АЦТЕКИ. ТРИУМФ И ГИБЕЛЬ ЦИВИЛИЗАЦИИ (Часть 1)

В многочисленных трудах, монографиях, статьях и публика­циях, посвященных изучению двух великих древнейших циви­лизаций — майя и ацтеков, исследователи неизменно обращают­ся к упоминанию еще одной, не менее загадочной. В научном мире она носит название теотихуаканской по аналогии с ее куль­товым центром Теотихуаканом, который расположен в центре небольшой плодородной долины примерно в 50 км от столицы современной Мексики — города Мехико. В середине XX столе­тия в долине Мехико археологами были обнаружены разнооб­разные постройки, разбросанные на огромной площади. Точ­ные границы древнего города до сих пор не установлены, но некоторым ученым предположительно удалось установить, что его площадь достигала 30 км². Одна только центральная часть, включающая все наиболее значительные архитектурные соору­жения, имеет 2,5 км в длину и около 1 км в ширину. Само назва­ние города-гиганта — Теотихуакан — ацтекского происхождения.

Его примерный перевод означает «город, где человек превращается в бога». По мнению чешского американиста, крупного уче­ного в области исследований древнейших мировых цивилизаций Милослава Стингла, подлинного наименования монументальных произведений архитектуры, оставленных создателями теотихуаканской культуры, мы уже никогда не узнаем. Объясняется это там, что в последнее столетие (1400-1500) перед приходом испан­цев на земли Центральной Америки ацтеки, бывшие тогда полновластными хозяевами мексиканского побережья, переиначили на свой лад все местные названия и собственные имена. Поэто­му все наименования в Теотихуакане носят вторичный, или ус­ловный, характер. Они даны либо ацтеками, либо современными исследователями города.

С севера на юг весь Теотихуакан пересекает длинная и широ­кая улица, которая являлась как бы осью этого необычного горо­да. Протяженность ее составляла почти 2 км. Ацтеки дали ей на­звание Мишкоатли — Дорога мертвых, а по-испански, сохраняя то же значение, оно звучит как Калье де Лос Муэртос. По этой широкой улице проходили к главным святилищам города рели­гиозные процессии и толпы паломников. Святилища, названные пирамидами Солнца и Луны, — самые высокие из обнаружен­ных на сегодняшний день в местах древних цивилизаций Амери­ки. Пирамида Солнца представляет собой пятиярусное сооруже­ние с плоской вершиной, на которой стоял когда-то небольшой храм. Это сооружение достигает высоты 63 м, а длина каждого из оснований превышает 200 м. Второй колосс — пирамида Луны — по своей конструкции и внешнему виду точная копия первого памятника и уступает ему только в высоте — 42 м.

Ученые подсчитали, что для строительства только одной из пирамид потребовался бы труд не менее 20 тысяч человек и продолжалось бы оно 20-30 лет. Обе пирамиды слажены из сырцо­вого кирпича и облицованы камнем.

Южное окончание Дороги мертвых упирается в обширный комплекс построек, возведенных на одной гигантской низкой платформе. Этот изящный ансамбль святилищ и храмов вклю­чает в себя 16 сооружений. Особо выделяется среди них велико­лепный храм в честь бога Кецалькоатля («пернатый змей»), по­кровителя культуры и знаний, бога ветра, дождя и воздуха. Само храмовое здание почти полностью разрушено, но до наших дней прекрасно сохранилось его пирамидальное основание. Оно со­стоит из шести постепенно уменьшающихся каменных плат­форм, поставленных друг на друга. Фасад пирамиды богато украшен скульптурами оперенных змеиных голов и бабочек. Исследователи насчитали на поверхности 365 таких изображений и сделали заключение, что они отвечают количеству дней в году. Зубы всех змеиных голов расписаны белой краской, а глаза бабо­чек имеют зрачки, изготовленные из дисков обсидиана (полудра­гоценного камня вулканического происхождения). По мнению ученых, храм был сооружен около 200 года н. э. и существовал, подвергаясь периодическим перестройкам, в течение нескольких столетий.

Интересное сообщение по поводу обнаруженного храма в честь бога Кецалькоатля принадлежит известному российскому учено­му, доктору исторических наук В. И. Гуляеву. В своей популяр­ной книге «Загадки погибших цивилизаций», увидевшей свет в начале 1990-х годов, он писал: «Согласно местным религиозным канонам, закладка и освящение нового храма требовали особых жертвоприношений и даров. Их помешали обычно в специальные ямы-тайники, устраиваемые чаще всего под центральной лестницей здания. Одно из таких ритуальных приношений археологам удалось обнаружить и в храме Кецалькоатля. На дне ямы-тайника были свалены в одну кучу большие морские раковины, достав­ленные в город с Тихоокеанского побережья, статуэтки богов из драгоценного зеленого нефрита, кремневые и обсидиановые кин­жалы и, наконец, человеческие зубы, фигурно подпиленные и инкрустированные кусочками полированного нефрита». Большой знаток майяской культуры Валерий Иванович Гуляев пред­положил, и его гипотеза нашла широкую поддержку в кругу ис­следователей древних цивилизаций, что «зубы принадлежали не жителям Теотихуакана, а скорее всего их южным соседям — ин­дейцам из племени сапотеков или майя. Именно они уродовали зубы таким способом, следуя своей специфической моде». Уче­ный не исключает, «что теотихуаканцы, открывая новый храм, принесли в жертву своему великому богу несколько пленников-чужеземцев».

Российский ученый очень внимательно следил за ходом раско­пок, которые велись на протяжении почти 11 лет, скрупулезно изучал публикуемые по их результатам материалы. Это позволи­ло дать ему в своей книге подробное описание города-гиганта. В. Гуляев, в частности, отмечал: «Правильная сеть улиц, пересека­ющихся под прямым углом с Дорогой мертвых, свидетельствует о том, что Теотихуакан застраивался по особому, тщательно про­думанному плану. Мексиканский ученый Игнасио Маркина, непосредственно принимавший участие в раскопках, установил, что все постройки города ориентированы не по сторонам света, а по оси Дороги мертвых. Последняя же, в свою очередь, откло­няется примерно на 17° к западу от истинного севера. Точно так же ориентирована и пирамида Солнца — самое древнее культо­вое сооружение города. Именно эта пирамида (в ее толще скры­валась более раннее здание пирамидального храма, а под ним — пещера с ныне высохшим источником) и явилась отправной точкой для последующего архитектурного строительства в зоне Теотихуакана». Далее ученый не перестает восхищаться несом­ненным мастерством и вкусом, которыми обладали древние зод­чие: «Улицы и плошали этой великолепной столицы были вымо­щены твердым, как камень, известковым раствором. Под ними были проложены многочисленные каменные желоба и водостоки, отводившие дождевую воду в специальные бассейны или кана­лы». Гуляев подчеркивал: «Примечательно, что мусор и всякого рода отбросы вывозились за пределы центральной части города на специальные свалки. Это еще раз подтверждало высокую сте­пень продуманности благоустройства, которую проявляли хозяе­ва о месте своего обитания».

Как мы уже писали, археологические исследования на месте обнаруженного древнего города проводились в несколько этапов. Когда были обнаружены первые находки, то большая часть ис­следователей пришла к выводу о том, что Теотихуакан, по сути, никогда не был заселен. Этот гигантский и великолепный по своей архитектуре город, занимавший площадь в 7500 га, выпол­нял функцию огромного религиозного центра со множеством пирамид, святилищ и с жилищами одних только жрецов.

Однако в ходе более поздних раскопок, проводившихся в не­котором отдалении от центральной части, удалось обнаружить многочисленные остатки глинобитных жилищ, которые, судя по всему, заселял простой люд. Эти жилища образовывали отдель­ные городские кварталы с узкими улочками и глухими стенами домов. Как показали раскопки, все дома были одноэтажными, с плоскими крышами и без окон. Единственным источником воздуха и света в них служили двери, которые выходили исклю­чительно в одну сторону — во внутренний открытый дворик.

Среди руин этих скромных жилищ археологам удалось найти не­замысловатую домашнюю утварь: глиняную посуду, кремневые и обсидиановые инструменты, причудливой формы статуэтки бо­гов, вылепленные из глины или отлитые в виде терракоты в спе­циальных формах. На местах поселений были также обнаружены могилы. По традиции ин дейцы незнатного происхождения хоро­нили мертвых под полами комнат или во двориках.

Проанализировав результаты раскопок, дав оценку найденным предметам, исследователи пришли к выводу, что Теотихуакан являлся не только гигантским религиозным центром, но и горо­дом, где процветали разнообразные ремесла, существовали много­численные торговые рынки.

Теотихуакан выполнял свои функции как крупнейший рели­гиозный центр и был местом самой оживленной торговли на побережье Мексиканского залива на протяжении нескольких сто­летий, а если точнее, то с начала I и до конца VII столетия. Однако его, как и многие другие великие цивилизации мексиканской истории, постигла печальная участь. Валерий Иванович Гуляев в своей книге приводит археологические данные, которые доказывают, что Теотихуакан погиб в эпоху своего наивысшего рас­цвета. Причем гибель его наступила довольно быстро и, вероят­нее всего, в результате насильственного разрушения.

В ходе раскопок 1962-1963 годов мексиканские ученые устано­вили, что все поздние постройки города несут на себе следы грандиозного пожара и разрушений. При этом были ограблены все гробницы и тайники с ритуальными дарами, разбиты и обезображены скульптуры. Дату произошедшего исследователи от­носят к концу VII века. Существует две гипотезы, объясняющие причины уничтожения одной из величайших столиц доколумбовой Мезоамерики.

По мнению сторонников первой, это восстание простого го­родского люда, которое было вызвано экономическими трудно­стями, непомерным гнетом правящей верхушки и общим упад­ком местной культуры. Это мнение считается весьма спорным. Выше мы уже упоминали о том, что конец VII века — момент наивысшего расцвета Теотихуакана и вряд ли в этот период мог возникнуть всплеск социального катаклизма. Более вероятным в современной науке о загадках и тайнах древних цивилизаций считается мнение тех ученых (его разделяет и российский исто­рик Гуляев), которые считают, что город-гигант был разрушен вторгшимися извне чужеземными племенами. Скорее всего, это были пришельцы с севера. Это вполне обоснованно, если вспом­нить то географическое положение, которое занимал Теотихуа­кан в классический период — в I тысячелетии н. э. В то время он являлся самой северной областью зоны мезоамериканских циви­лизаций. А по соседству с теотихуаканцами находились и вар­варские племена, и оседлые земледельцы, не достигшие ступени государственности, и бродячие племена с охотничье-собирательным хозяйством.

Подобно древним земледельческим цивилизациям Средней Азии, Китая, Индии, Теотихуакан постоянно ощущал влияние этих народов, которые находились на более низком уровне соци­ального развития и которые, что вполне естественно, не прочь были нанести воинственный визит в целях обогащения и захва­та процветающей территории. Поэтому вторая гипотеза и пред­полагает, что один из успешных неприятельских походов внутрь страны мексиканского побережья мог закончиться разрушением и разграблением крупнейшего культурного центра Мезоамерики, которым являлся Теотихуакан. Именно по этой причине и погиб процветающий город.

В современной науке о древних цивилизациях сегодня неоспоримо подтверждена та огромная роль, которую сыграл древний город-гигант, теотихуаканская цивилизация, в истории Древней Мексики, насколько сильным оказалось воздействие его культур­ных традиций на последующие поколения различных индейских племен и народностей, и в первую очередь тольтеков и ацтеков. Среди самих индейцев особое почитание Теотихуакана сохраня­лось на протяжении многих веков. Существует даже старое предание о том, что Монтесума — грозный предводитель ацтеков (о котором в нашей книге мы расскажем более подробно) — не один раз совершал к руинам мертвого города утомительные па­ломничества для принесения жертв богам луны и солнца. По широко распространенному поверью, бытовавшему среди индей­цев, именно на вершинах огромных пирамид и обитали эти выс­шие божества. Такие грандиозные постройки, по их мнению, мог­ли воздвигнуть лишь существа, наделенные сверхъестественной силой. Этому аргументу индейцы давали веское обоснование, на­ходя в долине Мехико останки огромных ископаемых животных ледниковой эпохи и ошибочно принимая их за человеческие.

Вторую крупную цивилизацию после теотихуаканской создали в Центральной Мексике племена тольтеков. Известный гвате­мальский писатель и политический деятель Мануэль Галич в сво­ей книге «История доколумбовых цивилизаций» писал: «О происхождении столицы империи тольтеков — города Толлана (Тулы) — мы имеем весьма смутное представление, но не из-за недостатков мифов и легенд, а, напротив, из-за их обилия. С большей или меньшей степенью достоверности известно лишь то, что в начале X века н. э. в долину Мехико вторглись варва­ры-захватчики под предводительством вождя Мишкоатля. Всту­пив в контакт с еще обитавшими там представителями теотихуаканской культуры, захватчики ассимилировали эту культуру и получили название «тольтекатль», что на древнеиндейском языке науа означает «мастера», «художники»». Автор приводит сведения о тем, что столица тольтеков Толлан, или, как ее еще называют, Тула, была основана в 980 году сыном Мишкоатля, который являлся не только военным предводителем тольтеков, но имел еще и жреческий сан. Его имя было Се-Акатль Топильцин. Он правил Толланом 19 лет. Как жрец и правитель Топильцин пользовался большим авторитетом среди соплемен­ников и был удостоен самой высокой чести. Его стали отожде­ствлять с высшим божеством теотихуаканской культуры — Кецалькоатлем — и даже прибавили это название к его полному имени. Согласно преданиям, Се-Акатль Топильцин Кецалькоатль был великим цивилизатором, научившим тольтеков обрабатывать драгоценные камни, прясть хлопковые нити и украшать одежду пе­рьями. Он же принес знания по летоисчислению, движению звезд и медицине.

Толлану не удалось затмить славу своего великого предше­ственника — города-гиганта Теотихуакана. Он не превзошел его в могуществе и даже не сравнялся с ним. Однако столица толь­теков, ее мудрый и отважный правитель Топильцин являли со­бой черты непревзойденной величественности и имели влияние на всей территории Мезоамерики. В Толлане возникло мощное искусство военно-религиозного характера, сохранявшее черты культур-предшественниц и отличавшееся яркой самобытностью. Среди дошедших до нас памятников преобладает скульптура. Однако сохранились и архитектурные сооружения, по которым можно судить о великолепии форм построек того времени. Ар­хитектурные детали и элементы изобилуют изображением пер­натых змеев, ягуаров и воинов.

Из числа уже открытых архитектурных сооружений тольтекского Толлана особое внимание исследователей привлекает храм, ко­торый, как удалось выяснить по обнаруженным предметам, был посвящен Утренней звезде (Венере). Развалины этого храма уда­лось обнаружить лишь в 1940 году. На одном из участков небольшого современного городка Тулы археологи раскопали не привле­кавший особого внимания холм. Под слоем земли находилась шестиэтажная пирамида. Ее основанием служила квадратная пли­та размером 43 х 42 м, украшенная рельефными изображениями змея в птичьем оперении и орла (важно отметить, что орел у тольтеков был символом мужества). Широкий вход в храм-пира­миду был украшен двумя каменными колоннами, которые также венчали покрытые оперением змеи. Своды святилища поддержи­вались почти пятиметровыми каменными статуями. Судя по атри­бутике — головному убору, элементам одежды, они изображали правителя, верховного жреца либо воина. Каждая из гигантских статуй (всего их было найдено восемь) была сложена из четырех плит, которые и составляли туловище. Кроме этой бесценной на­ходки, на месте раскопок ученые-археологи обнаружили каменные статуи тольтекского бога дождя и бури, известного исследователям под именем Чаак-Мооль. На одной из площадок была найдена странная фигура лежащего бога. По мне­нию археологов, она, видимо, символизи­ровала восходящее солнце. В животе этой статуи ищется отверстие, в которое, оче­видно, складывались жертвенные дары.

В тольтекской скульптуре большой интерес представляют ко­лонны. Ваятель искусно выполнил их в форме змея, голова кото­рого лежит на земле, а тело вертикально вытянуто.

В последние годы тольтекские постройки и статуи были найдены также в Чолуле (мексиканский штат Пуэбла) и неко­торых других городах Мексики. Наибольший интерес пред­ставляет чолульская пирамида. Исследователи по праву счита­ют ее самым огромным архитектурным сооружением на всем Американском континенте. После раскопок удалось выяснить, что общий объем кирпичной массы, употребленный на построй­ку пирамиды, достигает нескольких миллионов кубометров. Даже в настоящее время, после многовековых разрушений, пи­рамида поражает своими размерами — длина ее основания равна 440, а высота — 77 м.

Важно отметить, что культура тольтеков оказала весьма замет­ное влияние на ацтеков, которые не только переняли многие из свойственных ей черт, но и чрезвычайно развили ее традиции в созданных памятниках архитектуры и скульптуры.

Сенсационные находки были обнаружены в 30-х годах XX сто­летия мексиканским археологом Альфонсо Касо возле города Оахаки, в южной части Мексики. На самой окраине возвышался поросший лесом холм. Жители называли его Монте-Альбан. Ученый принял решение произвести в этом месте раскопки. Они увенчались грандиозным успехом. Под многометровым слоем земли был обнаружен древний город, в котором, как показали дальнейшие исследования, на протяжении 1,5 тысяч лет жили люди удивительно высокой культуры. Обнаружен­ные руины, по мнению специалистов, занимающихся изучени­ем Древней Америки, свидетельствовали о том, что в городе проживали индейцы, принадлежащие к племени сапотеков, и он, по всей видимости, выполнял на юге функцию крупнейшего столичного центра в период доколумбовой Америки.

Помимо остатков храмов, дворцов, высоких стел, обнаружен­ных во время раскопок, большой интерес представляют гробни­цы этого древнего сапотекского города. Поскольку у индейских племен был обычай устраивать гробницы высокочтимых лиц глубоко под землей, то это, возможно, спасло большую часть из них от разграбления конкистадорами.

Археологам удалось выяснить, что все гробницы построены из камня. Каждая из них сверху непременно была накрыта плитой. Как считают специалисты, скорее всего это было искусственное воспроизведение тех пещер, где в более древние времена индей­ские народности Южной Мексики погребали своих вождей и жрецов. Согласно верованиям сапотеков, их предки появились на свет из пещер. Поэтому и тем, кто умер, согласно преданию, следует возвращаться к праотцам в такие же пещеры.

Сенсация произошла 9 января 1931 года. Вот как описывает это событие в своей книге «Индейцы без томагавков» чешский ученый, большой знаток мировых древних цивилизаций Милослав Стингл: «Ровно в 4 часа 30 минут вечера ассистент Касо, Хуан Валенсуэло, увидал чудо. Когда он вполз через узкое отвер­стие во вновь обнаруженную гробницу (она получила порядко­вый номер семь) и зажег электрический фонарик, то подумал, что теряет рассудок. Он увидел клад, пролежавший под землей нетронутым более восьмисот лет. Эту находку сравнивали по­зднее с открытием гробницы фараона Тутанхамона. Семь дней и ночей люди из экспедиции Касо выносили из гробницы предметы огромной художественной ценности. Всего их оказалось здесь около пятисот. Среди них великолепная, чрезвычайно тон­кой работы маска бога Шипе Тотека, ожерелья из необычайно крупных жемчужин, серьги из нефрита и обсидиана, золотые браслеты с богатой чеканкой, золотые ожерелья, состоящие из 900 звеньев, золотая табакерка, драгоценные украшения из бирю­зы, ракушек и серебра. И тут же находились урны и человечес­кие черепа, высеченные из чистого горного хрусталя».

Гробница № 7, обнаруженная в Монте-Альбане, преподнесла еще один сюрприз. Позже удалось выяснить, что захоронены в гробнице были не члены знатной сапотекской семьи, а один из правителей и его домочадцы из племени миштеков, которое соседствовало с сапотеками. Ученые выяснили, что по хроноло­гии захоронение произведено в тот период времени, когда сапотеки были изгнаны из своего города миштеками. Поэтому ис­следователи с полной уверенностью относят сейчас предметы, обнаруженные в монте-альбанской гробнице № 7, к культуре миштеков.

За время экспедиции, которая продолжалась два года, в сапотекском Монте-Альбане было обнаружено более полутора сотен гробниц. Однако ни одна из них по своему богатству уже не пре­восходила ту, которую обнаружили в январский день 1931 года.

Свои высокие культурные достижения сапотеки подтвердили даже после изгнания из Монте-Альбана. Они создали новую мет­рополию в городе Йоопаа. У ацтеков, которые позднее завоевали этот город, он получил название Митла, что означает «жилище смерти» или «дом (вечного) успокоения». По предположению исследователей, в Йоопаа-Митлу стекались паломники со всей Мексики, чтобы тут дождаться своей смерти. Об этом свидетель­ствуют такие архитектурные сооружения, как Дворец колонн, Северный дворец, Южный дворец. От других памятников древнемексиканской культуры они отличались тем, что были возве­дены не ввысь, а вширь и имели только один этаж. Дворцы были богато украшены фри­зами, мозаиками из белого камня и превосходными на­стенными рисунками.

В XII веке создатели вто­рой крупной, после теотихуаканской, цивилизации в Центральной Мексике, тольтеки, были вытеснены со своей исконной территории варварскими племена­ми, пришедшими с севера. Однако уцелевшая часть земледель­цев, обладавшая древними культурными традициями, в течение многих лет продолжала смешиваться с племенами шествующих в глубь Мезоамерики кочевников. Этот причудливый сплав раз­ных общин и различных культурных традиций и послужил той основой, на которой сформировалась позднее ог­ромная ацтекская империя. Населяющий ее народ триумфально завершил развитие всех древней­ших цивилизаций доколумбовой Америки.

Известно, что индейцев того времени наиболее привлекала на Северо-Американском континенте небольшая территория, расположенная в районе мексиканских озер, а точнее, одного центрально­го— озера Тескоко. Оно очень выгодно отличалось своим географическим положением. Находясь на плодородных землях Мексиканской долины, Тес­коко изобиловало рыбой, водоплавающей птицей. В приозерных лесах водилось много дичи.

До прихода на берега озера племени ацте­ков, или, как они сами себя называли, мешиков (в память о своем легендарном вожде Мешитли), это небольшое пространство было явно перенаселено. Непосредственно на бере­гах озера и в его ближайших окрестностях располагались десятки городов и деревень, а средоточие всей жизни являли собой три крупных могущественных городских центра— Аскапоцалько, Кульхуакан и Тескоко.

Как и многие другое племена, ацтеки при­шли в эти места с севера. Возникновение этого племени овеяно ореолом загадок и тайн. Однако современные исследователи все же сумели в схематичных чертах обрисовать историю этой самой могущественной из всех древнеиндейских цивилизаций. Доколумбовый период они разделяют на три этапа:

1. Этап странствий, который закончил­ся основанием Теночтитлана в 1325 году (или 1345).

2. Этап упрочения и накопления сил- 1325/1345-1428 годы.

3. Этап независимости, экспансии и завоевания соседних территорий, когда ацтеки в союзе с другими племенами подчинили себе большую часть Мекси­ки - 1428-1519 года.

Самым смутным представляется первый этап, так как о нем почти не имеется твердо установленных фактов. Главным источ­ником информации для исследователей в основном служили многочисленные мифы и предания, которые весьма противоре­чивы по содержанию. Вдобавок ко всему большинство из них записано спустя много веков после произошедших событий. Уда­лось выяснить, что ацтеки отправились на поиски лучшей жиз­ни и покинули свое озеро Астлан (точное его местонахождение до сих пор не известно) в начале XII века. Исходя из этого боль­шинство ученых считает, что странствия племени продолжались в общей сложности почти 200 лет. Из скупых, но более или ме­нее достоверных источников установлено: к этому времени, то есть к началу похода, ацтеки были относительно цивилизованы. Они знали земледелие, были знакомы с ирригационными мето­дами его ведения и добились на этом поприще больших достижений. Ацтеки весьма оригинально применяли в земледелии дренаж. Не иначе как чудо и по сей день воспринимается знаме­нитая ацтекская система чинампас. Она использовалась на низ­менностях. Индейцы создавали свои сады и огороды непосредственно на поверхности мелких озер. Ацтеки строили плоты из тростника и дерева, вбивали в дно водоема сваи и привязывали к ним тростниковые платформы, поверхность которых была предварительно покрыта слоем ила. Плавучие сады (чинампы) обильно плодоносили. В некоторых местах с чинамповых участ­ков собирали до семи урожаев в год. На них выращивались раз­личные сельскохозяйственные культуры — маис, бобы, томаты, перец, всевозможные корнеплоды.

Ацтеки умели строить каменные здания (в том числе храмы и святилища), носили одежду, сшитую из ткани, для изготовле­ния которой применялись волокна кактуса. Характерным признаком цивилизации являлось их знание священного 52-летнего календаря, а также владение приемами ритуальной игры в мяч. Все эти признаки, конечно же, ставили ацтеков значительно выше в культурном развитии по отношению, например, к такой охотничье-собирательской кочевой группе диких жителей пещер, так­же пришедших в Мексиканскую долину с севера, как чичимеки.

Важным обстоятельством при характеристике индейца-ацтека является тот факт, что это племя поклонялось богу войны Уицилопочтли, кровавый культ которого требовал постоянных жертво­приношений в виде сердец, вырываемых из груди живых людей. Поэтому вполне понятно, что поклонение такому божеству, посто­янные тяготы, лишения, суровая жизнь во время многолетних странствий превратили ацтеков в свирепых и отважных воинов.

Выше мы уже писали о том, что свободных земель к моменту прихода ацтеков на берега озера Тескоко практически не оста­лось. Для того чтобы обеспечить себе нормальную жизнь, нужно было вступать в жестокую борьбу с конкурентами. Однако чис­ленность войска племени ацтеков, несмотря на необыкновенную отвагу и неустрашимость его воинов, была явно недостаточной для того, чтобы нанести сокрушительный удар военной мощи главных городов-государств долины Мехико — Аскапоцалько и Кульхуакана. Поэтому после нескольких неудачных набегов ац­теки попали в зависимость. Сначала они стали вассалами племени тепанеков, которое обосновалось в городе Аскапоцалько. Ацтеки находились на службе у его правителей почти 50 лет (1250-1298), а затем свирепых ацтекских воинов сумели переманить на свою сторону вожди и жрецы Кульхуакана, считавшие себя прямыми наследниками царских династий тольтеков. Ацтеки исправно не­сли службу у нового господина, и в 1323 году он удостоил их высокой чести. Правитель Кульхуакана отдал вождю ацтеков в жены дочь-принцессу, которая была родом из тольтекского царского дома. Ослепленные верой в свое кровавое божество Уицилопочтли ацтекские жрецы заставили вождя принести невес­ту в жертву богам. Она была умерщвлена. Взбешенный и разгне­ванный неблагодарностью наемников кульхуаканский правитель силой изгнал их из своих владений.

Вновь начались странствия, на сей раз по болотам и тростни­ковым зарослям мелководного озера Тескоко. Согласно суще­ствующей легенде, ацтеки обратили неистовые мольбы к своему божеству и Уицилопочтли повелел заложить им город в том ме­сте, где увидят они орла, сидящего на кактусе и держащего в клюве змею. По всей вероятности, вскоре такое место было найдено. Оно представляло собой два низких болотистых островка, на которых и было в 1325 или в 1345 году основано первое постоянное селение ацтеков — Теночтитлан. О том, что ацтеки точно исполнили предписание своего божества, повествует одно из старейших индейских преданий, в котором по этому поводу говорится следующее: «...пришли они в Теночтитлан, туда, где рос на камнях кактус-нопаль, на вершине которого восседал орел и поедал змею». Название Теночтитлан в переводе с ин­дейского языка науа означает «место пло­дов кактуса».

Строительство будущего города было очень затруднено нехваткой дерева и кам­ня. Ацтеки вынуждены были покупать все строительные материалы у своих бо­лее удачливых соседей. Вода в озере была соленой и почти непригодной для питья. Для этой цели ацтеки соорудили нечто вроде танкера и наполняли его пригодной для питья водой, также купленной на побережье.

Прежде чем приступить к строительству города, ацтеки воз­двигли в самом центре островка храм, посвященный своему бо­жеству. От него провели линии на запад, юг, север и восток. Ац­теки построили также целую сеть чинамп — плавучих садов (искусственные плавучие острова из ветвей и прутьев, засыпан­ных плодородной землей и илом), провели каналы и осушили болота. В результате два небольших островка заметно выросли в своих размерах и слились в одно целое. К середине XIV века в этой части озера Тескоко вполне отчетливо просматривались контуры двух городов-государств. В начале строительства остро­вок, находившийся на севере, заняла отделившаяся от ацтеков часть племени, назвавшая себя тлателольками. Они и основали город Тлателолько, а на юге строился город теночков, другой ча­сти племени ацтеков. Он сохранил первоначальное название — Теночтитлан, то есть «город теночков». Между собой эти два по­селения были очень тесно связаны как по территории, так и культурным и этническим родством, но на практике они сна­чала представляли два отдельных города-государства. Однако Теночтитлан с первых дней существования превосходил сосе­да и в конце XIV века (1473 год) силой захватил Тлателолько и включил его в свой состав.

Теночтитлан просуществовал почти два столетия. На протяже­нии двух веков здесь непрерывно велись строительные работы, и ацтеки неузнаваемо изменили всю прилегавшую местность. Произошла поразительная эволюция. Возникнув как жалкое селе­ние из нескольких тростниковых хижин, столица ацтеков к XV веку оделась в камень.

По сообщениям испанских и индейских источников, в начале XVI века Теночтитлан делился на четыре района, или четыре больших квартала, образованных двумя пересекающимися под прямым углом длинными улицами (осями), ориентированными по сторонам света. Каждый район имел свое название. На месте пересечения проспектов, в самом центре города, находился свя­щенный участок с Главным храмом и дворцом тлатоани (прави­теля). В каждом из четырех кварталов имелся свой храмовый комплекс и находилось специальное здание, в котором обитал глава данного квартала.

Поскольку Теночтитлан был островным городом (он находил­ся на расстоянии около 1 км от западного берега озера Тескоко), попасть в него с материка можно было только по специально построенным искусственным дамбам. Согласно источникам, вы­сота дамб в общем достигала «30 и более шагов» и сооружались они из «дерева и земли». Дамбы возводились постепенно. Этот факт — еще одно свидетельство глубоких познаний ацтекских строителей в области архитектуры. Они учитывали подъем уров­ня воды в озере и только тогда, когда убедились в его оконча­тельной отметке, провели завершающий этап строительства. Та­ким образом была решена проблема угрозы затопления чинамп и самих жилищ. В основном дамбы служили для передвижения. В нескольких местах они прерывались протоками, которые обес­печивали свободный переток воды из одной части озера в дру­гую и проход для лодок. Однако, кроме пешеходных дамб, была построена еще и дамба-акведук, по которой в Теночтитлан по­ступала пресная вода с материка. Подробное описание этого со­оружения оставил завоеватель столицы ацтеков Э. Кортес. Он писал, что по дамбе было проложено два канала, вымощенных известняком и имевших в ширину два шага и в глубину два стадия (1 стадий = 185 м). «Толщина струи» (потока воды), пояснял далее Кортес, была размером с человеческое тело. Каналы функционировали поочередно. Когда один из них перекрывали для очистки, то по другому вода продолжала поступать в город. Эти сведения подтверждает и другой источник — «Анонимный сви­детель». В нем говорится, что канал доходил до самого центра города и все жители пользовались водой из него. Об этом же писал и официальный испанский историк А. Эррера. При этом он добавлял, что от главного водопровода шли ответвления в разные концы города и даже в отдельные дома знати.

Вопрос о размерах территории столицы ацтеков и численно­сти ее населения на момент прихода испанцев (1519 год) всегда вы­зывал острые споры среди ученых. Часть из них считает, что к мо­менту нашествия Э. Кортеса площадь города составляла 12 км², а население достигало более полумиллиона человек.

Основным типом жилья в Теночтитлане был обнесенный сте­ной или оградой комплекс построек, состоявший из ряда жилых помещений с отдельными входами, обращенными к внутренне­му открытому дворику. Этот комплекс занимала обычно семья, включавшая от 2 до 6 малых родственных семей. Каждая женатая пара, как правило, занимала одну постройку из одной-двух ком­нат или один этаж в двухэтажном доме.

По результатам исследований американского археолога Э. Калнека современная наука о древнейших цивилизациях в пределах столицы ацтеков выделяет три основные концентрические зоны. Первая — центральная. Она включала в себя ритуальные и гражданские здания, жилища элиты и неизвестное число жилых домов, почти лишенных приусадебных участков.

Вторая зона состояла из жилых домов и примыкавших к ним чинамп. Она имела правильную планировку в виде регулярной сетки улиц и каналов, пересекавшихся под прямым углом и ори­ентированных по сторонам света. Подсчитано, что число жите­лей на одно домовладение в среднем составляло 10-15 человек.

Третья зона считалась периферийной. Плотность застроек в ней значительно уменьшена, но соответственно возрастали размеры чинамповых участков при каждом домовладении. Эта зона, в от­личие от других районов города, была более близка по облику сельским поселениям.

Гражданское строительство, как повествуют источники, и преж­де всего возведение жилых домов, было освящено, как и многое другое в жизни ацтеков, различными обрядами и поверьями. Так, например, после окончания строительства жилища (а беднякам обычно приходилось делать это каждые 10-12 лет) в очаге зажигали новый огонь, и если он вспыхивал быстро, то счита­лось, что жизнь в доме будет спокойной и благополучной. В слу­чае если огонь разгорался плохо, то, соответственно, несчастли­вой, трудной. Обязательным было по завершении строительства дома устраивать торжества. Это делалось для того, чтобы снис­кать благожелательность богов жилищ. Если случалось, что от стены по каким-то причинам отваливалось бревно, то это озна­чало, что в доме кто-нибудь заболеет или умрет.

В доиспанский период жилища бедных были скромными, а иног­да просто представляли собой жалкие лачуги. Дома богатых и знатных горожан отличались добротностью и достатком. Неред­ко они были построены из камня (известняка). Ссылаясь на ис­точники, ученые считают, что каменное строительство в Теночтитлане началось при первом ацтекском правителе — Акамапичтли (1376-1396). Это имя было весьма символично. В переводе оно оз­начало «пучок стрел». У воинов племени чичимеков был ритуал: захват той или иной территории отмечался выстрелами из лука в каждую из сторон света. Таким образом, пучок стрел, изобра­жение которого в разных вариантах входило в состав пиктограм­мы имени первого ацтекского правителя, знаменовал собой при­обретение им властных функций.

По мнению большинства исследователей, принципы местного строительства, его традиции сохранились и после конкисты (за­воевания Теночтитлана испанцами). Исключение в этом плане составляют только дома индейской знати (прежде всего касиков, вождей), которые стали имитировать испанские архитектурные стили. Жилища же рядовых индейцев сохраняли свой прежний, доиспанский, вид как в XVI веке, так и в последующие времена. Из всего этого можно сделать вывод, что архитектура жилых зданий у ацтеков была знаком социальной принадлежности.

Дом рядового общинника представлял собой прямоугольную хижину с небольшим открытым дверным проемом. В Теночтитлане, который находился на острове, иногда дома могли иметь два выхода: один на улицу, другой на водную протоку. Так же строились дома в других островных городах, особенно на юге озер Мексиканской долины. Сооружение жилищ велось из дос­тупных материалов. Крыша была низкой и плоской. Чаше всего ее покрывали листьями агавы. В дело шли тонкие жерди, гор­быль, солома. Для изготовления необожженного кирпича — адобы — использовали глину.

В домах не было вентиляционных отверстий. Поэтому, как отмечает большинство хронистов, в жилых помещениях просто­го люда был специфический запах застоявшегося воздуха. Стены домов индейцы обмазывали или оштукатуривали смесью, приго­товленной из глины и извести. Пол делали из измельченных вул­канических пород. Снаружи дома белили, подкрашивали, а неред­ко даже разрисовывали.

Специфическим примером ацтекских архитектурных сооруже­ний исследователи считают паровые бани, так называемые темаскаль (парилки). Для населения столицы и других городов империи они были столь же обычными, как храмы или хижины бедняков. Важно отметить, что подобные бани строят и сейчас, и они мало чем отличаются от древних.

Как в прежние времена, так и теперь темаскаль имеют множе­ство вариантов в форме и деталях (в зависимости от региона и социального положения владельца). Однако основные принци­пы строительства неизменны.

Паровая баня представляла собой низкое строение. В ней, на­пример, нельзя было встать в полный рост. Она имела небольшую дверь, за которой размещался очаг. Готовя баню, ее нагре­вали до такой степени, чтобы стены накалились. После этого дверь закрывали и обильно поливали стены с внутренней стороны, вызывая тем самым интенсивное испарение. Такими банями-парил­ками пользовались не только в гигиенических, но и в медицинских целях, например при простуде. Древние лекари рекомендовали не очень жаркую баню даже беременным женщинам. Парились ацтеки связками листьев кукурузы или каких-либо других специфических растений. В некоторых случаях, попарившись, обливались холод­ной водой. Богатые и знатные горожане держали на службе специ­альных банщиков (обычно это были люди с ярко выраженными дефектами — горбуны или карлики). Хронисты свидетельствуют, что темаскаль можно было увидеть как у самой обыкновенной хижины, так и у роскошного здания знатного вельможи. Входили они и в состав дворцового комплекса в качестве необходимого элемента его структуры.

Как и представители другой, более ранней цивилизации доколумбовой Америки — майя, ацт еки были знакомы с приемами игры в мяч. Подобно своим предшественникам, они также воз­водили стадионы для занятий этой игрой. Это были особой фор­мы сооружения из камня. Они почти полностью копировали майяские стадионы. На двух противоположных сторонах, пред­ставлявших собою крутые склоны, располагались скамьи для зрителей. Две другие стороны замыкались высокими каменными стенами. К каждой из них было прикреплено по каменному кольцу (типа баскетбольных). Однако крепились они к стене не горизонтально, а вертикально. Задача игроков команд-соперниц заключалась в том, чтобы забросить каучуковый мяч в кольцо. Ничем не отличались и правила игры. Так же как и у народности майя, гонять, передавать и посылать мяч в кольцо можно было только бедром, коленом и плечом. Игра имела для ацтеков ритуальный и магический смысл. По версиям некоторых исследовате­лей, круглый мяч, перемещаемый игроками от одного кольца к другому, символизировал движение солнца от восхода до заката и от заката до восхода. Игра в мяч была неотъемлемой частью в сложном комплексе обучения и физической подготовки воинов. Владение ее приемами весьма почиталось в ацтекском обществе.

Приведенные описания архитектурных сооружений Теночтитлана исследователи приводят преимущественно на основании имеющихся письменных источников. Почти протокольное описа­ние и характеристика, данные памятникам архитектуры и скульп­туры, вызваны весьма обоснованными причинами.

В 1521 году после трехмесячной осады, которой подвергли столицу ацтеков конкистадоры, город был практически разрушен до основания. Из его камня на этом же самом месте завоеватели построили город Мехико. Его основатель — Эрнан Кортес — свой собственный дворец (ныне Национальный дворец — рези­денция президента Мексики) возвел непосредственно на руинах дворца правителя ацтеков Монтесумы. Кафедральный католи­ческий собор испанцы построили у портала Главного храма. На протяжении последующих веков европейские завоеватели продол­жали интенсивную застройку, и за четыре столетия следы вели­колепия последней древнейшей индейской цивилизации просто исчезли с глаз людских.

Сегодня, в начале III тысячелетия, Мехико, столица Мексики, — это огромный город с численностью населения, превыша­ющей 14 миллионов человек. Поэтому вполне понятно, что вес­ти какие-либо раскопки в таком густо застроенном центре не представляется возможным. Однако судьбе было угодно, чтобы следы былого величия, казалось бы, навсегда канувшей в Лету древнейшей цивилизации, все же восстали из небытия, подобно символической птице феникс. На протяжении XIX и XX столе­тий во время проведения земляных работ были обнаружены ос­татки ацтекских архитектурных сооружений и скульптур. Осо­бенно много ценных материалов получили археологи в 60-70-е годы минувшего столетия, когда в мексиканской столице стали прокладывать тоннели под метро.

Одной из первых находок стал обнаруженный 20 марта 1978 года изумительный резной монолит. Он представлял собой круглый трехметровый камень с изображением сестры главного божества ацтеков Уицилопочтли — богини Койольшаухки. К концу лета это­го же года было открыто и расчищено 53 ямы-тайника, в которых содержались ритуальные предметы, принесенные в дар божествам. В тайниках лежали человеческие черепа, каменные фигурки людей и божеств, морские раковины, кораллы, благовония, маски и мно­жество других вещей культового назначения.

При этих раскопках археологам удалось обнаружить фунда­менты нескольких храмов Теночтитлана, а на плоской вершине ступенчатой пирамиды Главного храма — два святилища: одно в честь бога войны Уицилопочтли, другое в честь бога дождя и плодородия Тлалока.

Перед входом в святилище главного божества ацтеков лежал жертвенный камень. Обнаруженные на нем и рядом с ним мно­жественные кости и черепа свидетельствовали о том, что ацтек­ские жрецы принесли в жертву богам многие тысячи челове­ческих жизней. У лестницы святилища, посвященного богу дождя и плодородия Тлалоку, археологи нашли каменную статую полу-лежащего человека. По всей видимости, он отождествлялся с об­разом какого-то посланника, который выступал в качестве по­средника между миром богов и миром людей.

Найденные во время раскопок предметы были подвергнуты тщательному анализу. В ходе него удалось выяснить, что все мо­нументальные постройки комплекса Главного храма ацтекские строители, учитывая рыхлость местного грунта, возводили на длинных, тонких и упругих сваях. Всего на месте строительства столичного метро было найдено одиннадцать различных фасадов Главного храма. То, что они остались целы и невредимы, убеди­ло ученых в том, что каждый правитель ацтеков стремился оста­вить след в истории, проявлял огромную заботу о содержании в порядке не только своего дворца, но и всех других ритуальных сооружений столицы. Наводнения и оседание рыхлого и мягкого грунта, по всей вероятности, влияли на сооружения, и за годы своего царствования правители неоднократно прибегали к ре­монту и необходимым восстановительным работам.

Раскопки в современном Мехико, конечно же, представляют огромный научный интерес. Они во многом обогатили представ­ления археологов о том, какой же была на самом деле столица ацтекской империи Теночтитлан. Однако еще до опубликования материалов об этих раскопках ученые располагали уникальным письменным источником информации, который свидетельство­вал о великолепии гениального сооружения ацтекских архитек­торов — столице империи Теночтитлане. Речь идет о том, как описал это чудо древнейшей цивилизации один из офицеров ар­мии Кортеса. Этот документ («Правдивая история завоеваний Новой Испании» Берналя Диаса дель Кастильо) весьма подробно цитирует в своей книге «Индейцы без томагавков» чешский уче­ный-американист Милослав Стингл.

Из истории известно, что когда 8 ноября 1519 года в этот пре­красный город впервые вступил со своими солдатами Эрнан Кортес, то он был поражен фантастическим зрелищем, представ­шим перед ним. (Исследователи располагают рисованным пла­ном города Теночтитлана, который датирован XVI веком. Многие из ученых считают, что он выполнен рукой самого Кортеса.) Берналь Диас так описывает увиденное: «Теночтитлан возвы­шался посреди соленого озера. Он был расположен на соединен­ных между собой островах, а некоторые его здания возвышались на сваях. С сушей город был связан тремя дамбами по числу го­родских ворот. Одна вела в Тепейак, другая — в Тлакотан, третья — в прекрасный при­брежный город Чапультек. Те­ночтитлан пересекали не толь­ко улицы, но и каналы». Далее Берналь Диас не жалеет красок при описании дворца Монтесумы Второго. По мнению испанца, это сооружение являлось гордостью города, выражением мо­гущества ацтеков и его властителя. Из воспоминаний стало воз­можным получить следующую информацию. Дворцовый комп­лекс состоял из нескольких десятков каменных одноэтажных зданий. И судя по всему, все 7 тысяч участников похода Кортеса свободно в нем разместились. Дворец Монтесумы был еще вели­колепнее. Его достопримечательностью был своего рода зоологи­ческий сад, в котором содержались тысячи разнообразных птиц самой пестрой раскраски и немало зверей. За одними только птицами Монтесумы ухаживали три сотни слуг. Змеи — предмет особого поклонения ацтеков — содержались в деревянных клет­ках, выложенных перьями редких птиц. Наряду с диковинными птицами и зверями во дворце правителя «коллекционировались» и диковинные леди: карлики и вообще всякие уродцы. В инфор­мации содержатся сведения о том, что многие родители из числа слуг сами уродовали своих детей, чтобы на всю жизнь обеспе­чить им пропитание в этой печальной кунсткамере. Весь дворцо­вый ансамбль был окружен густыми садами и цветниками, что придавало ему, по словам автора хроники, волшебный, чарую­щий вид.

Испанец обратил внимание на то, что Монтесума действитель­но жил как бог ацтекских преданий. Судя по всему, Берналь Диас был не простого происхождения, а скорее всего одним из обнищавших испанских идальго, отправившихся с Кортесом за богатством. Об этом свидетельствуют строки, в которых Диас пи­шет, что все великолепие мадридского королевского двора по­меркло в его глазах, когда он увидел богатство и роскошь двор­ца могущественного правителя ацтеков.

На одной из страниц рукописи можно найти и описание Глав­ного храма Теночтитлана, который великий повелитель племени показал тестям во время пребывания их в городе. Диас рассказал о том, что храм представлял собой пирамиду высотой примерно 30 м. На верх пирамиды вела лестница, насчитывавшая 114 сту­пеней. На вершине находилось два святилища. В одном стояла огромная статуя Уицилопочтли, украшенная цепью из золотых и серебряных сердец. «На алтаре, прямо перед статуей бога, — писал солдат, — мы увидели три еще кровоточащих сердца. Жрецы только что вырвали их из груди принесенных в жертву людей... Весь храм, — продолжал далее испанский хронист, — за­нимал огромную площадь, на которой могло бы поместиться пять обычных домов. Все здание имело форму пирамиды с усеченной вершиной, на которой помешались башенки с идолами. Ступени, идущие уступами, не имели перил... Территория Главного храма была окружена высокой стеной с четырьмя воротами».

Несомненный интерес представляли записи испанского солда­та, где он делился впечатлениями об одном из пиров, на которых ему довелось присутствовать: «Кушанья подавали на стол специ­ально назначаемые представители ацтекской знати. А Монтесуме прислуживали самые красивые девушки, отобранные из всех племен, населявших его империю. Монтесума ел много мяса — лесную дичь, индеек, молодых собак. Ежедневно ему доставляли свежую рыбу из Мексиканского залива. Чоколатль (шоколад) он пил из золотого кубка. Трубка с табаком, которую он выкуривал после обеда, была украшена позолотой. Забавляли его шуты и ар­тисты. Он любил также слушать музыку и песни, в которых вос­хвалялись героические подвиги ацтекских воинов и вождей. По вечерам его дворец освещался факелами из благовонного смолис­того дыма». Любопытна и следующая информация, которую по­черпнул Берналь Диас, очевидно, из общения с прислугой правителя: «У Монтесумы было множество жен, но он уделял им не слишком много внимания». А это уже собственные наблюдения солдата: «Монтесума несколько раз в день переоблачался и при этом никогда не надевал одежду, уже бывшую ранее на нем. Религиозные обряды Монтесума совершал в залогом облачении... он ча­сто купался и, как все ацтеки, был чрезвычайно чистоплотен».

В результате ряда раскопок, произведенных в последнее время в других городах Мексики, были обнаружены городские стены в Уешотле, кругами храм в Калиштлахуаке. Сенсацией стала наход­ка, обнаруженная в начале 70-х годов XX столетия в городе Малиналько. При раскопках археологи неожиданно натолкнулись на твердую скалистую породу. Работу стали продолжать с предельной осторожностью, и вскоре глазам изумленных исследователей пред­стала одна из стен храма. Когда земляной слой был полностью удален, то выяснилось, что весь этот храм, имевший форму тра­диционной ацтекской пирамиды, вытесан прямо в скале.

Для того чтобы лучше понять своеобразие и специфику ар­хитектуры, скульптуры, изобразительного искусства последней древнейшей цивилизации доколумбовой Америки, важно иметь представление о религиозных культах и обрядах ацтеков. Уже упоминаемый нами мексиканский археолог Альфонсо Касо в одной из своих книг писал: «Значение религии у ацтеков было настолько велико, что можно сказать, не преувеличивая: вся их жизнь была тесно связана с религией... Богов и совершаемых в их честь религиозных обрядов они имели несметное множество. В этом отношении воинственных ацтеков можно сравнить с древ­ними римлянами. Захватив какой-нибудь город, подчинив себе чужое племя, они вместе с добычей и рабами захватывали и мест­ных богов, включали их в свой пантеон и начинали им покло­няться в Теночтитлане». В столице ацтеков насчитывалось более 70 больших и малых храмов, а в целом, в государстве, их количество достигало 40 тысяч. Одна из раннеколониальных хроник свидетельствует о том, что «не было числа идолам Мексики... только у самих ацтеков почиталось около двух тысяч богов...» Вполне понятно, что вся эта многочисленная армия богов нуж­далась в изрядной доле внимания со стороны людей. Поэтому каждое из божеств было связано с определенным днем в риту­альном и сельскохозяйственном календаре. И в каждый такой день ацтеки выполняли определенный обряд. Нередко эти обря­ды были многодневными и накладывались один на другой. Уча­стие в праздниках и обрядах служило признаком гражданствен­ности и носило обязательный характер. При их исполнении главными действующими лицами были жрецы. Они имели сре­ди людей огромный авторитет. Человек никогда не предприни­мал ни большого, ни малого дела, не посоветовавшись прежде со жрецами. Последние в свою очередь, пользуясь своим положени­ем, обличали любые недостатки и неправильные действия со­племенников. Если же они не исправлялись, то жрецы угрожа­ли божьей карой, предсказывая за неправедное поведение чаше всего такие несчастья, как голод, повальные болезни, смерть.

Жрецы были главными идеологами ацтекского общества, выпол­няя в случае необходимости и «социальные заказы». Хроники при­водят пример времен правления тлатоани Итцкоатле. В 1427 году по его приказу была переписана история: древние рукописи (ко­дексы) сожжены, а вместо них жрецами составлены новые, в ко­торых история народов Мексиканской долины была пересмотре­на в угоду ацтекским приоритетам.

В одном из последних монументальных трудов отечественной историографии, посвященном истории, экономике и социально-политическому строю древнейшей цивилизации, российский ис­торик-исследователь В. Е. Баглай писала: «Социальный состав жречества у ацтеков не был однородным. Высшие ступени зани­мали представители знати, однако низовые этажи могли запол­нять и заполняли "плебеи", для которых жреческое занятие яв­лялось одним из путей социального продвижения (наряду с возможностью карьеры в военной и торговой сферах)». По­этому, по мнению ученого, нельзя говорить о жречестве как о едином и даже отдельном слое ацтекского общества. В. Баглай подчеркивала одну важную деталь, характерную для жречества: «На положение и роль жрецов влиял ряд факторов, в том числе и этническая принадлежность: одно дело ацтекское жречество и другое — представители культов покоренных народов. С этой точки зрения ясно прослеживались две тенденции: с одной сто­роны, очевидны были попытки создания единого культа (в виде храма Всех Богов), с другой — намечающаяся подчиненность местных богов богам метрополии. По имеющимся сведениям, жрецы покоренных народов должны были периодически отправ­ляться в Теночтитлан, чтобы поклоняться ацтекским божествам. Место и роль жреца зависели и от того, с каким из многочислен­ных богов он был связан, ибо сами боги в условиях господства политеизма были неравнозначны по рангу. Одно дело всесиль­ный племенной бог и совсем другое — бог-покровитель неболь­шой общины».

У ацтеков все духовенство (клир) делилось на черное и белое жречество. Представители первого обязаны были соблюдать це­либат (обет безбрачия) и жестоко наказывались, если их уличали в связях с женщинами. Об этих жрецах в дошедших до нас ко­дексах сообщается, что они никогда не обрезали волосы и не причесывались, имели неопрятный внешний вид. У ацтеков они считались если не святыми, то во всяком случае избранными бо­гами. Количество таких жрецов исчислялось десятками. Большинство же лиц духовного звания соблюдали правила гигиены, сле­дили за собой, имели семьи и были полной противоположно­стью черным жрецам.

Довольно сложной была иерархия ацтекских жрецов, поэтому в среде специалистов этот вопрос не изучен до конца и представ­ляется весьма спорным. Однако общие принципы и определения в отношении жречества все же имеются и довольно подробно освещены в литературе, касающейся древних цивилизаций. На ацтекском языке «жрец» звучит как тламакацке, буквальный пе­ревод — «совершенный человек». Самых главных жрецов обычно называли топильтцин — «отец», «наш господин». Иногда они по­лучали также и титул Кецалькоатль, по имени бога и культурного героя, считавшегося прототипом всех жрецов, их покровителем. Но вообще, как указывается в одном из раннеколониальных ис­точников, каждый район ацтекского государства имел свои собственные названия жрецов.

Важно подчеркнуть и то, что профессиональные жрецы имели особые наименования и в связи с выполнением определенной роли в том или ином ритуальном действии. Жрец, который от­вечал за изучение и точность исполнения гимнов во время церемониала, назывался тлапишкатцин — буквально «цензор-хранитель». Особым уважением пользовались жрецы, которые в источниках на­званы чачальмека. Хронисты сообщали, что они происходили из города Чалько, что и определяло их название. Титул чачальмека, в отличие от других жреческих рангов, передавался от отца к сы­ну по принципу первородства. Именно чачальмека осуществляли наиболее важные религиозные обряды— зажжение нового огня, производимое каждые 52 года по завершении древнеацтекского календарного цикла, а также сложный ритуал в честь важнейшего в пантеоне бога дождя Тлалока, который сопровождался кровавыми жертвоприношениями. Чачальмека принадлежали к жре­ческой элите. Как правило, это были люди преклонного возрас­та, имевшие много заслуг и пользовавшиеся большим уважени­ем среди людей.

В обязанность жрецов входило не только выполнение важных религиозных функций. Они были в государстве ацтеков носите­лями и хранителями знаний. В калмекак (школах для знати) жрецы обучали своих учеников — будущих представителей господствующих слоев. Занятия проходили как в устной форме, так и при помощи письма особого типа. В записях фиксировались исторические, генеалогические, обрядовые и другие сведения. Эти знания носили элитарный характер. Посвящать в них простых людей запрещалось, в противном случае жрецу-учителю грозило наказание.

Важную роль в жизни ацтекского общества играли жрецы-аст­рологи. Задумав какое-либо государственное мероприятие, с ними держали совет правители. К помощи астрологов прибегали роди­тели при выборе имени родившегося ребенка и определении дня свадьбы своих детей.

Для того чтобы дать рекомендацию, жрецы-астрологи обраща­лись к особым гадательным книгам-кодексам, которые строились в соответствии с 260-дневным ритуальным календарем и имели название «Рукопись книги дней». Давая рекомендацию, жрецы интерпретировали знаки дней в указанных книгах применительно к каждому конкретному человеку. В эту категорию жрецов входили и священнослужители, которые вели наблюдение за звездами, — звездочеты. Выполняли жрецы и роль лекарей, а также знахарей и магов, которые практиковались в сорока специализациях.

Жреческие титулы присваивались постепенно. Продвижение по служебной лестнице было связано у жрецов с правом и необходимостью носить соответствующие знаки отличия и одежду. Так, например, в городе-государстве Чолула, где новые назначения жрецов происходили через каждые четыре года, на первом этапе священнослужитель носил черный плащ, затем он обла­чался во время отправления ритуалов и служб в черный плащ с красной каймой, а спустя еще четыре года его одеяние пред­ставляло плащ-накидку красного цвета.

В многочисленных повествованиях ацтеков, описывающих их странствия до того, как они поселились в Мексиканской долине, довольно часто фигурирует и женское имя Чимальман. Это свиде­тельствует о том, что в жреческую среду были вхожи и женщины. В столице империи Теночтитлане при храме бога Уицилопочтли существовала женская школа — телпочкалли. Преподавание в ней вели жрицы-воспитательницы. Для обучения в школе набирались девочки, достигшие возраста 12-13 лет. Воспитанницы находились в храме в течение всего дня, а на ночь отправлялись домой. Этих девочек называли девами покаяния или сестрами Уицилопочтли. Они носили белую, без украшений одежду, при поступлении в школу коротко обрезали себе волосы, а потом отпускали их. Кро­ме знаний, касавшихся истории, и различных сведений ритуально-культового характера, которые получали воспитанницы от жриц-наставниц, они выполняли в школе различную хозяйственную работу — прибирали в храме, занимались ткачеством. Занятия в школе продолжались ровно год. После этого воспитанница могла покинуть школу и выйти замуж. Был и другой вариант — девочка давала обет служения на 1-3 года (иногда на больший срок). Чаща всего это делалось по настоянию родителей, которые надеялись, что подрастающее дитя за этот период при содействии богов будет из­бавлено от болезней, нужды, бесплодия и вступит в мирскую жизнь вполне окрепшим и здоровым человеком.

В некоторых раннеколониальных источниках хронисты назы­вают этих воспитанниц, а также их воспитательниц чихуатламакаце (буквальный перевод с ацтекского «совершенная женщи­на»). В действительности ацтекские девы покаяния и жрицы не имеют ничего общего с аналогичным христианским институтом, так как большинство девочек не давали пожизненного обета слу­жения богу, хотя и имели право остаться в школе навсегда. Об этом говорит тот факт, что среди жриц-наставниц встречались женщины весьма преклонного возраста.

Немалую роль играли жрецы в назначении будущих тлатоани (правителей) ацтекской империи. Священнослужители высшего ранга принимали участие в утверждении нового правителя. Без них не проходил ритуал его восхождения на трон. Высшие пред­ставители жречества вместе с верхушкой власти входили в осо­бый государственный совет, на заседаниях которого решались вопросы государственной важности. Двухсотлетняя история од­ной из древнейших цивилизаций доколумбовой Америки свиде­тельствует о том, что в экономическом и социально-полити­ческом отношении религия, связанные с ней храмы и собственно жречество были весьма самостоятельными институтами и при­нимали непосредственное участие в формировании политики ацтекского государства.

Согласно представлениям ацтеков, наивысшими божествами были бог-творец Ометекухтли и его божественная супруга Омесиуатль. Это прародители всех ацтекских богов и всего рода чело­веческого. Отсюда второе имя этого бога-творца — Тонакатекухтли («владыка нашей плоти»). По твердому убеждению индейцев, эта божественная чета жила где-то далеко во Вселенной, на три­надцатом небе, и, будучи отделена от людей пространством и вре­менем, никак не вмешивалась в их судьбы. Поэтому ацтеки в своих молитвах обращались лишь к тем богам, которые родились в брачном союзе этих двух высших существ.

Накануне прихода испанцев в Мексику ацтеки поклонялись трем наиболее почитаемым богам. Первый, изначальный для племени теночков кровавый бог войны и солнца, уже не раз упо­минаемый нами Уицилопочтли — главный бог Теночтитлана. Второй — Кецалькоатль — бог знания, ветров, владыка над жрецами, верный покровитель почти всех индейских культур Мексики. И наконец, третье, также очень почитаемое ацтеками божество — это Тескатлипока («курящееся зеркало»). Его имя ассоциировалось с таким обычным бытовым предметом, как зеркало из обсидиана (стекловидный минерал вулканического происхождения). По пове­рьям индейцев, Тескатлипока всегда имел его при себе и мог видеть в этом зеркале все, что когда-либо происходило в прошлом, происходит в настоящем или произойдет в будущем.

Наряду с этими тремя главными богами, у ацтеков были бо­жества, которые, по их представлению, имели чисто функцио­нальный характер. Это различные боги и богини урожая, пло­дородия, дождя, покровители отдельных растений. Среди них выделялся Тлалок — бог дождя, который почитался на побережье Мексиканского залива еще задолго до прихода в эти места самих ацтеков. Супругой Тлалока была богиня рек и озер Чальчиутликуэ. Ее изображали молодой очаровательной женщиной. Сестрой Тлалока была богиня урожая Чикомекоатль («семь змей»). Боги­ней цветов являлась Шочикецаль, которая считалась еще и покро­вительницей ремесленников. Однако высшее место среди богинь занимала владычица кукурузы Синтеотль.

Основным религиозным принципом у ацтеков до прихода ис­панцев было представление о необходимости поддержания суще­ствования своего главного бога солнца человеческими жертвами.

Поэтому отправление религиозных обрядов и ритуалов у пред­ставителей ацтекской империи представляет большой интерес.

Важнейшей частью ритуала было жертвоприношение, а наи­высшей жертвой считалась человеческая кровь. По религиозным представлениям мешиков, именно она и составляла пишу богов. Иногда знак «кровь» заменялся в ацтекских кодексах знаком «драгоценный камень» или знаком «цветок». Поэтому доставку этой «пиши» богам ацтеки считали своей святейшей обязанно­стью. Наиболее действенной формой жертвоприношения было ритуальное убийство, хотя кодекс предписывал жертвовать кровь и по каплям.

Вот как описывает момент ритуального жертвоприношения в своей книге «Индейцы без томагавков» американист Милослав Стингл: «Предназначенного для этой цели клали на круглый жертвенный камень, после чего главный церемониймейстер обсидиановым ножом рассекал живой жертве грудь, вырывал серд­це и этим кровоточащим, еще пульсирующим сердцем окроплял алтарь». Далее ученый приводит пример из хроник времен заво­евания ацтеков Кортесом. Когда испанцы вошли в главный храм Теночтитлана, они насчитали там, по их рассказам, 130 тысяч че­ловеческих черепов. Все эти люди были принесены в жертву лишь за несколько лет, предшествовавших появлению испанцев. Милослав Стингл делает вывод: «...религиозный фанатизм был одним из главных мотивов ацтекских завоеваний. В бою ацтеки отнюдь не стремились убить врага. В их глазах неприятель, взя­тый в плен, имел значительно большую цену — его можно было принести в жертву богам».

Люди, избранные священнослужителями для заклания, окружа­лись большим почетом. Особенного расположения удостаивались те из них, кто предназначался в жертву божеству Тескатлипоке. Еще за год до жертвоприношения среди военнопленных выбирался са­мый красивый и знатный воин. Весь этот период восемь священнослужителей обучали его властным и величественным манерам правителя. В сопровождении жрецов он прогуливался по Теночтитлану, играя на флейте. Встречавшиеся на пути люди обязаны были почтительно его приветствовать. За месяц до исполнения ритуала для будущей жертвы выбирали четырех самых красивых девушек, и они должны были исполнять любое желание приговоренного. И вот наступал день смерти. В сопровождении торжественной про­цессии обреченный шел к храму. Достигнув входа, он проделся с девушками, которые в последний месяц жизни считались его же­нами, и в сопровождении все тех же восьми священнослужителей поднимался по широкой лестнице. На каждой ступени храма он пе­реламывал священную флейту. На верхней площадке святилища жрецы хватали жертву и распластывали тело на алтаре. Первосвященник рассекал грудь и, вырвав сердце, окроплял брызжущей кровью алтарь. Однако столь торжественного убиения удостаива­лись только наиболее знатные военнопленные. Рядовые воины, взятые в плен, приносились в жертву сотнями и во время менее тор­жественных местных обрядов.

Иногда при жертвоприношении применялся способ, который испанцы, наблюдавшие ритуал, окрестили гладиаторским. Суть его заключалась в том, что пленника привязывали к тяжелому камню. Однако при этом он все же имел возможность двигаться. Жрецы вручали ему деревянное оружие. В таком положении жертва обязана была вступить в бой с несколькими отменно во­оруженными ацтекскими воинами. Вполне понятно, как заканчи­вался подобный жертвенный ритуал.

Значительно реже приносили ацтеки в жертву детей и женщин. К женщинам, обреченным на заклание, жрецы проявляли некоторую милосердность. До исполнения ритуала, чтобы забыть об ожидавшем их тяжелом уделе, женщины танцевали в течение нескольких часов подряд, пока не впадали в состояние экстаза. Приносилась подобная жертва богине земли.

Сохранились и другие, правда не совсем ясные, свидетельства о способах жертвоприношения. Так, например, в честь бога огня Уэхуэтеотля связанных военнопленных якобы бросали в огонь и медленно сжигали.

Почести своим богам ацтеки воздавали также песнопением, танцами, а в случае особенно торжественных дат — массовыми человеческими жертвоприношениями, которые имели нарочито театрализованный характер.

Несомненно, что это наложило отпечаток жестокости и на ре­лигиозные верования ацтеков на их искусство, которое офици­ально, наряду с религией, обязано было вызывать у ацтекских воинов представление о смерти в битве, о предопределенности человеческой судьбы, о мощи верховного божества Уицилопочтли и величии столицы Теночтитлана, а у поверженных и покоренных ацтеками народов и племен доколумбовой Америки — ужас и страх перед их владыками.

По своему характеру общество ацтеков имело ярко выраженные черты рабовладения. Оно придерживалось политики постоянного ведения войн и грабежей покоренных племен. Поэтому успешному выполнению военных задач в ацтекском обществе подчинялось все. Культ войны воспринимался представителями могущественной им­перии как естественное состояние человека. Война (по-ацтекски — йаойотль) считалась у мешиков одним из видов служения богам. Два знака — вода и огонь, которыми обозначалось понятие «война» в ацтекских кодексах, уже указывали на то, что в представлениях ацтеков война имела и второй, скрытый мистический смысл.

Главная роль в расширении могущества и славы столицы ац­теков принадлежала армии тройственного союза. Помимо Теночтитлана, в него входили такие города, как Тескоко и Тлакопан. Вместе они составляли конфедерацию, в которой уже с самого начала ее образования ведущее положение занимали сами мешики. В их столице — Теночтитлане — постоянно находились не­большие отряды воинов.

Ведение войны подчинялось у ацтеков строгим правилам. Уже само ее объявление представляло собой сложную церемонию. В том случае, если тройственный союз решал подчинить себе ка­кую-либо независимую страну или еще не покоренное племя, то к правителям этого города или страны одна за другой направля­лись три делегации. Их обязанностью было склонить правителей городов или вождей племен к добровольному присоединению.

Первую делегацию, направляемую в стан заранее намеченного неприятеля, представляло посольство Теночтитлана во главе со специально назначенным для ведения переговоров послом — кахкахноцином. Кахкахноцин обращался к Высшему совету соответствующего города с предложением добровольно присоеди­ниться к тройственному союзу. При этом он обещал городу или племени свою охрану и требовал разрешения на ведение купцами беспрепятственной торговли на их территории. Кроме этого, по­сол просил поместить в главном храме изображение бога Уицилопочтли и, наконец, выдвигал основной постулат: он требовал без сопротивления принять обязательство, согласно которому город или племя должны были регулярно присылать в Теночтитлан определенное количество предметов в качестве «добровольного дара». Список требуемых даров незамедлительно вручался членам Выс­пею совета. В том случае, если неприятель не выражал согласия, то посол от имени конфедерации безвозмездно передавал ему щиты и копья. На военном языке это означало «чтобы вы не могли сказать, будто мы напали на вас, когда вам нечем было защищаться».

Неприятие условий, изложенных первой делегацией, приводи­ло к тому, что по прошествии 20 дней у стен города или на мест­ности, где обитало племя, появлялись представители нового по­сольства. На сей раз его возглавлял ачкуацин — специальный посланник второго члена тройственного союза из города Тескоко. Он предъявлял те же самые требования, что и его предшественник. Если и в этом случае они не принимались неприятелем, то опять же через 20 дней в его стан направлялся уже не посол, а сам правитель третьего члена конфедерации — города Тлакопана. В случае отказа покориться объявлялась война. Однако воен­ные операции начинались не сразу. Жрецы-прорицатели объявля­ли днем войны тот день, который по их приметам и признакам считался особо благоприятным.

Ацтекская армия состояла из двадцати «дивизий», каждая из которых имела собственный родовой знак. Члены кальпулли (рода) и образовывали подобное воинское соединение, которое имело собственного военачальника. Кальпулли обеспечивал и снабже­ние своей «дивизии». Пять таких дивизий составляли более крупное формирование, своего рода «корпус». Всего в армии насчитывалось двадцать таких «дивизий» или, как нетрудно подсчитать, четыре «корпуса». В самом начале военных действий против одного из древнейших племен Мексики испанцы, сподвижники Кортеса, оп­ределили общую численность ацтекской армии 150 тысячами чело­век. В те времена (первая треть XVI века) такого числа солдат не имела ни одна европейская держава.

Во главе каждой воинской части стоял тлакатеккатль, в бук­вальном переводе «тот, кто муштрует людей». Для большинства этих «офицеров» война была единственным занятием, и они пользовались многими привилегиями. В соответствии со своим рангом ацтекские военачальники носили определенную фор­менную одежду, украшенную желтыми или зелеными перья­ми, иногда золотыми предметами. Верховный правитель (напри­мер, Монтесума) надевал великолепный многоцветный плащ из птичьих перьев, унизанный нефритовыми подвесками. На спине этот плащ был украшен изображением бабочки с золотым туло­вищем и крыльями из перьев, имевших зеленую окраску. Золотая бабочка была символом ацтекского бога войны Ицпапалотля. Ря­довые воины облачались в простую хлопчатобумажную одежду.

Отдельно следует сказать об особенностях ацтекского оружия. Как отмечает большинство исследователей, оно предназначалось главным образом для самозащиты, а также для взятия врага в плен с тем, чтобы принести захваченных воинов в жертву бо­гам. Поэтому физическое уничтожение противника в бою не было самоцелью ацтеков. Интенсивная военная деятельность, ко­торую вело государство, требовало того, чтобы вооружение вой­ска было поставлено на широкую ногу. В связи с этим производ­ство оружия было одним из важнейших видов ремесла у жителей Теночтитлана и других городов ацтекской империи.

При изготовлении как защитного, так и наступательного ору­жия мастера оружейных дел использовали дерево, кожу, ткани, вату, перья, золото, серебро, медь, камни и кости, широко при­менялись разнообразные клеи. В них оружейники добавляли кровь животных и птиц, а также песок, который был очень про­чен по своей структуре. Соединенные таким клеем с древками стрел и копий наконечники держались очень крепко. Наступательным оружием ацтеки считали длинное деревянное копье с обсидиановыми или медными наконечниками, короткое копье (дротик) с таким же наконечником, которое металось при помощи специ­ального приспособления, а также дротик-трезубец. Особо следу­ет отметить палаш. Это был наиболее распространенный вид оружия, известный чаще под названием «макана». Он представ­лял собой гладкий кусок дерева толщиной в три пальца. В верх­ней, более широкой, части мастер прорезал с двух сторон бо­роздки и вставлял в них острозаточенные обсидиановые лезвия. Чтобы придать палашу более разящий удар, количество бороз­док увеличивалось вдвое и лезвия вставлялись с четырех сторон.

Неотъемлемой частью военной амуниции древнего ацтека были лук и стрелы. Лук оснащался тетивой, изготовленной из сухожи­лий животных, а стрелы, хранившиеся в колчане, — наконечника­ми. Умельцы оружейники делали их из обсидиана, кремния, костей животных или рыб. Завершали список наступательного оружия праща, которая использовалась для метания камней, и увесистая деревянная дубинка.

Ацтекские воины являлись профессионалами. Поэтому до ме­лочей было продумано и защитное снаряжение. В первую оче­редь в него входил щит, имевший круглую или овальную фор­му. Его делали из бамбука, который подбивали хлопком. Сверху на шит натягивали кожу и приклеивали на нее куски черепахово­го панциря. В соответствии с рангом и пожеланиями воина шит обязательно украшался медными, золотыми или серебряными де­талями, драгоценными камнями и перьями. Авторы хроник отме­чали, что ацтекские шиты очень высоко ценились испанцами. Не­которые из них были столь прочными, что их не пробивал даже выстрел из арбалета, а стрелы, изготовленные индейцами, были перед ними бессильны.

В боевой обстановке воин-ацтек надевал латы. Они представля­ли собой подбитую слоем хлопка (толщиной в полтора-два пальца) рубаху, которая служила защитой от копий, стрел и камней. Поверх лат набрасывалась накидка-плащ из волокон агавы. Особенность ее заключалась в том, что ее замачивали в жидком маи­совом тесте, а затем высушивали. В результате она приобретала золотистый цвет и, самое плавное, затвердевала до такой степени, что превращалась в разновидность панциря. Ноги ацтекский воин защищал специальными пластинами, которые изготавлива­лись из кожи, а голову — шлемом из бамбука или какой-либо другой древесины. Мастера делали их в виде голов змей, валков, ягуаров.

Ацтекский воин носил также одеяние типа туники. Длина ее зависела от ранга и социальной принадлежности воина. У простолюдина она была выше колен, у знатных и родовитых воен­ных — ниже. Однако рядовым воинам разрешалось носить длин­ную тунику в том случае, если необходимо было скрыть следы ран, шрамы.

К спине на амуницию прикреплялись специальные знаки от­личия воинов. Они представляли собой деревянную палку или жердь, украшенную перьями и лентами. Однако в бою они затруд­няли движения воина. Поэтому подобные знаки отличия надевались обычно во время ритуальных церемоний.

Особо отличившиеся в бою воины и военачальники незнат­ного происхождения получали доступ в привилегированные слои. За заслуги им присваивалось звание рыцарь. Получив­шие такое звание, стараясь подчеркнуть свою отвагу, называ­ли себя орлами или ягуарами. Перед сражением они надевали шкуру ягуара или украшения из орлиных перьев. Свои приви­легии они, по ацтекским верованиям, сохраняли и в загроб­ном мире. В случае проявления особой отваги рыцари могли даже сделаться высшими военачальниками. Однако верховных военных должностей, как правило, удостаивалась только под­линная, наследственная знать.

Большой интерес представляет и военная стратегия ацтеков. После объявления войны Главный совет конфедерации (трой­ственного союза) тщательно готовил наступление войск. Для осуществления своих планов верховное командование использовало информацию, полученную от купцов, и данные донесений «разведывательной службы». В этих целях военачальники исполь­зовали разветвленную сеть лазутчиков. В языке нахуатль (основ­ной язык древних мексиканских народностей) они имели специ­альное название «кимичтин», первичный смысл которого означал «мыши». Кимичтин в одежде того или иного враждебного ацтекам племени проникали на его территорию и добывали необходимые сведения.

Серьезную опасность для противника представляли подразде­ления ацтекских воинов и в тактическом отношении. Для ближ­него боя ацтеки чаще всего использовали деревянные копья с на­конечниками из обсидиана. В своей книге «Правдивая история завоеваний Новой Испании» Берналь Диас, участник экспедиции Кортеса, десятки раз встречавшийся с ацтеками в бою, отмечал, что «эти обсидиановые наконечники были опаснее железных на­конечников испанцев».

В бою ацтекский воин защищал себя деревянным щитом, об­тянутым кожей. Военачальники надевали на голову деревянный шлем. Для ведения боевых действий на более дальнем расстоя­нии использовались луки и стрелы. Однако предпочтение ацтеки отдавали рукопашному бою, схваткам один на один. В этом слу­чае, по их мнению, представлялась возможность не только пока­зать свою личную воинскую доблесть, которая почиталась наи­высшей заслугой, но и взять своего противника в плен. Именно пленные составляли ценнейшую военную добычу ацтеков. Они приносились в жертву богам, а это и было одной из плавных це­лей военных походов мешиков.

Большинство ученых-исследователей рассматривает столь жес­токую цель войны в общем контексте ацтекского мышления, ац­текских религиозных представлений, о которых мы уже упоми­нали выше. Из сохранившихся ацтекских кодексов и дошедших до нас рассказов первых хронистов известно, что пленные ацтеки покорялись своей судьбе и из плена никогда не убегали. Авторы приводят ряд случаев, когда пленный, по какой-либо причине не принесенный в жертву, сам домогался осуществления предначер­танной ему роли. Так было, например, с одним из тлашкальских вождей по имени Тлахуиколе, который прославился своими под­вигами в боях с ацтеками. Однажды мешикам все же удалось зах­ватить его в плен, но они почитали отвагу более всех иных чело­веческих качеств. Плененный вождь не был убит. Ему было доверено даже командование одним из отрядов ацтекских войск, и он прославил себя победами в походе против племени тарасков. Однако увенчанный боевыми подвигами Тлахуиколь, вернувшись в Теночтитлан потребовал, чтобы его принесли в жертву богам. И вскоре кровь, брызнувшая из его сердца на жертвенном камне главного храма столицы ацтеков, окропила стены и пол святили­ща, а также одежды людей, присутствовавших на ритуале.

Фанатические убеждения ацтеков не имели границ. Об этом ярко свидетельствует одно из особых постановлений, действовав­ших в империи, в силу которого пленных приводили к жертвен­ному камню даже в то время, когда ацтеки не воевали. Речь идет о так называемых цветочных войнах, которые можно сопоста­вить с рыцарскими турнирами Средневековья и современными военными маневрами. По сути своей «цветочная война» представляла собой массовое человеческое жертвоприношение, кото­рое имело нарочито театрализованный характер. В этих воен­ных играх соревновались между собой «команды» дружествен­ных городов, например столицы Теночтитлана и входившего с ней в тройственный союз города Тескоко. Состязание прохо­дило с применением боевого оружия, и побежденная «команда» (а это были первоклассные воины, количество которых достигало нескольких тысяч человек) в полном составе приносилась в жерт­ву богам.

Война «обычная», согласно общепризнанным правилам, пре­кращалась в тот момент, когда войска конфедерации (тройствен­ного союза) овладевали главным храмом неприятельского горо­да. По представлениям ацтеков, это означало, что их верховный бог Уицилопочтли одержал победу на богами врагов. А это зна­чит, что справедливость восторжествовала и вражде можно поло­жить конец.

Побежденная сторона направляла свое посольство в столицу Теночтитлан. По прибытии туда совершали ритуал, в ходе кото­рого побежденные извещали победителей, что они «признают свою вину» и просят конфедерацию в лице правителя Теночтит­лана и его богов принять их территорию под свою охрану и конт­роль. За эту охрану побежденные выражали готовность направлять в столицу ацтеков определенное количество даров.

В своей книге «Индейцы без томагавков» чешский америка­нист Милослав Стингл утверждает, что «богатство ацтеков выросло главным образом в результате завоеваний. Ацтеки присоединя­ли к своей империи новые земли не в качестве равноправных провинций, а лишь как колонии в полном смысле этого слова». Поэтому в научной литературе мнение о том, что территория доколумбовой Мексики являлась «обширной империей ацтеков», представляется в этой связи несколько преувеличенным. Стингл пишет о том, что «территория ацтекского государства, собственно, ограничивалась городом Теночтитланом и его бли­жайшими окрестностями. Все, что находилось вне этих пределов, ацтеки не считали своей территорией, своим государством... это были лишь покорившиеся им земли. Поэтому правильнее гово­рить не о великой империи ацтеков, а об огромной территории, над которой они господствовали».

Используя дошедшие до нашего времени сведения хронистов, М. Стингл установил, что на этой территории существовало 38 час­тично самостоятельных в вопросах внутреннего управления госу­дарств (от более или менее крупных до совсем маленьких). С пол­ным основанием их можно назвать протекторатами. С согласия конфедерации (тройственного союза) в этих протекторатах правили местные вожди, а в плавных городах, как свидетельствуют источни­ки, конечно же, находились и ацтекские наместники, обязанные на­блюдать за тем, чтобы местные властители проводили политику, соответствующую интересам Теночтитлана, а самое главное, чтобы подчиненные города исправно и в предписываемые сроки (через каждые 20 или 80 дней, иногда через каждые полгода) отправляли на склады и зернохранилища столицы Теночтитлана и его союзни­ков, городов Тескоко и Тлакопана, дань. Для этой цели в главном городе каждого протектората находилась своего рода провинциаль­ная податная управа. В ней, помимо налоговых сборщиков, состоя­ли на службе десятки писарей. Они тщательно фиксировали все податные повинности и данные об их выполнении.

Государство ацтеков и его великая столица Теночтитлан до­стигли высокого уровня культурного развития. Империя была богата архитекторами, инженерами, агрономами, скульпторами, художниками, гончарами, каменотесами, резчиками, ювелирами, мастерами по шитью перьями, специалистами других профес­сий. В XIV-XV веках в искусстве ацтекской империи было скон­центрировано многое из того, что создавали поколения их пред­шественников.

Как и у других народов Мексики, основной архитектурной формой у ацтеков была четырехгранная пирамида. На ее усечен­ной вершине, так же как у майя или тольтеков, воздвигался не­посредственно храм или дворец. Соотношения между шириной и высотой этой пирамиды были самыми различными. Ацтеки возводили и высокие пирамиды с небольшой площадью основа­ния, и, наоборот, вместо привычной пирамиды здание могло по­коиться на сравнительно невысоком стилобате (искусственном возвышении) с наклоненными стенами.

На одной стороне пирамиды обычно располагалась лестница, как правило, очень широкая. Мастера-ваятели украшали ее скульп­турой. Давая оценку архитектурным сооружениям ацтеков, важно учитывать то обстоятельство, что, го религиозным представлениям, они пользовались 52-летним календарем, носившим название «тональпохуалли» — «священный календарь жрецов». Год в нем со­стоял из 260 дней и разделялся на 13 месяцев го 20 дней. В кон­це каждого цикла, то есть по истечении 52 лет, ацтеки всегда ожидали огромной, разрушительной, стихийной катастрофы. К этому концу света мешики готовились в последние пять, как они считали, «несчастных» дней пятьдесят второго года цикла. Детей и беременных женщин в эти дни держали взаперти. В жили­щах гасились огни, а самое плавное, полагалось разбить в доме всю имеющуюся посуду. В ожидании конца старого цикла (в последний раз он отмечался в Теночтитлане в 1507 году, за 12 лет до прихода в город испанского войска под предводительством Кортеса) жите­ли столицы собирались на холме, получившем название Звездная гора. О наступлении конца цикла возвещали жрецы, которые все это время внимательно следили за перемещением звезды Альдебаран (по другой версии — Плеяда). Как только эта звезда достига­ла зенита, правитель торжественно возжигал новый огонь, и по всей Мексике происходило грандиозное торжество в честь нового огня. Оно знаменовало окончание старого календарного цикла и начало нового. Ацтеки возвращались в город. В домах и дворцах зажигались огни. Беременные женщины и дети могли выйти из своих жилищ. Гончары по прошествии этих дней принимались за изготовление новой посуды, а строители и архитекторы — к об­новлению и перестройке дворцов и храмов.

Обычно такая перестройка заключалась в увеличении разме­ров пирамиды. Для этого прежнее строение замуровывали в но­вую каменную оболочку. После нескольких таких «реставраций» получалась как бы гигантская каменная луковица. По ее слоям можно проследить изменения архитектурного стиля. До наших времен сохранилась одна из таких пирамид, которая была обна­ружена в городе Тенайуке. Это архитектурное строение отражает шесть этапов своего развития. Знания, которые размещались на ней, представляли собой комплекс узких, вытянутых помеще­ний. Важно отметить такой факт: плани­ровка храмов носила более простой харак­тер, чем обычные жилые строения. Это выражалось в том, что комнаты в жилых зданиях группировались вокруг внутрен­него двора, в то время как храм представ­лял собой несколько параллельно распо­ложенных помещений.

Стены зданий и храмов в каждой из обнаруженных пирамид ук­рашены рельефами и росписями. По своим мотивам они более близки к тольтекской культуре: в декоре очень часто используются изображения змей. Однако многие из элементов архитектуры представляют собой символику, которая исходит уже из культовых при­страстий самих ацтеков. На притолоках входных дверей, поверхно­стях стен обнаружены изображения орлов, черепов, человеческих сердец, скрещенных костей. Оформлением дворцов и особенно хра­мов занимались специальные группы людей, мастера по обработке камня. Они и были создателями статуй многочисленных богов, эле­ментов и деталей архитектурной отделки зданий. В своей работе они обычно использовали такие материалы, как базальт, обсидиан, мрамор. В мелкой пластике широко применялись яшма, нефрит, серпентин, бирюза и другие полудрагоценные минералы.

Специфической разновидностью памятников, имеющих отно­шение к религиозному ритуалу и созданных скульпторами, явля­лись так называемые темалакатли — камни для жертвоприноше­ний. Они были разных размеров и, как правило, украшались резьбой на сюжеты религиозного или военного характера. Каж­дый из правителей ацтеков считал для себя необходимым не только построить или обновить несколько храмов, но и оставить новый темалакатль. Очень тесную связь с жертвенными камнями имели и создаваемые резчиками по камню особые каменные чаши. Обычно в них собирали кровь людей, приносимых в жер­тву богам.

Специалистам удалось установить, что ацтекская архитектура заимствовала основные приемы у своих предшественников — тольтеков, однако продолжала их творчески развивать. Сейчас не представляется возможным говорить о том, к какому архитек­турному решению могли бы прийти зодчие-ацтеки, если бы в первой трети XVI века естественный ход развития ацтекского общества, его культуры не был прерван насильственным завое­ванием со стороны испанцев.

Изучая сохранившиеся и дошедшие до нас источники и запи­си хронистов, ученые выяснили, что для строительства ацтеками применялись земля, известняк, адоба (высушенный на солнце кирпич), обожженный кирпич, камень. Для приготовления раствора брали песок, известь. При отделке дворцовых и храмовых зданий использовалось дерево — кедр и сосна.

Согласно этим записям, существовали строительные профес­сии, к которым относились каменотесы, каменщики, плотники. В них упоминаются даже печники. Во время строительных работ одни из них были заняты добычей камня или производством кирпича, другие доставляли из леса материал для деревянных конструкций зданий. По мнению ученых, такая специализация была, вероятнее всего, только при крупном (государственном, храмовом) строительстве. Отбывая трудовую повинность, представители разных народов и регионов тройственного союза выпол­няли разные функции: одни доставляли строительные материалы (песок, известь), другие занимались собственно строительством. Причем за каждым из таких отрядов были закреплены при строи­тельстве определенные части, элементы конструкции, стороны пи­рамиды. За ходом возведения храмов и дворцов наблюдали специ­альные должностные лица. В их основные обязанности входило следить за тем, чтобы при строительстве нового здания оно не выпадало из общего плана и не могло представлять опасности для других, соседних сооружений.

В раннеколониальных источниках, а также в описаниях, остав­ленных испанцами в первые годы после завоевания ацтекского государства, отмечалось, что многие города империи имели удивительно продуманную планировку. Почти все конкистадоры выражали мнение, что площади, храмы, рынки были размешены в самых удобных и подходящих местах. Испанцы восхища­лись и изумлялись величиной ацтекских городов, их многолюдностью. Вот одно из описаний уже упоминавшегося нами испан­ского солдата Берналя Диаса из его книги «Правдивая история завоеваний Новой Испании». По всей видимости, оно написано под впечатлением от вида столицы ацтеков Теночтитлана с вершины пирамиды главного храма: «Все было как на ладони. Мно­жество лодок сновало туда и сюда, доставляя людей и продукты в любой дом, а над домами повсюду высились, точно крепости, пирамиды домов с часовнями и башенками на вершине. Внизу под ними кишел рынок с его многочисленной толпой, и шум его был слышен на далекую округу... Картина была поистине величе­ственная, и мы на нее загляделись...»

В кодексах, составленных самими индейцами Древней Мексики, до нас дошли записи о том, что некоторые из районов государ­ства — такие, как Чималуакан, Коатепек, Теплаосток, Такубайя, Койоакан, — особенно славились своими мастерами-строителями. Доброй репутацией пользовались каменотесы и строители городов Тескоко и Аскапотсалько, которые возводили дома и храмы, по­чти ни в чем не уступавшие постройкам Теночтитлана.

На достаточно высоком уровне находилась в древнеацтекском государстве деревообработка. На рынках городов можно было приобрести и готовые изделия, и материала из древесины, предназ­наченные для строительства. Ремесло плотников входило в число важных строительных профессий. Древесину они обычно добывали сами. Наиболее доступными и используемыми из деревьев были дуб и разные виды сосны. Основным орудием труда такого мас­тера был топор. В большинстве своем инструменты были изготовлены не из металла. Ацтеки широко использовали искусно заточенные лезвия из обсидиана и кремния. С их помощью они обрабатывали дерево. Для скрепления деталей использовались шипы (колючки) агавы. Они были настолько прочны и остры, что их можно было вколачивать в дерево, как гвозди.

Столяры изготавливали мебель — столы, стулья, скамьи, колыбели, сундуки, ложки. Однако, как сообщают источники, мебель использовалась только в самых богатых домах. Стулья и скамьи делались различной конфигурации (в том числе и со спинкой), но все они были очень невысокими и поднимались над полом не выше чем на 20 см. В доколониальный период и даже после при­хода испанцев простые индейцы спали без гамаков или кроватей. Они ограничивались циновками. Даже в жилищах богатых ацте­ков для ночного отдыха использовались толстые подстилки в виде тюфяков или нескольких одеял.

В качестве основного средства передвижения древние мек­сиканцы применяли лодки-каноэ. Обычно такая лодка могла вме­стить до пяти человек. Плотники выдалбливали ее из цельно­го дерева.

Для мастеров, принадлежавших к этим двум профессиям (плот­ники и столяры), важным занятием было изготовление различных плетеных изделий. В хрониках, относящихся к раннеколониальному периоду, имеются сведения, что материалом для плетения служили «многие травы». Чаще всего использовался тростник. Из него делали один из важнейших предметов домашнего обихо­да — всевозможные циновки. Ими обычно покрывали пол в жи­лищах, на них спали, под ними скрывались от непогоды, исполь­зуя их в качестве грубых накидок. Для изготовления циновок, кроме тростника, были пригодны скрученные стебли различных трав, а также волокна пальмы и агавы. Группы мастеров плели также корзины различной формы и назначения, мешки, делали веники и метлы. В качестве наиболее распространенных инстру­ментов они использовали колючки агавы и костяное шило.

Мастера, занимавшиеся плетением, имели различную квали­фикацию. Одни из них, наиболее искусные, выполняли заказы для дворца правителя и государственной знати. Их изделия от­личались тонкостью исполнения, богатым рисунком, отменной выделкой. Другая часть ремесленников плела циновки и корзи­ны, весьма неприглядные на вид, для простых жителей. Богом-покровителем ремесленников, изготовлявшим различные изделия из тростника, был один из богов дождя — Напатекутли.

Как свидетельствуют письменные источники, дом правителя значительно превосходил своими размерами дома обычных жи­телей. Выше мы уже рассказывали о дворце одного из последних правителей Теночтитлана — Монтесумы II. Добавим к сказанно­му еще одну деталь. Испанцы, разрушив это здание при взятии города, писали, что, не зная расположения помещений, в этом дворце можно было заблудиться. То, что испанцы называли двор­цом, представляло собой, по сути, комплекс внутренних и внешних дворов и двориков, а также помещений различного назначе­ния. Так, по одному из описаний, это сооружение имело 20 входов (вероятно, главных дверей), по которым можно было выйти за пределы дворцового комплекса на прилегающие к дворцовым постройкам территории. При тщательном анализе хроник специ­алисты пришли к выводу, что у ацтеков было правилом строить таким образом, чтобы все помещения так или иначе соединялись выходами в один большой патио (внутренний двор, открытое помещение). Таких патио во дворце Монтесумы II было несколь­ко. В одном из них находился выход водопровода, откуда вода поступала по скрытым каналам в другие части дома.

Зодчие государства-империи, возводя богатые дворцы и дома для знати, широко использовали в строительстве дорогие матери­алы — такие, как яшма, порфир, «белый камень», «черный камень с красными прожилками». Для изготовления кровли использовались кедр, кипарис, пальма, пиния и другие виды древесины. В хо­лодную погоду помещения дворцов обогревались с помощью жаровен, куда помещали угли из коры особого дерева, горевшего без дыма и с весьма приятным запахом. Внутреннее убранство помещений, как правило, целиком зависело от их назначения. Стены наиболее важных жилых помещений дворца, например залов для приема гостей, обивали на манер обоев или ковров богатыми тканями, украшениями с использованием изделий из перьев.