Земля обетованная

Страх и колебания Монтесумы. — Овеянные легендами вулканы. — Испанцы могут подняться даже на огнедышащие вершины. — Волшебный пейзаж. — «Можно ли сопротивляться, если сами боги против нас?» — Посольство ацтеков

На пути к Теночтитлану Кортес, как и прежде, по­всюду слышал жалобы на Монтесуму и бесчинства его чиновников. Все встречавшиеся ему племена мечтали сбросить иго ацтеков. Испанцы все более убеждались, что их дерзновенный план — завоевать с горсткой солдат огромную страну — не так уж безрассуден, как казалось вначале. Кортес обещал всем этим племенам поддержку и помощь.

Монтесуму покинуло самообладание. Он отправил к испанцам посольство с богатыми дарами и приглаше­нием прибыть в Теночтитлан, а через некоторое время послал гонцов, которые должны были отменить пригла­шение и приказать испанцам остановиться. Но и этот, приказ был вскоре отменен.

Невзирая ни на запреты, ни на разрешения, Кортес вел свое войско вперед к столице ацтеков. Лишь тотонаки, испугавшись гнева Монтесумы, попросили позволения вернуться в Семпоалу и получили его.

Путь экспедиции пролегал через плодородные долины с тщательно возделанными полями. Потом снова появи­лись горы. Дойдя до развилки дорог, испанцы увидели на одной из них заграждение из камней и бревен. Ацтеки объяснили, что дорога завалена по приказу Монтесумы, так как она опасна для движения. Однако это наиболее прямой и короткий путь к столице. Кортес приказал рас­чистить завал и идти по опасной дороге, ибо испанцы, по его словам, готовы преодолеть любые преграды. На самом же деле осторожный командир надеялся таким образом избежать засады.

Он приказал соблюдать величайшую осторожность, а сам, деятельный и веселый, то и дело появлялся там, где его присутствие было необходимо, и подбадривал слабых и малодушных. По ночам командующий сам проверял караулы. Однажды это едва не стоило ему жизни: Кортес слишком близко подошел к караульному, тот уже поднял было свой арбалет. Эта так и не выпу­щенная стрела могла на какое-то время отдалить гибель Теночтитлана.

Чем выше в горы поднимались испанцы, тем суровее и пустыннее становилась местность, тем студенее стано­вились ветры, дувшие с покрытых вечным снегом гор.

Вскоре испанцы оказались меж двух горных вершин — действующим вулканом Попокатепетлем (Дымящая гора) и потухшим вулканом Икстаксиуатлем (Белая женщина). Обе вершины были покрыты снегом и оку­таны oблакaми. Над высоким кратером Попокатепетля стоял густой столб дыма, в лучах восходящего солнца казавшийся красным, как кровь. Очертания вулкана Икстаксиуатля напоминали белую женщину, голова ко­торой покоилась в облаках, а волосы раскинулись по склонам. Это впечатление создавали белые отроги гор, покрытые вечными снегами. На самой вершине кряжа ясно обозначался женский профиль — голова и грудь. На рассвете и в часы заката, когда долины лежали в глубокой тьме, спящая женщина казалась парящей в розовом сиянии зари.

Ацтеки считали оба эти вулкана мужем и женой и сложили о них. поэтические легенды.

Прекрасная, нежная, робкая дочь повелителя ацтеков Икстаксиуатль и храбрейший из воинов Попокатепетль верно и преданно любили друг друга. Прошли годы, отец девушки стал немощен. Враги его, решив, что старого вождя нетрудно будет одолеть, двинулись походом на страну ацтеков.

Вершина Попокатепетль — свыше пяти тысяч метров над уровнем моря

Собрав своих воинов, старец пообещал тому, кто побе­дит врагов, отдать свою страну и дочь. Отважный Попо­катепетль повел воинов в бой. Они сражались не на жизнь, а на смерть, и яростнее всех сражался сам Попо­катепетль. Враг не устоял под ударами ацтеков и об­ратился в бегство. Победа была уже близка, но тут соперники Попокатепетля послали во дворец гонца с ложным известием о гибели молодого героя.

Эта ужасная весть до глубины души потрясла дочь вождя. С горя она заболела и уснула вечным сном.

Вернувшись домой с победой, Попокатепетль узнал о смерти невесты. Тогда он построил огромную пира­миду и положил на ее вершину безжизненное тело своей возлюбленной. Затем рядом с этой пирамидой построил вторую — для себя, и с факелом в руках поднялся на ее вершину, чтобы неугасимое пламя вечно освещало могилу любимой.

Молодых влюбленных укрыли вечные льды и снега, но факел Попокатепетля пылает и поныне...

Несколько испанцев пожелали взобраться на эти вер­шины, но индейцы утверждали, что человеку такое не под силу: там текут огненные реки, клубятся удушливые газы, падают камни, идет дождь из пепла, и никто еще не возвращался оттуда живым. Кортес горячо поддер­жал смельчаков, желая показать индейцам, что для испанцев нет ничего невозможного.

Капитан Ордас, взяв с собою девять солдат и несколь­ких тласкальцев, начал восхождение на Попокатепетль. Вулкан в это время действовал довольно активно, вер­шина его дымилась и была окружена заревом. С трудом пробравшись сквозь дремучие леса у подножия вулкана, путники вышли к потокам застывшей лавы. Индейцы, испуганные подземным гулом, покинули испанцев. Вскоре горстка конкистадоров достигла границы вечных снегов. Со всех сторон зияли пропасти, ноги скользили по льду, иссеченному глубокими трещинами; на большой высоте не хватало воздуха, кружилась голова. Однако испанцы продолжали взбираться все выше и выше, пока не оказались вблизи кратера вулкана. Здесь, в облаках газа и пепла, низвергавшихся сверху, смельчаки едва не задохнулись и не ослепли. Им пришлось отказаться от намерения добраться до самого кратера. К великому удивлению индейцев, они вернулись в долину невредимыми, принеся с собой несколько больших кусков льда.

Кортес показывает конкистадорам столицу ацтеков (со старинного рисунка)

Ордас был первым испанцем, поднявшимся на Попока­тепетль, за что впоследствии получил право вписать в свой герб изображение этого вулкана.

Переход через горы на пути в Теночтитлан был очень тяжелым. Из ущелий налетали резкие, холодные ветры со снегом и градом, причиняя испанцам более жестокие страдания, чем тласкальцам, с детства привыкшим к су­ровому климату гор. К счастью, конкистадоры находили себе убежища в удобных строениях на краю дороги. То были гостиницы для торговцев, гонцов и военных отря­дов, построенные ацтеками на важнейших магистралях страны.

Наконец испанцы достигли перевала, и тут перед ними открылась картина, повергшая их в немой восторг и изумление: в предутреннем тумане внизу расстилалась огромная, прекрасная Мексиканская долина.

Туман постепенно рассеялся, и под лучами солнца за­сверкала зеркальная гладь озер Чалько, Шочимилко и Тескоко. По всей долине зеленели густые массивы ду­бовых, кипарисовых и кедровых лесов и рощи смоковниц, за ними расстилались необозримые маисовые поля и цве­тущие сады. Темное кольцо скалистых гор обрамляло эту чудесную долину, словно оправа — драгоценный изум­руд. В голубых водах озер отражались многочисленные города и селения, прекраснейшим из них была столица Мексики Теночтитлан — раскинувшийся на островах го­род с несметным количеством дворцов, храмов и белых башен — прославленная «ацтекская Венеция».

Зачарованные испанцы в первое мгновение даже усом­нились: а вдруг это мираж, который исчезнет, лишь только они приблизятся к прекрасной долине. Увиденное ими походило на фантастическую картину из рыцарских романов, возникшую по мановению жезла могуществен­ного волшебника. Конкистадоры понимали, что они всту­пают в страну чудес и что никому больше не суждено будет открыть такое сказочное царство!

По свидетельству хрониста Торкемады, из уст их вырвались восхищенные возгласы: «Вот она, земля обетованная!».

Прескотт замечает, что полководец Карфагена Ган­нибал во время одной из пунических войн с Римом после тяжелого перехода через Альпы точно так же взирал со своими воинами на чудесные низменности Италии, где карфагенян ожидала богатая добыча.

Многие из испанцев, хорошо понимая, как велика мощь этой страны, какое огромное войско может выста­вить против них Монтесума, потребовали возвращения в Веракрус. Но командующий и думать не хотел об от­ступлении. Желанная цель была близка!

По словам Гомары и Овьедо, Кортес был готов, словно орел, ринуться с гор на добычу и не скупился ни на заманчивые обещания, ни на угрозы, уговаривая конки­стадоров без промедления следовать за ним.

Испанцы двинулись вперед. Оказалось, что даже в се­лениях этой долины индейцы жалуются на гнет и неспра­ведливость Монтесумы. Это недовольство было ярким свидетельством того, что государство ацтеков раздирают глубокие противоречия и долго сдерживаемая ненависть может внезапно вырваться наружу, подобно лаве во время извержения вулкана.

И снова Монтесума отправил к испанцам послов с просьбой повернуть обратно. По свидетельству Клавигеро, он обещал за это наградить Кортеса четырьмя ме­рами (около восьмидесяти килограммов) золота, а каж­дого из его капитанов — одной мерой. Он обязался также ежегодно выплачивать испанскому королю дань, какую тот пожелает. Монтесума предостерегал чужезем­цев, что в городе не хватит для них съестных припасов и что ацтеки готовы взяться за оружие.

Ответ Кортеса был краток: Монтесума слишком вели­кий монарх, чтобы так часто менять свои решения; он также слишком мудр, чтобы не понять, как разгневается испанский король, если не будет выполнен его приказ — побывать у повелителя ацтеков; в любой миг, по первому же приказу Монтесумы испанцы будут готовы покинуть столицу, к тому же они не столь изнежены, чтобы бес­покоиться о съестных припасах.

Властелин ацтеков — Монтесума (с испанского порт­рета XVI века)

Монтесуму сковал страх, ведь белолицые чуже­земцы вплотную подошли уже к столице. Он заперся в своем дворце, отказался от пищи, погрузился в мо­литвы и приносил бесчисленные жертвы богам, но так и не смог найти никакого выхода. Тогда он созвал воен­ный совет. Там племянник Монтесумы Какамацин — повелитель второго по величине города Мексики Тес­коко, до сих пор выступавший за вооруженное нападение на испанцев, предложил встретить их с почетом как представителей могущественного государства; другой же племянник Монтесумы — Куаутемок и брат повелителя Куитлауак настаивали на том, что надо собрать войско, изгнать испанцев или же геройски погибнуть, защищая родную землю.

Монтесума никак не мог обрести былую решимость: раз уж ни заговоры, ни ценные дары, ни жертвоприно­шения богу войны Уицилопочтли не смогли остановить чужестранцев, повелителю ацтеков не оставалось ничего иного, как покориться велению богов. По словам исто­рика Саагуна, Монтесума воскликнул:

• Какое может быть сопротивление, когда сами боги против нас! Всего больше меня пугает судьба старых и немощных, женщин и детей, слишком слабых, чтобы сражаться или искать спасения в бегстве!

Другие испанские хронисты, как например, Эррера и Гомара, тоже свидетельствуют о том, что повелитель ацтеков был во власти непреодолимого страха.

Монтесума снова направил к Кортесу посольство, на сей раз с приглашением посетить Теночтитлан.

Огромные массы туземцев, желая взглянуть на неви­данных чужеземцев, теснились на обочинах дорог, по которым шагали конкистадоры. Некоторые даже пыта­лись ночью проникнуть в места ночлега испанцев, но зоркая стража убила не один десяток любопытных.

И снова в лагерь испанцев прибыли посланцы ацте­ков, возглавляемые племянником Монтесумы Какамацином. Этого двадцатилетнего юношу несли восемь вельмож, паланкин был изукрашен золотом и драгоцен­ными камнями, а балдахин соткан из зеленых перьев. Юношу сопровождала огромная свита — свыше тысячи сановников в белых длинных мантиях, украшенных пуч­ками перьев. Какамацин низко склонился перед Корте­сом и, правой рукой коснувшись земли, а потом головы, вручил капитан-генералу подарок Монтесумы — три ог­ромные жемчужины.

Мексиканская долина в период завоевания (по У. Прескотту)

В ответ Кортес одарил Какамацина ожерельем из шлифованного стекла. Юноша произвел на испанцев большое впечатление. Берналь Диас с удивлением за­метил:

• Если таков племянник Монтесумы, каков же он сам!

Какамацин, по словам Гомары, внимательно присмат­ривался к испанцам и вскоре убедился, что они отнюдь не боги и не посланцы богов, а такие же смертные люди, как ацтеки, только белокожие и хорошо вооруженные. Нужно было начать с ними борьбу еще на побережье, чтобы опрокинуть их в море, но теперь было поздно раз­мышлять, — сам Монтесума приказал сопровождать гостей в столицу.

Испанское войско продолжало свой путь к южному берегу озера Чалько сквозь тенистые леса и фруктовые сады, деревья которых гнулись под тяжестью тропиче­ских плодов. На пути все чаще встречались плодородные, хорошо возделанные и орошенные поля.

Процессия именитых сановников оказывает почести Монтесуме (со старинного рисунка)

Вскоре испанцы достигли длинной дамбы, пересекав­шей озеро. Сложенная из песка, дерева, извести и кам­ней, она была так широка, что по ней могли ехать рядом восемь всадников. Однако продвижению испанцев ме­шала масса любопытных, толпившихся на дамбе. По озеру сновали бесчисленные пироги, которые Берналь Диас сравнил со стаями лесных лебедей, скользящих по волнам. Историк Эррера рассказывает, что для доставки в столицу продовольствия ацтеки использовали пятьде­сят тысяч пирог.

Кортес с тревогой следил за тем, чтобы колонна его воинов не слишком растянулась и не смешалась с тол­пой, а то в случае нападения невозможно станет оборо­няться.

Вскоре испанцы достигли живописного города Истапалапана, где радовали взор великолепные сады, рос­кошные дворцы, каналы и искусственные бассейны. В нем было двенадцать — пятнадцать тысяч домов, многие из которых не уступали лучшим зданиям Испа­нии. Они были сложены из камня, потолки покрыты благовонным кедровым деревом, а стены пестрыми тка­нями. Правитель города, брат Монтесумы Куитлауак, оказал гостям торжественный прием.