом.

Приходилось наводить мосты через реки и лагуны. Конкистадоры связывали несколько плотов и, стоя на них, вбивали сваи в илистое дно. Кортес сообщал ко­ролю, что на отрезке пути в неполных сто миль испан­цам пришлось построить не менее пятидесяти мостов, причем один из них был длиною в девятьсот шагов.

Добывать пропитание в джунглях, где лишь изредка попадались селения, было очень трудно. К тому же ин­дейцы, завидев испанцев на лошадях, переправляющихся через речку, нередко в страхе сжигали свои жилища со всеми находившимися в них припасами и скрывались в чаще. Захватчикам доставались лишь дымящиеся раз­валины да незрелые початки кукурузы на полях.

Испанцы были вынуждены питаться кореньями, лес­ными орехами и ягодами, выполнять чрезвычайно тяже­лые работы — валить деревья и наводить через болота мосты. Участники экспедиции, привыкшие к сухому уме­ренному климату Мексиканского нагорья, тяжело стра­дали от тропических ливней и жары. Сотни вконец обес­силевших индейцев падали по дороге и умирали. Отстав­ших и заблудившихся никто не искал.

К счастью, испанцы попали наконец в более населен­ные районы и стали встречать на пути крупные селения. Конкистадоры миновали также древнюю столицу Юка­тана — Паленке, но в своих хрониках о ней даже не упомянули. Очевидно, этот город с его огромными храмами уже давно превратился в руины и зарос густым лесом, поэтому завоеватели его не заметили.

Путь Кортеса из Теночтитлана в Гондурас (по В. Гуляеву)

 

И снова компас повел экспедицию все глубже и глубже в джунгли — через топи и широкие реки. На каждом Шагу испанцев подстерегали опасности. Конки­стадоры начали роптать и требовали возвращения в Мексику. Наконец подошли они к какой-то широкой реке и остановились на берегу без всякой надежды переправиться: построить мост им казалось невозмож­ным.

«Никогда еще Кортес не терпел такой неудачи, — писал Гомара. — Он не вступал в споры и пререкания с солдатами, а испросил у них всего лишь пять дней. И если за этот срок мост не будет построен, он пообещал повернуть обратно».

Возвращение в Мексику было бы крахом всех его планов и надежд.

Хотя прославленный предводитель конкистадоров был уже не тем здоровым и сильным человеком, как во время осады Теночтитлана, воля его по-прежнему была несо­крушима. Солдатам же тяжелый труд, с которым было сопряжено наведение моста, казался бессмысленным. Испанцев выручили их недавние враги — ацтеки, взя­тые вице-королем в экспедицию. По утверждению Кор­теса, они работали гораздо прилежнее испанцев и за четыре дня построили мост.

Куаутемок в плену (с копии портрета XVI века)

 

На это пошло более тысячи деревьев, толщиной с воина. Их надо было свалить и доставить к месту стройки. Мост был так прочен, что простоял много лет и индейцы приходили издалека поглазеть на это неви­данное чудо.

С огромным трудом преодолев заболоченные районы, испанцы достигли наконец более сухой местности, насе­ленной племенами майя. На полях зеленели кукуруза, перец и агава. Здесь испанцы надеялись отдохнуть и восстановить свои силы.

Но как раз в это время недалеко от селения Ицамканак был якобы раскрыт заговор среди индейцев экспе­диции.

«Здесь, в этой провинции, — писал Кортес испанскому королю, подробно рассказывая о трудностях пути, — про­изошел случай, о котором следует знать и Вашему величеству. Дело в том, что один честный житель города Теночтитлана, по имени, Мехикалсинго, после креще­ния — Кристобаль, ночью тайно пришел ко мне... и сообщил, что Гуатемосин и правитель Таку бы часто беседуют друг с другом, говоря, что следовало бы найти средство для возвращения их прежней власти и земель, отнятых испанцами». Крещеный Иуда проявил особое рвение. По его словам, Куаутемок и другие знатные ац­теки организовали заговор. Они якобы замыслили во время одной из переправ внезапно напасть на испанцев и всех их перебить. Затем они собирались двинуться в Гондурас и там расправиться с отрядом Олида. А уж потом Куаутемок вернулся бы с триумфом в Теночтит­лан и, уничтожив всех белолицых, восстановил бы там свою власть.

«И так как сей Кристобаль столь тщательно инфор­мировал меня о замышляемом заговоре против меня и всех испанцев, — писал Кортес королю, — я возблаго­дарил господа и на рассвете схватил всех этих сеньоров и, поместив их каждого по отдельности, начал произво­дить допрос...»

Напрасно Куаутемок убеждал Кортеса в своей неви­новности. Кортес утверждал обратное и написал королю, что ацтекские вельможи якобы не отрицали заговора, но всю вину взваливали на Куаутемока. Они сами, де­скать, не разделяли его планов. Куаутемок же и прави­тель Тлакопана, по словам Кортеса, лишь упрямо молчали, не подтверждая и не опровергая этих обвине­ний.

После короткого следствия и суда, где, по словам хро­ниста, обвинения играли роль доказательств, Кортес приказал перед лицом всего войска повесить бывшего властелина ацтеков и его мнимых сообщников. Когда осужденных привели к месту казни — под густую развесистую сейбу, Куаутемок с великим достоинством заявил Кортесу: «Малинцин, я знал, что значит — до­вериться твоим лживым обещаниям; я знал, что ты готовишь мне такую участь за то, что я сам не наложил на себя руки, когда ты вступил в мою столицу Теноч­титлан. Почему ты совершаешь такую несправедливость, убивая меня? Бог покарает тебя за это». Так записал Берналь Диас в своей хронике слова Куаутемока. Касик же Тлакопана, по словам Диаса, сказал, что он Сейба, на ветвях которой повешены Куаутемок и правитель Такубы. Рядом на виселице — монах Хуан де Текто (из старинной мексиканской рукописи) не виновен, но рад разделить судьбу своего повелителя и умереть вместе с ним.

И, как сообщил впоследствии Кортес, «эти двое были повешены, а остальных я отпустил, ибо мне казалось, что их вина состояла лишь в том, что они слышали о предательстве, хотя и этого было вполне достаточно, чтобы предать их смерти». Между тем хронисты свиде­тельствуют, что на ветвях сейбы висели восемь или даже десять касиков. К тому же Кортес приказал рядом по­строить виселицу и вздернуть, на нее испанского монаха Хуана де Текто, который осмелился возразить против этого гнусного убийства.

Так погиб Куаутемок — последний властелин ацтеков, один из самых отважных и умных индейских вождей, имя которого вписано в славную книгу освободительного движения народов Америки и который столь непоколе­бимо руководил борьбой ацтеков против иноземных за­хватчиков.

Здесь можно еще упомянуть о странной иронии судьбы: жена Куаутемока — дочь Монтесумы красавица Текичпо — намного пережила своего мужа и, как сообщают хронисты, приняв христианство, трижды отда­вала свою руку благородным кастильцам, и все испанцы не могли надивиться на ее красоту и тонкое обхождение.

Хронист Берналь Диас пишет, что казнь Куаутемока была великой несправедливостью и что таково было мне­ние почти всех испанцев — участников экспедиции.

Сейба, на ветвях которой повешены Куаутмок и правитель Такубы.

 

Куаутемок и правитель Тлакопана, по словам Диаса, признали, что они часто беседовали друг с другом о страданиях, перенесенных в пути, и о том, что им лучше было бы умереть, нежели ежедневно быть свиде­телями гибели своих братьев от голода, болезней и не­посильного труда. Однако о заговоре никто из них даже и не помышлял.

Очевидно, Куаутемок, обладая непреклонным харак­тером и чрезвычайно сильным воздействием на народ­ные массы, был слишком опасен для Кортеса. Не слу­чайно Кортес, по свидетельству Гомары, еще в Мексике никогда не выезжал верхом и не выходил из дому без Куаутемока, а постоянно держал его при себе в качестве заложника.

Похоже, что Кортес сфабриковал это обвинение, чтобы избавиться от опасного пленника, который и в неволе представлял собою угрозу власти испанцев на поко­ренных землях.. Вице-король жил в постоянном страхе перед возможным восстанием индейцев. Советский исто­рик В. Гуляев пишет, что предатель Кристобаль впослед­ствии якобы признался под пыткой одному индейскому касику, что он не сообщал Кортесу ни о каком заговоре.

Отдохнув в плодородной долине, испанцы отправились дальше, к теперешнему озеру Петен, на котором стоял древний город майя Тайясаль. Здесь Марина, верный соратник и переводчик Кортеса, в этой экспедиции со­провождавшая его в последний раз, встретилась со своей матерью. Как было сказано выше, мать Марины продала ее еще девочкой в рабство. Однако Марина, по утверж­дению хрониста, великодушно простила мать и встреча их была очень теплой.

Воскрешение Куаутемока (фреска Давида Сикейроса)

 

С тех пор имя Марины больше нигде не упоминается. Во время этой экспедиции Кортес отдал ее в жены одному из кастильских рыцарей и без сожаления рас­стался с нею — верой и правдой служившей испанцам, покорившим ее родину и так жестоко расправившимся с ее соплеменниками.

Марина подарила Кортесу сына Мартина, который, став взрослым, достиг высокого положения и был на­значен командором ордена Сант-Яго.

Среди Мексиканского нагорья, недалеко от Попокате­петля, стоит потухший вулкан — голая, бесплодная и мрачная гора. Она носит имя Марины — Малинче, ставшее в народе символом предательства и измены.

Наконец изголодавшиеся и изнуренные тяжелым переходом люди Кортеса подошли к озеру Петен (в ны­нешней Гватемале). Без помощи и поддержки радушно принявших их туземцев они бы скоро погибли. Однако индейцы делали для завоевателей все, что было в их силах — кормили, обслуживали их, снабжали припа­сами. Эти бесхитростные люди безропотно позволили даже окрестить себя, видимо, лишь ради того, чтобы доставить гостям удовольствие. День крещения конки­стадоры ознаменовали пушечными залпами и турниром всадников: стремились доказать индейцам, что испанцы мужественнее их древних богов.

Золота и серебра в этой местности не оказалось, и Кортес снова стал собираться в путь. Надо заметить, что с материальной стороны результат этого похода был для Кортеса катастрофическим: не удалось добыть ни­каких богатств. По словам одного из хронистов, золотые миражи, к которым так стремился Кортес и ради кото­рых он проделал столь тяжкий путь сквозь джунгли, были подобны мыльным пузырям — один другого ярче, они лопались с той же ужасающей быстротой...

Уходя, Кортес подарил индейцам хромого коня, уже непригодного для дальнейшего пути. Этот дар вызвал у туземцев огромное волнение: они никогда не видели лошадей и вдруг это таинственное животное оказалось в их полном распоряжении. Однако никто не знал, как за ним ухаживать и чем его кормить. Индейцы со всей округи приходили взглянуть на невиданное чудо, тесно связанное с белолицыми бородатыми людьми, управляв­шими громом и молнией, и исчезнувшими так же таин­ственно и внезапно, как и появились.

Индейцы приносили в дар коню прекраснейшие цветы, но он оставался к ним равнодушен. Они пытались раз­влечь его песнями и плясками и возносили ему молитвы, пока наконец не заметили, что у коня ранена и опухла нога. Тогда они решили накормить коня жареными ин­дюками — блюдом, которое всегда давали раненым воинам. Однако конь не притронулся к этому угощению и вскоре околел от голода.

Индейцы, дрожа от ужаса, взирали на божественное животное. Очевидно, они все же чем-то повредили ему!

И тогда каменотесы высекли из камня статую коня и поставили ее в храме.

Спустя девяносто три года, в 1618 году, у озера Петен поселились два францисканских монаха, прибывшие для обращения туземцев в христианство. Со времен Кортеса в эти места не заглядывал ни один белый. Вдруг монахи с удивлением обнаружили в храме огромную статую коня, изображенного очень правильно, только одна из его ног была непомерно толста. Монахи были еще более поражены, узнав, что индейцы поклоняются этой камен­ной скульптуре как верховному божеству — повелителю грома и молний — и ежегодно в большой праздник при­носят ему в дар девушку... Кроме того, в храме, позади статуи, монахи обнаружили большой, полусгнивший деревянный крест. Долгое время никто не мог объяснить таинственное появление в глухих джунглях статуи коня и деревянного креста, пока наконец найденное в архивах письмо Кортеса не пролило свет на эту загадку.

На дальнейшем пути в Гондурас испанцам пришлось перейти несколько горных хребтов. Переходы через эти невысокие, но отвесные и скалистые горы доставили им огромные трудности. За двенадцать дней экспедиция продвинулась лишь на сорок километров, потеряв много лошадей: часть из них сорвалась в пропасть, другие по­гибли от истощения и голода. Остальные лошади были так измучены и так изранены, что потом в течение трех месяцев их нельзя было седлать.

Дни и ночи лил дождь, реки вышли из берегов и бе­шеными потоками скатывались в глубокие ущелья, а люди и животные страдали от жажды: известковые горы не сохраняли воду — она сквозь бесчисленные тре­щины уходила в глубь породы.

К началу мая 1525 года Кортес вышел на берег Гон­дурасского залива, преодолев, если считать по прямой, около пятисот километров. Пройденное же им в действи­тельности расстояние невозможно было определить, по­тому что конкистадорам приходилось часто изменять направление и делать большие крюки.

С опаской Кортес приближался к испанскому лагерю Нито на берегу Гондурасского залива. Он предполагал, что там. засели мятежники, и хотел тайно напасть на них. Однако разведчики донесли, что Олид казнен и в колонии восстановлена власть вице-короля. Тогда Кортес торжественно вступил в лагерь, где все были крайне удивлены и обрадованы его появлением.

Здесь вице-король провел целый месяц, обследуя окрестности, а затем с частью своего войска отплыл в Трухильо — главный город испанцев на юго-восточном берегу залива, основанный капитаном Лас Касасом. В пути Кортес заболел тропической малярией. Болезнь протекала настолько тяжело, что, когда корабль прибыл в гавань, Кортес не мог выйти на берег и солдаты на руках вынесли своего командира на сушу.

Когда Кортес и его отряд восстановили свои силы, командующий послал конкистадоров в Никарагуа, чтобы подчинить себе и эту страну. Алчность вице-короля Новой Испании была безгранична. По утверждению историка Г. Паркса, Кортесу не давали покоя лавры Александра Македонского. Завоевание Мексики он счи­тал лишь началом военных походов на север и на юг. Он хотел захватить всю Центральную Америку, чтобы потом попытать счастья у далеких берегов Южного моря, где впоследствии пожинал победные лавры завое­ватель Перу Франсиско Писарро...

Однако исполнению этих честолюбивых замыслов Кортеса помешала неожиданная весть из Мексики. Кортес прекрасно понимал, что не может положиться ни на од­ного из своих соратников, и пришедшее морем известие подтвердило его худшие опасения: в столице Мексики начались распри между отдельными группами конки­стадоров. Распространился слух о гибели вице-короля и его отряда в болотах Чиапаса. Был объявлен траур по Кортесу, а его имущество продано с молотка. Выру­ченные же деньги пошли на заупокойные мессы и покры­тие его долгов. Точно так же поступили и в отношении остальных участников экспедиции: принадлежавших им индейцев роздали другим, а женам, считавшимся вдо­вами, разрешили вновь выйти замуж. Власть в столице захватил королевский ревизор Саласар. Он расправился со ставленниками Кортеса, одних прогнал, других за­точил в тюрьму, а некоторых даже казнил. Начались волнения и среди индейцев. Над испанцами нависла серьезная угроза.

Крайне встревоженный этими известиями, Кортес был вынужден поспешить обратно в Мексику, чтобы спасти то, что еще можно было.

Казалось, фортуна покинула его и все планы рухнули. Как считали солдаты, над вице-королем тяготело про­клятие Куаутемока. Кортес и сам, пожалуй, думал так же. Он был храбрым, но суеверным человеком и после жестокой расправы над Куаутемоком никак не мог обрести покой. Он стал молчалив, мрачен, совсем лишился сна. Однажды ночью, проверяя караулы, он оступился, скатился со ступенек храма и сильно ушиб голову. Он счел это грозным предзнаменованием, пред­вещавшим беду.

А беды и впрямь следовали одна за другой. Когда корабль Кортеса вышел в море, чтобы отправиться в Мексику, налетел шторм и так потрепал судно, что пришлось спешно вернуться в гавань. Потерпела не­удачу и вторая попытка выйти в море, и тогда Кортес решил, что это небесное знамение, указующее, что ему надлежит отложить возвращение в Мексику.

Торжественные богослужения и молебны следовали один за другим: великий конкистадор старался умило­стивить небеса и отвратить беду. Его била злая лихо­радка, одолевали мысли о близкой кончине. Исхудалый, измученный, он впал в меланхолию и, раздобыв себе рясу монаха-францисканца, просил после смерти обла­чить в нее его бренные останки.

Однако, несмотря на все невзгоды, вице-король не забывал и о мирских делах. Он направил верного чело­века в Мехико. Тот тайно проник в столицу Новой Ис­пании и сообщил ветеранам, которых Саласар всячески притеснял, что Кортес жив и вскоре вернется к ним. По­лучив это известие, старая гвардия конкистадоров взя­лась за оружие, расправилась со сторонниками Сала­сара, а самого его посадила в клетку.