Начальные этапы развития сложных обществ в северной Колумбии (I тыс. до н.э. — I тыс. н.э.)

В статье дан обзор раннекерамических памятников северной Колумбии и разви­тия деревень ранних земледельцев и рыболовов в I тыс. до н.э. — I тыс. н.э. на при­мере поселений в бухтах карибского побережья Сьерра-Невада-де-Санта-Марта. ^[1]

Ключевые слова: Колумбия, тайрона, индейцы, ранняя керамика, археология

Археология северной Колумбии — динамично развивающееся направление, представленное как исследованиями наиболее значимых для всего Нового Света раннекерамических памятников V-IV тыс. до н.э., так и изучением поселений с монументальной архитектурой, относящейся к концу I тыс. н.э. — первой поло­вине II тыс. н.э. При этом долгое время практически полностью отсутствовали исследования формативного периода в данном регионе — эпохи ранних деревень, в которых зарождались основы социально-политического развития индейских культур более позднего времени.

Наиболее значимые археологические памятники региона располагаются на северо-западе (низовья р. Магдалена и западное побережье Атлантики) и севере региона, где спускаются к побережью Карибского моря склоны горной системы Сьерра-Невада-де-Санта-Марта.

Памятники, на которых были найдены образцы одной из наиболее древних керамических традиций в Южной Америке, находятся на территории современ­ного департамента Боливар. Это поселения Монсу и Пуэрто-Ормига, Пуэрто-Чако, открытые Х. Райхель-Долматоффым, Барловенто, а также наиболее изучен­ные на настоящее время памятники Сан-Хасинто 1 и Сан-Хасинто 2^[2]. Наиболее исследованным является памятник Сан-Хасинто 1, где получены самые ранние датировки (5940±60 л.н.). На этой сезонной стоянке охотников-собирателей на берегу р. Магдалена была найдена лепная керамика с растительными отощителями, для которой характерны зооморфные мотивы (моделированные налепы по венчику сосудов)^[3]. Данная керамическая традиция бытовала более тысячелетия, что демонстрирует памятник Сан-Хасинто 2, где радиоуглеродные датировки от­носятся к IV тыс. до н.э. Остальные раннекерамические памятники данного реги­она — это раковинные кучи на побережье, также содержащие фрагменты лепной керамики с растительным отощителем^[4].

На северном побережье и в регионе Сьерра-Невада-де-Санта-Марта прак­тически отсутствуют свидетельства бытования раннекерамической традиции. В силу крайне низкой степени сохранности органики и разграбленности памятни­ков этой части карибского побережья (где грабители ищут золото более поздних культур) изучение раннекерамических слоев затруднено. Но все же есть разроз­ненные данные о ранних этапах седентаризации, а также о находках керамики с прорезным и точечным орнаментом, которую называют традицией Маламбо по эпонимному памятнику (департамент Атлантико) и условно датируют I тыс. до н.э. (600/500 гг. до н.э. — 100 г. н.э.)^[5]. Эта традиция характерна и для венесуэль­ского побережья Карибского моря, причем она явно родственна барранкоидной традиции низовий р. Ориноко^[6].

На территории к северо-востоку от Сан-Хасинто и Маламбо, на побережье Карибского моря и в предгорьях Сьерра-Невада-де-Санта-Марта самая ранняя маламбоидная керамика, датированная 1150 г. до н.э. — началом н.э., была найдена на периферийном памятнике Папаре, а также на близлежащем памятнике Лома-де-Кинто в долине р. Кордоба и р. Фрио^[7]. Большинство памятников с маламбоидной керамикой в Колумбии и Венесуэле расположены близ побережья, и жите­ли этих поселений в I тыс. до н.э. преимущественно занимались рыбной ловлей, сбором моллюсков, а также земледелием, хотя сам памятник Маламбо является исключением, так как находится в нескольких десятках км от моря и достаточных данных о рыболовстве и собирательстве на нем нет^[8].

Наиболее изученными в регионе Сьерра-Невада-де-Марта являются зна­чительно более поздние памятники, связанные с начальными этапами социаль­но-политического развития культуры тайрона. Данный термин является скорее условным, так как, вероятно, объединяет различные родственные культурные традиции^[9].

Археологическая культура тайрона была выделена и описана О. Мэсоном и Х. Райхель-Долматоффым на основе разновременных исследований поселе­ния Пуэблито и близлежащих памятников северных предгорий Сьерра-Невада. Начальные этапы развития культуры тайрона они отнесли к IX-X вв.^[10] Изучение ранних оседлых поселений и керамической традиции побережья Сьерра-Невада началось в 20-30-е годы XX в., когда О. Мэсон приступил к раскопам поселения Пуэблито, а также исследовал близлежащие бухты, в том числе бухту Неуанхе, где обнаружил богатое погребение. В середине XX в. прибрежные поселения ис­следовал Х. Райхель-Долматофф, а в 80-е годы А. Ойюэла-Кайседо провел работы по изучению бухт к западу от Пуэблито — Синто и Гайра^[11].

Вплоть до начала XXI в. схема развития культур Сьерра-Невада-де-Санта- Марта представлялась следующим образом: с начала н.э. (фаза Неуанхе, 100/200— 700 гг.) на побережье и в бухтах Парка Тайрона располагались небольшие деревни, ориентированные на добычу морских ресурсов и соли. Признаки значительной концентрации населения не были обнаружены. Однако материалы богатого по­гребения, исследованного О. Мэсоном, позволяют говорить о сложении основ со­циальной дифференциации^[12]. Начало X в. (конец фазы Буритака, 700-1000 гг.) отмечено неожиданным демографическим ростом и появлением каменной архи­тектуры в прибрежных бухтах. В верховьях р. Буритака наблюдается настоящий демографический взрыв и начало строительства поселений с каменной архитек­турой и развитой инфраструктурой: каменными дорогами, лестницами, дренаж­ными системами и каналами, которые исследователи^[13].

Долгое время считалось, что горные области были заселены только в фазу Тайрона (1000-1600 гг.). Самые ранние радиоуглеродные датировки были полу­чены на поселениях Фронтера (660±90 г. н.э.) и Лас-Анимас (580±120 г. н.э.), где была найдена керамика типа Неуанхе, но эти памятники расположены на склонах, наиболее близких к побережью.

Благодаря последним исследованиям А. Дэвера и С. Хиральдо установлено, что и в горной области под каменными террасами периода Тайрона есть слои, от­носящиеся к более раннему этапу периода Неуанхе^[14]. Они были перекрыты стро­ительным горизонтом XI-XII вв., содержащим остатки крупномасштабного стро­ительства. Самая ранняя дата, полученная для памятника Буритака 200, — 650±60 г. н.э.^[15] Однако на данном этапе археологического изучения горных районов Сьер­ра-Невада сложно делать выводы о времени заселения памятников. Согласно со­временному состоянию исследования, наиболее ранние из изученных памятников локализуются в бухтах побережья.

На сегодняшний день более ясной является картина заселения и развития ран­них деревень на центральном побережье Сьерра-Невада-де-Санта-Марта (Парк Тайрона, бухты Ченге, Гайра, Синто, Конча, Неуанхе).

В ходе последних археологических изысканий в Парке Тайрона определено. что общая площадь поселений в бухтах в период Неуанхе составляла около 18 га (из общей исследованной площади в 91 кв. км)^[16]. Подавляющее большинство прибрежных поселков этого времени имело площадь около 1 га, а самое крупное поселение Синто — 2,5 га. Свыше 40% занятых земель были наиболее плодо­родными на всем побережье, особенно это касается бухты Синто, где сконцен­трированы лучшие земли и выпадает наибольшее количество осадков. В районе Неуанхе климат был наиболее сухим, а почвы слабо пригодными для земледелия, поэтому показатели плотности населения здесь самые низкие. Вплоть до 800 г. показатели плотности населения во всех бухтах невысокие, иерархии поселений нет, а небольшие деревни были расположены дисперсно.

Используя модель расчета численности населения У. Сандерса и Дж. Партонса, К. Лангебайк дает следующие цифры: от 90 до 179 человек проживало в неболь­ших бухтах Синто, Конча и Неуанхе в период Неуанхе (общая площадь поселений 17,9 га), от 95 до 190 человек — в период Буритака (общая площадь поселений 19 га) и от 1084 до 2175 человек — в поздний период Тайрона (общая площадь поселений 217,4 га)^[17].

Несмотря на низкую плотность населения, плохую сохранность материалов и другие факторы, затрудняющие изучение ранних памятников побережья, можно выделить некоторые особенности развития региона раннего периода. Начиная с первых веков н.э. прослеживается специализация общин различных бухт: общи­ны Ченге специализировались на добыче соли (добыча соли начинается здесь уже с 200 г. н.э.), а общины Таганга (самая западная бухта в Парке Тайрона) — на рыболовстве. Эта специализация сохранилась вплоть до испанского завоевания. Развитие и рост площади постоянных поселков (Синто, Ченге, Мамарон и др.) происходили в тех бухтах, жители которых занимались морским промыслом и до­бычей соли; и, видимо, это были самые богатые деревни.

Археологический проект в бухте Ченге позволил установить хронологию развития этого поселения и близлежащих бухт, его роль в системе региональных связей, а также связь хозяйственной специализации с моделью регулирования со­циально-экономической жизни и возникновением политических институтов. Кро­ме того была исследована история поселения, которое в поздний период будет подчинено более крупному политическому центру — Бонда^[18].

Площадь занятой в 200-500 гг. территории составляла порядка 3,3 га, к 800 г. Ченге возрастает до 6 га, а после 1200 г. его территория резко увеличивается до 15 га с общей численностью населения около 1200 человек. В ходе раскопок было выделено два основных сектора поселения. Сектор 2 развивался, начиная с 200 г., к 500 г. в нем была сконцентрирована большая часть населения бухты (все на­селение бухты, по подсчетам А. Дэвера, составляло около 60-80 человек, из них в деревне от 45 до 60 человек), занимавшаяся соледобычей и неспециализиро­ванным морским промыслом^[19]. При этом уровень добычи соли был достаточно низким и обмен происходил только с ближайшими бухтами. Именно этот обмен необходимыми для жизни небольших специализированных деревень продуктами, вероятно, был причиной того, что на побережье начиная с 200 г. прослеживается процесс незначительного, но стабильного роста численности населения, посте­пенного обогащения общин, при этом нет свидетельств складывания иерархий ни между поселениями бухт, ни внутри самих общин. А. Дэвер определяет общины Ченге периода с 200 по 800 г. как эгалитарные^[20]. В фазу Неуанхе специализиро­ванную деятельность в этих бухтах, видимо, контролировали внутриобщинные институты. Домохозяйства были включены в сеть обмена между побережьем и предгорными районами. Склоны Сьерра-Невада не были еще заселены, но мог­ли существовать небольшие локализованные в горах домохозяйства, на которых выращивались прежде всего корнеплоды. Община Ченге обменивала соль на продукты земледелия (маис, корнеплоды, хлопок и авокадо). Таким образом, по мнению А. Дэвера, для региона Сьерра-Невада-де-Санта-Марта на ранних этапах развития керамических культур был характерен «микро-вертикальный обмен»^[21]. Эта модель взята из андской археологии, объясняющей при помощи теории вер­тикального обмена между побережьем и горными районами всю историю индей­ских культур Тихоокеанского побережья Перу и Эквадора^[22]. Модель «микрооб­мена» показывает, что и небольшие коллективы, которые могли состоять всего из нескольких домохозяйств, вполне успешно осуществляли обмен морскими ресур­сами, солью, различными продуктами сельского хозяйства (как выращенными на побережье в условиях сухого и жаркого климата, так и во влажных и прохладных долинах предгорий), охоты. Специализированное производство и обмен функци­онировали благодаря горизонтальным внутриобщинным и межобщинным связям. Судя по материлам раскопок в бухте Ченге, какие-либо признаки вертикального контроля не прослеживаются вплоть до 800-900 гг. Несмотря на то что домохо­зяйства растут и парадная керамика встречается повсеместно, центр поселения не выделяется, монументальные сооружения не возводятся и отсутствуют признаки формирования поселенческой иерархии.

С 800 г. в Ченге происходят заметные изменения: растет численность насе­ления, появляются свидетельства вмешательства людей (или семей) с высоким статусом в жизнь деревни — изменяется поселенческая модель. Сектор 1 был из­начально ориентирован на больший объем добычи соли для регионального обме­на. Теперь же его жилые и общественные здания строятся на самом удобном для соледобычи участке бухты, который и до настоящего времени используется для этого промысла. Появляются каменные постройки, прежде всего террасы и коль­цевые фундаменты основания домов, а также вымощенные дороги и мосты, со­единившие бухту с поселениями на склонах — прежде всего с Пуэблито и Бондой (Вира-Вира), самыми крупными поселениями позднего периода Тайрона на по­бережье. Террасы, фундаменты жилых домов и построек, возможно, ритуального назначения, строятся в секторе 1, связанном с копями и, видимо, с элитой, которая контролирует теперь добычу соли, организует местное население на обществен­ные работы, необходимые для монументального строительства.

Между 1100 и 1200 г. население Ченге увеличивается в 3 раза, причем лока­лизуется оно в секторе 1, а сектор 2 частично забрасывается^[23]. В секторе 1 кон­центрируется почти вся парадная керамика более сложных, чем ранее, форм: со­суды для жертвоприношений, сосуды-тетраподы, жаровни для маниока, парадная керамика с зооморфными, орнитоморфными и антропоморфными скульптурными изображениями. Учитывая еще и тот факт, что террасы в секторе 1 были по пло­щади больше, чем в секторе 2, можно предположить, что праздники и церемонии проводились в секторе 1 и организовывались его обитателями — верхушкой об­щины, которая получила свой высокий статус благодаря организации и контролю над соледобычей и региональным обменом. Таким образом, после XI в. склады­вается система контроля над добычей соли, организация и интенсификация про­изводственного процесса и связанная с ней трансформация рельефа местности, что в дальнейшем выразилось в появлении монументальной архитектуры, ком­муникаций и увеличении площади поселений. С другой стороны, пока не найде­ны богатые погребения 1000-1200 гг., которые демонстрировали бы социальную дифференциацию и четкое выделение общинной верхушки.

Изменения, связанные с заселением бухт в середине I тыс. при стабильно низ­кой плотности населения и с последующим демографическим взрывом в конце I — начале II тыс., происходят, видимо, и в других бухтах Парка Тайрона. По под­счетам К. Лангебайка, между периодами Неуанхе и Буритака (около 800 лет) на­селение бухт Парка Тайрона незначительно сократилось, что устанавливается по количеству керамики, найденной на той же территории (ее площадь увеличилась в период Буритака только до 19 га). В то же время отмечаются изменения вну­тренней структуры поселенческой системы: в период Неуанхе небольшие дерев­ни были обнаружены во всех бухтах; к концу I тыс. прослеживается концентрация населения в бухтах Синто (39%) и Конча (44,5%), а остальные поселения забрасы­ваются или становятся сезонными^[24]. Трудно сказать, с чем это было связано, так как видимых причин (как в Ченге) нет. Археологические исследования в бухтах затруднены из-за плохой сохранности органических материалов и затопленности некоторых участков побережья, поэтому вопрос о факторах развития побережья и социальной организации прибрежных деревень остается открытым, хотя для ранних периодов, безусловно, характерны низкая плотность населения и отсут­ствие поселенческой иерархии на региональном уровне. Вполне возможно, что значительный рост населения на рубеже I-II тыс. связан с концентрацией ранее рассеянного населения в крупных поселках, например в Синто и Конча.

ЛИТЕРАТУРА

Березкин Ю.Е. 1991: Инки: исторический опыт империи. Л.

Табарев А.В. 2011: Ранние керамические традиции в Пасифике (Южная Америка) // Тихоокеанская археология: Древности по обе стороны Великого океана. Вып. 21, 16-54.

Bray W. 2003: Gold, stone and ideology: symbols of power in the Tairona tradition of Northern Colombia // Gold and Power in Ancient Costa Rica, Panama and Colombia / J.Quilter, J. W. Hoopes (eds.). Washington, 301-344.

Dever A. 2007: Social and Economic Development of a Specialized Community in Chen- gue, Parque Tairona, Colombia. Doctoral Dissertation, University of Pittsburgh.

Dever A. 2010: Especialización económica de comunidades y su relación con el desarrollo de complejidad social: El caso de Chengue, Parte Tairona, Colombia // JANGWA PANA: Revis­ta de Antropología. 9, 123-145.

Giraldo S. 2007: Lords of the snowy ranges: politics, place, and landscape transformation in two tairona towns in the Sierra Nevada de Santa Marta, Colombia. Doctoral Dissertation, The University of Chicago.

Langebaek C. H. 1987: La cronología de la region arqueologica tairona vista desde Papare, Municipio de Cienaga // Boletín de Arqueología. 2(1), 83-101.

Langebaek C. H. 2004: Secuencias y procesos. Estudio comparativo del desarrollo de je­rarquías de asentamiento prehispánicas en el norte de Suramérica // Boletín de Arqueología del Área Intermedia. 6, 199-247.

Langebaek C. H. 2003: The political economy of pre-сolombian goldwork: four examples from Northern South America // Gold and Power in Ancient Costa Rica, Panama and Colombia / J.Quilter, J. W. Hoopes (eds.). Washington, 245-262.

Langebaek C. H. 2005: The Pre-Hispanic Population of the Santa Marta Bays: A Contribu­tion to the Study of the Development of the Northern Colombian Tairona Chiefdoms. Bogotá: Universidad de los Andes.

Langebaek C.H., Dever A. 2002: Estudio regional en las bahías del Parque Tairona: ar­queología, medio ambiente y desarrollo de sociedades prehispánicas // Boletín de Arqueología. 17(1), 2-16.

Oyuela-Caycedo A. 1986: Contribución a la Periodización Cultural en el Litoral del Parque Tairona // Boletín de Arqueológia. Bogotá. 1(2), 24-28.

Oyuela-Caycedo A., Bonzani R.M. 2005: San Jacinto 1: A Historical Ecological Approach to an Archaic Site in Colombia. Tuscaloosa: University of Alabama Press.

Oyuela-Caycedo A. 2008: Late Prehispanic Chiefdoms of Northern Colombia and the For­mation of Anthropic Landscapes // Handbook of South American Archaeology / H. Silverman, W. Isbell (eds.). New York, 405-428.

Reichel-Dolmatoff G. 1986: Arqueología de Colombia. Un texto introductorio. Bogotá.

Serje M. 1987: Arquitectura y urbanismo en la cultura tairona // Boletín del Museo del Oro. 19, 117-125.

INITIAL STAGES OF THE DEVELOPMENT OF COMPLEX SOCIETIES IN NORTHERN COLOMBIA (1000 BC — 1000 AD)

Е.S. Ostrirova

The paper gives an overview for early pottery sites of Northern Colombia and development of villages of early farmers and fishermen in the 1^st century BC — 1^st century AD by the example of settlements in the bays of the Caribbean coast of Sierra Nevada de Santa Marta.

Key words: Colombia, Tairona, Indians, early ceramic, archaeology