Влияние в расширенной системе месоамериканского мира
Теночтитлан
Мешикская торговля с территориями, лежавшими за границами их империи, широко представлена археологическими данными. Обсидиан из района Пачука, почти наверняка привозимый знаменитыми торговцами почтеками (Isaac 1986), был обнаружен в поселениях позднего постклассического периода в ряде отделенных районов (Smith 1990). Керамика с черным рисунком на оранжевом фоне типа Aztec III, хотя была и не так распространена за пределами империи, как обсидиан, однако была предметом обмена с южными районами вплоть до Сальвадора (Navarrete 1996). Бирюза, импортировавшаяся с юго-запада США (Weigand et al. 1977; Weigand and Harbottle 1993), часто встречается в Теночтитлане и других ацтекских городах (Saville 1922). В Теночтитлане было обнаружено несколько тайников с медными или бронзовыми колокольчиками из Мичоакана и/или Халиско (Seler 1990–1996), кроме того, бронзовые предметы нередко встречаются и в других уголках Ацтекской империи (Hosler 1994, 1996). Помимо бронзы, обсидиан из Мичоакана (добываемый в Укарео и/или Синапекуаро) находят в ацтекских городах штата Морелос, а пачукский обсидиан обнаружен в тараскских городах в бассейне озера Пацкуаро (Pollard and Vogel 1994). Эти материалы особенно важны, так как они документально подтверждают наличие торговли через ацтекско-тараскскую границу (этот процесс не отражен в письменных источниках, в которых, наоборот, подчеркиваются враждебные действия вдоль границы). Другие экзотические товары, найденные в ацтекских городах, включая жадеит и морские раковины (Thouvenot 1982; López Luján 1994), являются дополнительным доказательством активной торговли с регионами, не входившими в состав империи.
Возможно, самым ярким примером политического влияния за границами империи ацтеков является милитаризация ацтекско-тараскской границы. Поскольку эти две расширяющиеся империи в середине-конце XV века выступали друг против друга, на каждой стороне границы был сооружен ряд укреплений. Самой известной является ацтекская крепость Остома, описанная в ряде этноисторических сообщений, однако, на сегодняшний день там была проведена ограниченная полевая работа (Silverstein 2000). Вдоль границы по обе ее стороны много и других укреплений, некоторые из них довольно большие и впечатляющие, но археологи еще только начали их изучать (Gorenstein 1985; Hernández Rivero 1994b; Silverstein 2000).
Культурное влияние империи ацтеков за ее границами оценить трудно, так как распространение многих центральномексиканских стилей и черт на отдаленные территории началось еще до образования империи и существующие методы хронологии не достаточно совершенны, чтобы точно датировать отдельные случаи (Smith 2001). Одним из наиболее наглядных примеров центральномексиканских иконографических элементов в отделенных регионах является набор постклассических международных символов (Smith and Berdan 2000; Boone and Smith n.d.), группа визуальных элементов, найденные далеко, в том числе на майяских фресках Тулума и других городов побережья Юкатана (Робертсон 1970 отнес эти элементы к «международному стилю» постклассического периода). Распространение этих символов, вероятно, говорит о расширении торговых и культурных связей в месоамериканской мир-системе позднего постклассического периода (как до, так и после экспансии ацтекской империи), и это единственное слабое место вопроса об имперском влиянии в международном контексте. Многие из пунктов каталога Наваррете предполагаемых центральномексиканских черт появились в южной Месоамерике до появления империи ацтеков (и многие из них, вероятно, вообще происходят не из Центральной Мексики). В итоге, довольно трудно определить: является ли кажущееся отсутствие культурного и стилистического влияния ацтеков на территории, лежащие за пределами империи, следствием хронологической неопределенности или простого отсутствия такого влияния. Такая ситуация резко контрастирует с существовавшей ранее Теотиуаканской империей, чье культурное влияние было глубоким и широко распространилось по всей Месоамерике.
Теотиуакан
У Теотиуакана были торговые связи почти со всей Месоамерикой. Основу импорта в Теотиуакане составляли каменные маски, ребристая посуда из Герреро, раковины и какао с тихооокеанского побережья, блестящая посуда из Эль Тахина, полихромные изделия из Петена и другая мелкая керамика с побережья Мексиканского залива (Rattray 1979). Пачукский обсидиан, распространение которого, скорее всего, находилось в руках Теотиуакана (Sanders and Santley 1983; Santley and Pool 1993; Spence 1987, 1996), редкий, однако явно представленный в городищах классических майя товар (Spence 1996;
Moholy-Nagy 1999), как и теотиуаканская керамика (рассмотренная ниже). В районе Эскуинтлы и озера Аматитлан (Гватемала) декорированные курильницы теотиуаканского типа были найдены вместе с курильницами местного производства (Berlo 1984). Цилиндрические сосуды-треноги, отличительный признак Теотиуакана, находят повсеместно в Месоамерике, хотя многие из них являются местными вариациями.
Окружающие территории реагировали политически на рост, господство и распад Теотиуаканской империи. Монте Альбан в Оахаке был могущественным государством, у которого были торговые и/или дипломатические отношения с Теотиуаканом. Маркус (1983) определяет каменные рельефы Монте-Альбана как записи о визитерах из Теотиуакана, возможно, дипломатов или торговцев. Так называемый оахакский район Теотиуакана (Spence 1989, 1992) был тем местом, где иностранцы, преимущественно из Монте-Альбана, проживали в черте города. Монте-Альбан переживал упадок приблизительно в то же время, что и Теотиуакан, что предполагает тесную связь между этими двумя государствами (Blanton 1983). Миграция в район Пуэблы, сохранявшей независимость от Теотиуакана и образование там более крупного поселения рассматривалось как ответная реакция на возросшее влияние Теотиуакана (Garcia Cook 1981:263; Garcia Cook and Merino Carrion 1997:369). Даже удаленные районы Мичоакана испытали влияние от увеличения добычи киновари и других красок, используемых для создания теотиуаканских фресок (Weigand 1982).
Матакапан штата Веракрус рассматривался в качестве теотиуаканского анклава благодаря наличию у одного из сооружений структуры талуд-таблеро и керамики теотиуаканского типа, такой как подсвечники, сосуды-треноги, вазы «флореро», курильницы и антропоморфные сосуды (Ortiz and Santley 1998; Santley 1989; Santley et al. 1987). Эта керамика, однако, местного производства и Каугилл (1997:135) отметил, что ее сходство с теотиуаканской керамикой не такое уж и близкое, как это считалось некоторыми ранее. Это может указывать на присутствие некоей группы, происходящей из Теотиуакана, как, например, выходцы с побережья Мексиканского залива, постоянно проживавшие в «районе торговцев» в столице (Rattray 1979). Однако, крах Теотиуаканской империи, кажется, не сильно сказался на побережье Мексиканского залива (Arnold et al. 1993), и мы сомневаемся, что этот регион когда-либо был частью империи Теотиуакана.
Каминальхуйу, что недалеко от города Гватемала, также имела связи с Теотиуаканом, что проявлялось в использовании архитектуры талуд-таблеро и наличии в некоторых захоронениях теотиуаканских предметов (Sanders and Michels 1977). Эти данные свидетельствуют о наличии связей между двумя городами через обмен товарами между элитой и взаимодействие, а не посредством имперских завоеваний (см. разбор этих процессов в работе Stark 1990). Отличительные черты Теотиуакана ограничены фрагментами Акрополя и контекстами элитных захоронений, и их находят вместе с региональными майяскими традициями.
Последние эпиграфические исследования монументов Тикаля, проведенные Дэвидом Стюартом (2000), подтвердили старую гипотезу (снова), что Теотиуакан завоевал этот город в ранний классический период (Coe 1999:90–97). В Тикале соответствующее доказательство этой гипотезы начинается с текстов, связанных с девятым правителем. Чтение Стюарта показывает, что этот человек мог быть из Теотиуакана, в то время как Шиле и Фрейдель (1990:156–159) утверждают, что этот правитель был из тикальской династии, однако имел тесную связь с представителями Теотиуакана. В Тикале раннего классического периода военный костюм теотиуаканцев появляется на важных памятниках, включая Стелу 31, монумент в честь воцарения 11-го правителя. Подношения гробницы правителя включают, наряду с майяской керамикой, также «тонкую оранжевую» керамику, цилиндрические сосуды-треноги и зеленые обсидиановые лезвия из Теотиуакана. В теотиуаканском «районе торговцев» находят множество майяских черепков, возможно, из Тикаля (Rattray 1979, 1989), что указывает на наличие в Теотиуакане постоянно проживающей там немногочисленной группы выходцев из Тикаля. Небольшая постройка (№ 5D-43) Тикаля, связанная с центральным Акрополем (дворец правителя), демонстрирует архитектурный стиль талуд-таблеро, впрочем, специалисты утверждают, что такой стиль скорее ближе к более поздним городам, таким как Эль-Тахин и Шочикалько, чем к Теотиуакану (Jones 1996:32–35; Schele and Mathews 1998:72).
«Влияние» Теотиуакана на Тикаль в ранний классический период ограничивается правителями, и здесь мы согласны с другими учеными (Schele and Freidel 1990; Schele and Mathews 1998), что это «влияние», вероятно, не было результатом теотиуаканского завоевания. Отдельные правители Тикаля, скорее всего, заключали союзы с представителями Теотиуакана группировкой, возможно, посредством браков со знатью. У Тикаля, разумеется, были свои причины стремиться к влиятельным союзам, так как в то время он, вероятно, находился в состоянии войны со своим ближайшим соседом, Вашактуном. Факт в том, что победа Тикаля над Вашактуном связана с появлением теотиуаканского оружия, военных костюмов и военной иконографии (Schele and Freidel 1990: 130–165).
Основатель правящей династии Копана, похоже, также был тесно связан с представителями Теотиуакана. На алтаре Q, возведённом спустя 350 лет после образования правящей династии, изображен основатель родословной с круглыми глазами, напоминающими изображения теотиуаканского Тлалока. Под Строением 16 была найдена постройка раннего классического периода с архитектурой талуд-таблеро (Sharer 1995). Это строение, названное археологами «Хуналь», включает гробницу основателя династии с керамикой теотиуаканского стиля. Текущий изотопный анализ останков скелета позволяет предположить, что он мог иметь теотиуаканское происхождение. Как и в случае с Тикалем, Теотиуаканское «влияние» на Копан было ограничено по времени ранним классическим периодом и возникает в рамках конкретных контекстов, относящихся к элите. Эти отношения представляли собой преимущественно союзы знати и подражание местными правителями теотиуаканским военным символам для «культа войны» (Schele and Freidel 1990:130–165; Schele and Mathews 1998:18). Майяские правители символично присоединялись к далекой Теотиуаканской империи, чтобы узаконить или укрепить свою власть. Эти отношений также могли быть попыткой отдельных теотиуаканцев создать на территории майя центры для экономической выгоды, хотя у нас нет достаточных доказательств, чтобы утверждать, что между Теотиуаканом и низменностями майя существовала крупномасштабная торговая сеть.
У нас нет доказательств существования в позднем классическом периоде прямого контакта между низменностями майя и Теотиуаканом. Тем не менее, даже после падения империи теотиуаканская военная иконография продолжала использоваться на монументах правителей майяских городов. На Притолоке 24 в Йашчилане изображена правительница в головном уборе Тлалока, а на Притолоке 25 она изображена получающей видение змеи, из пасти которой появляется основатель династии, одетый как теотиуаканский воин. На Стеле 8 из Пьедрас-Неграс и на Стеле 2 из Дос-Пилас изображены правители в шарообразных головных уборах, изображения Тлалока и мексиканского знака года напоминают теотиуаканские военные костюмы (Schele and Friedel 1990:Fig. 4.17). Даже спустя сотни лет после падения Теотиуаканской империи, ее символическая значимость в Месоамерике была по-прежнему высока. По большей части существующая в литературе путаница касательно статуса Теотиуаканской империи может быть объяснена ее всеобъемлющим влиянием в Месоамерике. Заимствованные или родственные черты Теотиуакана были отмечены и ранними исследователями, которые относили их к завоеванию бОльшей части Месоамерики городом из высокогорных районов. В то время через понятия завоевания и империй пытались объяснять многое из истории Месоамерики; например, классический и постклассический периоды истории майяских низменностей были названы «старая империя» и «новая империя». Позже ученые пересмотрели свои интерпретации теотиуаканских элементов в удаленных районах Месоамерики, справедливо утверждая, что они указывают не на имперский контроль, а, скорее, на торговые отношения, стилистическое подражание и политическую обработку иностранных символов местными элитами (например, Stark 1990).
В нашей модели, данные черты не указывают на имперское завоевание таких территорий как Оахака или низменности майя, но их распространенность на данных территориях подтверждает нашу интерпретацию власти и престижа Теотиуакана; некоторые из этих черт, вероятно, происходят из-за имперского влияния на территории высокогорий центральной Мексики.
Тула
Хотя экономическая и политическая важность Тулы на территории Центральной Мексики была значительно меньше, чем можно было бы ожидать от империи, некоторые данные позволяют предположить, что город в ранний постклассический период был активно вовлечен в крупную систему, функционировавшую в Месоамерике. Черепки керамики, содержащей соли метасвинцовой кислоты типа Tohil, широко распространенная в месоамериканской торговле посуда, производимая на побережье Тихого океана, не были редкостью в Туле; Дил называет эти изделия «особенно многочисленными в Туле» (Diehl 1993:268). Странно, но другая широко распространенная в торговле тонкая оранжевая керамика раннего постклассического периода типа Silho с побережья Мексиканского залива в Туле не обнаружена. Тайник с полихромной центральноамериканской керамикой, найденный в Туле (вероятно, типа Лас-Вегас из Гондураса; см. Lange 1986), подтвердил вывод об участии города в обмене с отдаленными уголками Месоамерики, а распространенность в Туле обсидиана из Синапекуаро указывает на дополнительную торговую связь. Однако, количество иноземных товаров в Туле не соответствует тольтекскому экспорту в более отдаленные районы. Пачукский обсидиан того периода, найденный в городах майя на Юкатане, был, вероятно, получен посредством торговли с Тулой, но фигурки стиля Mazapan из Апацингана, Тисапана и других городов западной Мексики (Mastache and Cobean 1985:295; Cobean 1990:506–508) могут отражать, скорее, взаимодействие стилей, нежели обмен (Schondube 2000).
Ранний постклассический период был временем широкого распространения торговли и коммуникации на всей территории Месоамерики, и обитатели Тулы должны были быть участниками этих связей. Ряд исследователей, однако, подчеркивают децентрализованный характер этих торговых коммуникаций раннего постклассического периода. Смит и Хит-Смит (1980), например, показали, что в течение эпиклассического и раннего постклассического периодов большинство месоамериканских торговых путей между городами шли вдоль побережья, с очень ограниченным участием городов Центральной Мексики (в отличие от классического и позднего постклассического периодов, когда Теотиуакан и Теночтитлан были намного более активно вовлечены в торговлю на большие расстояния, нежели Тула). Дил (1993) выдвинул идею о существовании в ранний постклассический период Месоамерики «тольтекского горизонта», характеризующегося ажурными курильницами, игрушками на колесах и другими ритуальными объектами, он также отмечает, что и Тула участвовала в этом горизонте, но, вероятно, не являлась родиной ни для этих объектов, ни для торговых сетей.
Учитывая весьма ограниченную политическую роль Тулы в Центральной Мексике, не удивительно, что у нас нет четких данных и о ее политическом влиянии на более отдаленные районы. Однако, если мы обратимся к культурному влиянию, данные нам покажут совершенно иную картину. Тула и тольтеки были известны во всей Месоамерике, и Тула явно играла главную роль во взаимодействиях культур месоамериканской мир-системы. Тольтекский горизонт Дила (1993) предполагает, что обитатели Тулы были активными участниками взаимодействий в межкультурных связях, которые создали горизонт и поддерживали его в этом виде. Перефразируя его выводы в терминах мир-системы: широкое распространение этого ритуального комплекса указывает на важные процессы культурного взаимодействия и обмена информацией. Тула была важным участником этих взаимодействующих систем, даже если основные черты не распространялись за ее пределы.
Наиболее широко обсуждаемым вопросом относительно культурного взаимодействия с участием Тулы являются отношения между ней и Чичен-Ицей. Сходство архитектурных деталей между этими двумя городами раннего постклассического периода замечено уже давно, и в результате споры породили прямо противоположные суждения о природе и направлении взаимодействия между этими двумя городами. Традиционная точка зрения объединяет данные по архитектуре с мифами о происхождении этих двух областей, согласно которым бог-правитель Кецалькоатль покинул Тулу и появился на Юкатане в качестве вождя народа Ица, который завоевал Чичен-Ицу и навязал свои архитектурные стили (Tozzer 1957).
Согласно противоположной точке зрения, основывающейся на более ранней датировке так называемой «тольтекской» архитектуры в Чичен-Ице, архитектурные стили либо пришли в Тулу с Юкатана, либо были распространены на обе эти территории из какого-то другого неизвестного места (например, Andrews 1990). Сейчас многие ученые датируют большую часть архитектуры Чичен-Ицы временем до 1000 г. н.э. (например, Schele and Mathews 1998:198–201, 357–360; Ringle et al. 1998), ставя прежнюю версию под сомнение. Тем не менее, учитывая разброс хронологических данных в Чичен-Ице, этот спор пока не может быть решен окончательно. Являясь приверженцами точки зрения Кепекса и др. (1994) и других исследователей, мы считаем, что направление архитектурного влияния менее важно, чем тот факт, что Тула и Чичен-Ица явно взаимодействовали друг с другом посредством торговли и культурного обмена. Это были два крупнейших и наиболее влиятельных города в месоамериканском мире раннего постклассического периода, и такое двустороннее взаимодействие не является чем-то удивительным.
Обсуждение
Все три города имели важное экономическое и культурное влияние на огромные территории Месоамерики. Эта форма влияния на большие расстояния типична для могущественных империй, но наличие империи для этого не обязательно, она может существовать и без нее. Мировая история знает множество примеров, когда крупные города, имеющие влияние на обширные территории, не являлись при этом столицами империй. Такими были религиозные центры (такие как Рим после распада империи или Мекка) и крупные торговые центры (такие как Венеция и Генуя в новое время). Это общее в развитии таких сильных мир-систем, определяемых как системы совершенно обособленных, но связанных посредством торговли и часто через другие способы взаимодействия политий (Abu-Lughod 1989; Chase-Dunn and Hall 1997; Peregrine and Feinman 1996). Мы считаем, что все три крупных города были участниками таких мир-систем (см. примечание 1), которые связали торговыми и культурными связями все или почти все территории Месоамерики. Мир-системный подход важен для наших целей, так как дает нам базовое понимание, что для достижения торгового и культурного влияния на обширные территории наличие империй необязательно.