Дерзкий план

Конкистадоры в Кахамарке. — Конный отряд в лагере инки. — Дружественные переговоры. — Решение военного совета. — Западня расставлена

15 ноября 1532 года после полудня испанцы вступили в Кахамарку. Никто не вышел встречать их, не видно было ни одной живой души. В пустынных улицах лишь гулким эхом отдавались шаги завоевателей и цокот ло­шадиных подков. Беспокойство и страх овладели испан­цами. Что ждет их здесь? Неужели инка заманил их в глубь страны, расставил западню, чтобы окружить их и стереть с лица земли?

Кахамарка была довольно большим городом — здесь проживало, видимо, не менее десяти тысяч человек. Дома из высушенного на солнце кирпича, крытые соломой, че­редовались с прекрасными зданиями из тесаных камен­ных глыб. Большую треугольную площадь замыкали низ­кие просторные здания. Очевидно, это были казармы. Ря­дом, на холме, возвышалась каменная крепость с кру­тыми лестницами. В городе находились также монастырь дев Солнца, а в тенистой роще — большой храм Солнца. На холме, который господствовал над городом, была еще одна крепость из тесаного камня, опоясанная тремя ря­дами высоких стен.

Солнце уже клонилось к закату, небо затянуло тучами, пошел дождь, а затем и град; стало холодно и неприятно. Люди Писарро расположились на площади, предусмот­рительно расставив сторожевые посты на случай внезап­ного нападения. Но инка не обращал внимания на при­шельцев, считая, видимо, что они не представляют для него никакой опасности. Он и не предполагал, сколь хитры и коварны эти люди и какие планы вынашивают они, несмотря на свою малочисленность.

Франсиско Писарро хотел как можно скорее выяснить замыслы и настроение инки, поэтому он ни минуты не медля отправил в перуанский лагерь пятнадцать всад­ников, которыми командовал Эрнандо де Сото, один из самых опытных офицеров. Однако, когда всадники были уже довольно далеко, Писарро решил, что он отправил к инке слишком малочисленный отряд. А что если про­изойдет стычка? И приказал своему брату Эрнандо мчаться вслед за первым отрядом с еще двадцатью всад­никами. Они должны были держаться очень осторожно и воздерживаться от каких бы то ни было столкновений с перуанцами.

Кавалеристы пустили лошадей галопом по отличной дороге, ведшей из города в лагерь, и вскоре достигли па­латок на пологом склоне горы. Около тридцати тысяч перуанских воинов, воткнув в землю копья, с глубоким удивлением смотрели на чужестранцев, которые неслись к ним на спинах невиданных 'зверей, словно на крыльях ветра. Бряцали доспехи и оружие, развевались знамена, гремели трубы.

Всадники подскакали к широкой, но не очень глубокой реке, протекавшей по равнине. Через реку был построен мост. Хотя вооруженная стража, охранявшая его, не пыталась остановить испанцев, они бросились прямо в поток и без труда достигли противоположного берега.

Один из индейцев показал кавалеристам резиденцию инки — летний дворец с колоннадой вокруг него, примы­кавшей к роскошному саду с горячими источниками. Пе­ред зданием находился большой каменный бассейн, куда по трубам поступала горячая и холодная вода. У входа во дворец расположились люди в богатых одеждах — свита правителя и женщины, принадлежавшие к его двору. В этой пестрой толпе можно было сразу узнать инку, хотя одет был он проще, чем придворные, — голову властителя укращала широкая ярко-красная шерстяная повязка, символ верховной власти. С повязки до самых глаз свисала бахрома. Инка, очень высокий, крепкий, еще не старый человек с умным, бесстрастным лицом, сидел в низком кресле, а вельможи и военачальники стояли вокруг него в соответствии со своей знатностью и зани­маемым ими положением. Вопреки ожиданиям испанцев, лицо правителя не выражало ни малейших признаков хитрости или жестокости. Он не выразил никакого любо­пытства, хотя впервые видел чужестранцев и их удиви­тельных животных.

Эрнандо Писарро и де Сото, оставив своих солдат на значительном удалении, в сопровождении трех воинов приблизились к инке. Писарро почтительно поклонился, не слезая, однако, с коня, и заявил, что он посланец своего брата — главнокомандующего войсками белых людей — и привез сообщение о том, что испанцы только что прибыли в Кахамарку. Испанцы — подданные могу­щественного заморского властелина, прослышав о бле­стящих победах Атауальпы, предлагают ему свою по­мощь. Главнокомандующий просит узнать, не соблагово­лит ли владыка Перу оказать честь испанцам и посетить их в Кахамарке.

Инка ни словом, ни жестом не выразил своего отно­шения к этой речи, и по его лицу нельзя было определить, понял ли он, хотя взятый с собой испанцами Филипильо быстро переводил эту речь на язык перуанцев. И лишь один из вельмож, стоявший рядом с правителем, коротко ответил: «Это хорошо».

Эрнандо Писарро почтительно нарушил молчание, по­просив инку сообщить свое решение, на что Атауальпа, слегка улыбнувшись, ответил:

«Скажите вашему начальнику, что сейчас я должен поститься, что завтра пост окончится. Тогда я и мои вожди навестим его. До моего прибытия он может раз­меститься со своими людьми в общественных зданиях возле площади, однако другие дома занимать не должен, а затем я решу, чему быть дальше».

Франсиско де Херес, тайный летописец Писарро, де­тально описавший его походы, рассказывает также, что в этом разговоре Атауальпа обвинил белых людей в на­падении на перуанцев. Один из вождей — Майсабилика — донес, что испанцы напали на него, захватили в плен несколько касиков и заковали их в цепи. Майсабилика прислал инке железный ошейник и сообщил, что сразил трех христиан и одного коня.

На это Эрнандо Писарро ответил, что Майсабилика пустомеля и хвастун, потому что один-единственный хри­стианин мог бы убить и вождя, и всех индейцев. Как это он мог сразить христианина или его коня, когда все его люди трусы и бабы! Испанский полководец пришел сюда не ради войны — он хочет обрести друзей и творить добро. Но если кто-то начнет с ним войну, христиане бу­дут драться до тех пор, пока не уничтожат всех врагов. Они могут сражаться на стороне Атауальпы и тем самым доказать, что Майсабилика солгал.

Инка согласился, что вождь этот не отличается послу­шанием. Его войска при поддержке испанцев могли бы как следует проучить строптивого касика. Эрнандо Писарро ответил, что инке нет смысла посылать туда свое войско. Вполне достаточно десяти испанских всадников. Атауальпа в ответ на это только усмехнулся. Однако через минуту правитель Перу уже не улыбался.

У идальго де Сото, который находился тут же, была лучшая лошадь во всем отряде, да и сам он был очень ловким наездником. Заметив, что Атауальпа внимательно наблюдает за горячим боевым конем, кусавшим от нетер­пения удила, де Сото натянул поводья, вонзив шпоры в бока скакуна, и галопом сделал большой круг по рав­нине — пусть посмотрят, на что способен испанский конь и отважный наездник. Подскакав к инке, Сото так резко остановил жеребца, что тот, громко заржав, под­нялся на дыбы и обрызгал пеной одежды правителя.

Ни один мускул не дрогнул на лице Атауальпы, в то время как остальные перуанцы застыли в ужасе, а неко­торые, увидев, что к ним' огромными скачками прибли­жается невиданное чудовище, отступили на несколько шагов. По утверждению испанского хрониста, они дорого заплатили за свой страх — инка в тот же вечер повелел казнить трусов.

Правитель предложил испанцам отведать угощения, по те, чтобы не слезать с коней, отказались, тоже сослав­шись на то, что сейчас должны поститься. Атауальпа приказал подать гостям чичу. Появились женщины с большими золотыми кубками, из которых они дали испанцам напиться.

После этого конкистадоры почтительно простились и отправились обратно в Кахамарку. Они увидели мно­гое: богатство властителя Перу, роскошные одежды при­дворных, золотые и серебряные сосуды, огромное, хорошо обученное и вооруженное войско инки. Могла ли гор­сточка испанцев вступить в бой с таким могущественным противником? Видимо, они действовали опрометчиво и слишком далеко углубились в эту огромную страну.

Принесенные известия о невиданных богатствах, с од­ной стороны, распалили солдат, однако в то же время ими овладели смятение, страх и даже отчаяние — громад­ная армия инки находилась здесь, совсем рядом. В ноч­ной тьме огни индейских сторожевых постов на склоне горы светились словно бесчисленные звезды.

И только Франсиско Писарро втайне радовался тому, что все произошло так, как он рассчитывал. Он старался приободрить малодушных. В этот решающий час, когда они, наконец, сошлись с врагом лицом к лицу, ни один из них не вправе терять мужество. Надо положиться на ми­лость божию, ибо всевышний уже не раз спасал их в самые трудные минуты. И пусть враг будет в тысячу раз. сильнее, бог на стороне испанцев — ведь они отправились в крестовый поход против неверных. Отважных воинов ждут неисчислимые богатства.

Затем Писарро собрал военный совет, чтобы обсудить план, который он уже выработал и считал наиболее удач­ным. План этот казался столь дерзким и отчаянным, что офицеры были ошеломлены. Инку следует заманить в за­падню, захватить в плен на глазах у всей его армии и держать в качестве заложника. Пленение владыки потря­сет страну, и, возможно, испанцам очень легко удастся подчинить себе могущественное государство.

В Испании Писарро встречался с Кортесом, который всячески его поддерживал и дал много полезных советов. «Помните, Франсиско, об одном — если вам удастся за­хватить в плен священную особу короля Перу, то судьба его страны будет решена. Я утверждаю это на основе собственного опыта», — эти слова Кортеса хорошо запом­нил Писарро.

Начинать сражение с огромной армией инки было бы чистейшим безумием, утверждал главнокомандующий. Отступление и бегство тоже невозможны. Опасности в этой стране подстерегают на каждом шагу. Да и куда бежать? Путь к морскому побережью через горы долог и труден. Стоит испанцам начать отступление, как перу­анцы по им одним известным тропам опередят их и бу­дут поджидать за каждым поворотом, на каждом пере­вале, в каждой крепости.

Столь же опасно оставаться здесь в бездействии, ничего не предпринимая. Дружественное отношение Атауальпы к испанцам не может быть долговечным. Близкое знаком­ство с белыми воинами очень скоро рассеет представле­ние о закованных в железо чужеземцах как о некоем сверхъестественном явлении. Атауальпа завладеет их ко­нями, оружием и сверкающими доспехами, а испанцев просто уничтожит. Инка — правитель хитрый и к испан­цам всегда относился с подозрением. Своими дружествен­ными посланиями он заманил их в глубь страны, чтобы легче было с ними расправиться.

Хитрости, говорил Писарро, можно противопоставить только хитрость; надо поймать инку в его же ловушку. Нельзя медлить ни одного мгновения: в любой день с юга могут подойти остальные отряды Атауальпы, одержав­шие там блестящую победу, и тогда испанцам будут противостоять еще большие силы.

Напасть на инку в открытом поле чрезвычайно опасно — неизвестно, удастся ли испанцам одержать победу и захватить его в плен. Прибытие правителя Перу в испанский лагерь предоставит наилучшую возможность для захвата именитого пленника. Поможет неожидан­ность. Отчаянная решимость сыграет свою роль там, где осторожность бессильна, и горстка отважных одолеет целую армию. Когда инка будет в руках испанцев, пос­ледние смогут диктовать свою волю всей стране.

Конкистадоры провели беспокойную, полную тревог и опасений ночь. Писарро приказал неусыпно охранять все подступы к городу и выставил посты, которые бдительно следили за лагерем инки. А там, в палатках, безмятежно спали воины, и не подозревая, вероятно, о грозящей опасности. Им ли было бояться горсточки чужеземцев?

Но, кто знает, может быть, перуанцев и их правителя, тоже мучили опасения и мрачные предчувствия? Ведь белые люди владели оружием более грозным, чем перу­анские пики с медными наконечниками, стрелы и корот­кие мечи — у них было огнестрельное оружие, стальные латы, мечи и копья. От стальной брони индейские копья и стрелы отскакивали, не причиняя людям никакого вреда. А металлические палки конкистадоров, извергаю­щие огонь, сеяли смерть и грохотали, как спрятавшиеся под землей злые, разгневанные боги, которые шатают горы и выбрасывают из них клубы дыма и языки огня. Невиданный зверь, послушный только белому человеку, мчится быстрее ветра и давит людей железными под­ковами.

Утром взошло яркое солнце. Начался новый день — 16 ноября 1532 года, знаменательный день в истории Перу. На заре громкие звуки труб призвали конкистадо­ров к оружию. Писарро обратился к солдатам, ознакомил их с разработанным планом нападения и отдал соответ­ствующие распоряжения.

Площадь с трех сторон замыкали низкие просторные здания с широкими воротами. В этих зданиях главно­командующий разместил два конных отряда под коман­дованием Эрнандо Писсаро и де Сото, а также отряд пехотинцев. Себе он отобрал двадцать испытанных вои­нов. Два орудия были установлены в крепости.

Никто не смел покинуть свой пост, пока инка и его свита не вступят на площадь. Сигналом к нападению должен был послужить выстрел из орудия, после кото­рого конкистадорам с боевым кличем надлежало выско­чить из своих укрытий, наброситься на охрану инки, пере­бить ее, а самого властителя захватить в плен. Писарро велел быстро и точно выполнять каждый приказ, сам проверил оружие воинов и распорядился, чтобы к удилам коней были подвешены колокольчики — их звон внушит индейцам еще больший страх.

После этого солдатам было выставлено богатое угоще­ние, священники отслужили торжественный молебен, призывая на испанцев благословение небес, а хор христового воинства пел: «Восстань, о господи, и соверши свой труд!» Конкистадоры, расставив ловушку на круп­ную дичь, просили всевышнего благословить это черное, кровавое дело. Каждый из них верил, что он идет в бой во имя креста господня. Историк У. Прескотт, написав­ший монументальный труд о завоевании Перу (в котором использованы уникальные документы и хроники), добав­ляет, что испанцев можно было бы счесть за мучеников, готовых отдать жизнь во имя истинной веры, если бы они не были бандой отчаянных авантюристов, готовивших презреннейшее предательство.