Письмо брата Лоренсо де Бьенвениды принцу-регенту и королевское распоряжение о проведении расследования злоупотреблений на Юкатане

Испанская корона с самого начала открытия Америки использовала церковную организацию, в первую очередь, монашеские ордена, в качестве орудия управления колониями и надзора за колонистами. Это намерение хорошо видно, например, в «Гранадских провизиях» (документ 1 настоящей подборки). Правда, на Юкатане из-за затянувшегося завоевания его воплощение оказалось отложенным. Если не считать неудавшейся миссии Тестеры в середине 1530-х годов, присутствие клириков на полуострове до середины следующего десятилетия было минимальным. Положение изменилось после успешной светской конкисты земель майя. В 1545 г. состоялся визит епископа Лас-Касаса, оказавшийся, правда, очень кратковременным. В том же году на Юкатан прибыли две небольшие группы францисканцев: одна, во главе с Луисом де Вильяпандо, было послана из Гватемалы, другую, которую возглавлял Хуан де Ла-Пуэрта, отправилась из Мехико[1]. Среди прибывших священнослужителей был и Лоренсо де Бьенвенида. Он родился в 1510 г. в Эстремадуре, там же вступил в Серафический орден. В 1542 г. Хакобо де Тестера, возвращавшийся с генерального капитула францисканцев в Мантуе, склонил Бьенвениду и сто пятьдесят других монахов к переезду в Новую Испанию.  Согласно рассказу Диего де Когольюдо Бьенвенида  будто бы пешком пришёл в Мериду из Гватемалы через девственные леса и безлюдные местности Бак’халаля, однако, сам он пишет, что прибыл по морю из Веракруса. Можно предположить, что в позднейшем повествовании оказались смешанными история прибытия Бьенвениды на Юкатан и его дальнейшей миссионерской деятельности на юго-востоке полуострова. Так или иначе, точно  известно, что в начале 1547 г. он находился вместе с Ла-Пуэртой и Вильяпандо в Мериде.

Не совсем ясно, что именно побудило Бьенвениду написать на имя принца-регента Фелипе три письма по поводу злоупотреблений аделантадо Монтехо и его родственников (из них известно последнее, датированное февралем 1548 г.). Меридские конкистадоры в некоторой степени сами напросились на повышенное внимание Короны своими дерзкими требованиями, предъявленными с миссией Алонсо Лопеса в 1543 г. На фоне конфликта с американскими колонистами по поводу «Новых законов», вылившегося в «великий мятеж» перуанских энкомендеро 1544 – 1548 гг., правительство на Пиренеях не имело никаких оснований потакать своеволию вчерашних конкистадоров еще и на Юкатане, тем более, что на Монтехо стали поступать жалобы от обиженных испанцев. В 1546 – 1547 годах оидору Аудиенсии Пограничья (члену коллективного судебно-административного органа, в полномочия которого входило управление территориями Гондураса, Гватемалы, Чиапаса и Юкатана) Хуану Рохелю [Juan Rogel] было поручено провести расследование злоупотреблений [proceso de residencia] конкистадоров на Юкатане, но так как его непосредственным начальником, президентом Аудиенсии Пограничья, был зять аделантадо Монтехо Алонсо де Мальдонадо, расследование ни к чему не привело. Возможно, бесплодность усилий Рохеля и побудила францисканцев проинформировать испанские власти о состоянии дел в новозавоеванных землях (очень похоже, что за этим кто-то стоял, но это невозможно установить).

Письмо Бьенвениды, рисующее неприглядную картину стяжательства, коррупции, семейственности и полного пренебрежения интересами Короны, царивших на Юкатане в губернаторство Монтехо, было не только получено Советом по Индиям, но и принято во внимание. Королевским распоряжением от 7 августа 1548 г. оидору Аудиенсии Мехико Франсиско де Эррере [Francisco de Herrera] было поручено провести на Юкатане расследование деятельности Монтехо и его окружения. Одновременно такое же расследование предпринял новый состав Аудиенсии Пограничья. Её член, оидор Блас Кота [Blas Cota] прибыл на Юкатан раньше Эрреры, в мае 1549 г., и отстранил Монтехо от губернаторства. В сентябре до Мериды наконец-то добрался Эррера, который отстранил от расследования Коту и даже на некоторое время заключил того под стражу. Эррера, однако, не знал, что пока он находился в пути, в Испании сочли его недостаточно непредвзятым (пошел даже слух, оказавшийся ложным, будто он был родственником жены аделантадо Монтехо) и распоряжением от 17 июня 1549 г. перепоручили расследование на Юкатане лиценциату Диего де Сантильяну [Diego de Santillán], прибывшему в Мериду в июне 1550 г. Стоит отметить, что большинство обвинений, содержащихся в уполномочивавшем Сантильяна документе, были заимствованы из письма Бьенвениды. В конечном счёте, в 1550 г. Монтехо-старший вынужден был выехать для оправданий  Испанию, где умер в 1553 г.

Брат Лоренсо де Бьенвенида занял видное положение среди юкатанских францисканцев. В 1550 – 1562 годах он был настоятелем монастырей в Ицмале, Мериде и Кампече, представлял юкатанскую братию на генеральных капитулах францисканцев в Аквиле (1559 г.) и Вальядолиде (1565 г.). В дальнейшем Бьенвенида не возвращался на Юкатан, после 1565 г. он отправился в Гватемалу  и Коста-Рику, где скончался после 1579 г.

ПИСЬМО БРАТА ЛОРЕНСО ДЕ БЬЕНВЕНИДЫ

ЕГО ВЫСОЧЕСТВУ ПРИНЦУ ДОНУ ФЕЛИПЕ,

В КОТОРОМ СОДЕРЖИТСЯ ОТЧЕТ О РАЗНЫХ ДЕЛАХ,

ОТНОСЯЩИХСЯ К ПРОВИНЦИИ ЮКАТАН,

от 10 февраля 1548 г.[2]

/70/ Gratia et pax a Deo patre et domino nostro Jhesuchristo. Благодать и мир от Бога отца и господа нашего Иисуса Христа.

Двумя другими письмами я уже извещал Ваше Высочество, но так как в этих краях, за грехи наши, мало верности, а еще меньше – христианства в испанцах, и еще меньше правдивости, не думаю, чтобы какое-то из них доставили оттуда, а кроме того море ненадёжно и опасно, и по этой причине не перестаю все время сообщать  правду (а если я не буду её говорить, правду, то пусть наш великий Господь не окажет мне милости и не даст мне славы), пока не узнаю, что мои письма или какое-то из них вручили в руки Вашего Высочества, ибо я по совести моей не могу сделать меньшего, поскольку соизволил Господь привести меня к тем неверным, чтобы увидеть дела, происходящие в ущерб Господу и Его Величеству, который, будучи христианнейшим, имеет особую заботу об этих краях, но его судьи не исполняют того, что им приказано, и не верны ни Господу, ни тем более своему королю и господину. Ведь поскольку Испания так далеко, думают, что не узнают об их делах, а даже если узнают, то тому, кому сходит с рук малое, сходит с рук и большое [quien passa punto passa mucho].

Да знает Ваше Высочество, что семь или восемь лет назад была завоевана эта земля  Юкатана, и она была первой материковой землей, открытой в Индиях после Эспаньолы, и последней завоёванной. Уже четырнадцать или двенадцать лет, как она была заселена /71/ испанцами во второй раз, но так как в ней нет ни золота, ни серебра, и из-за новостей о богатствах Перу и малых возможностей губернатора Монтехо не смогли её удержать[3]. Сейчас, благословен Господь, она заселена и в ней есть три городка [villas] и один город; один городок имеет двадцать горожан и называется городок Сан Франсиско, и это морской порт, и это самое слабое [flaco] в этой земле. Город находится внутри страны в тридцати трех лигах и называется город Мерида. Ему дали такое имя из-за великолепных строений, которые в нём имеются, и среди всего обнаруженного в Индиях не находили столь великолепных. Сооружения  из тёсаного камня, хорошо обработанного и из больших камней, не сохранилось памяти о тех, кто их построил; кажется нам, что их сделали  до прихода Христа, потому что таким густым был лес над ними, как и внизу на земле. Они высотой в пять эстадо[4], из сухого камня, и над сооружениями с четырёх сторон повсюду кельи как у монахов, в двадцать шагов длиной и десять шириной, и все входы из одного камня над дверью, и  сводчатые; и таких в этой земле имеется ещё много. Этот местный народ не жил в них, но строил дома только из соломы и дерева, имея наготове больше извести и камня, чем во всём обнаруженном. Эти сооружения наша братия избрала в качестве места для дома Святого Франциска; справедливо, чтобы там, где ранее было гнездовище демонов, был храм, где служат Господу, и первое причастие, данное в той земле, произошло там, чего за грехи наши нет в других местах.

Другой город называют Вальядолид, в нём сорок горожан-конкистадоров. В этом городке в том сорок седьмом году[5] восстали индейцы и убили пятнадцать или двадцать испанцев, которых захватили в своих селениях каждого по отдельности, и если бы им быстро не помогли из города, не осталось бы ни одного испанца, и из слуг-набориев [naborias][6] убили более пятисот, мужчин и женщин, и это восстание было из-за дурного обращения, которое имели с индейцами испанцы, отбирая у них жен и детей, и избивая палками, и отрубая ноги и руки, и убивая их, и из-за чрезмерных податей и безмерных личных услуг, и если Ваше Высочество незамедлительно не позаботится об исправлении, говорю по справедливости, невозможно будет оставаться в этой земле.

Они не восстают там, где мы учим детей в школах, но так как малочисленна наша братия в этой земле, не можем достичь всех частей. Мы уже посылали одного брата к Вашему Высочеству, чтобы /72/ сообщить правду о том, что происходит в этой земле, но так как море ненадёжно и опасно, не знаем, прибыл ли он благополучно, его зовут брат Николас де Альвалате [Nicolas de Alualate][7], из провинции Толедо, и чтобы Ваше Высочество назначил нам коадъюторов[8] для возделывания этой лозы, полной демонского идолопоклонства, и чтобы он дал нам епископа, который был бы святым и ученым, как подобает этой новой церкви, и чтобы нам приказал дать то, что обычно дают в новых землях, каковым являются: по одному колоколу для каждого дома, и по одной чаше, и вино, и масло для каждого дома для месс и чтобы освещать Святейшее Таинство.

Предупреждаю Ваше Высочество, сколь мало благочестия в испанцах, заседающих в кабильдо, и в губернаторе – первом. Сюда, в эту землю пришёл один священник в том тысяча пятьсот сорок седьмом году, по имени Вильягомес [Villagomez], и мне сообщили, что он монах-доминиканец, и что после того, как он пришёл, добился, чтобы ему дали подписи [люди] из кабильдо и аделантадо, и все, кроме одного, дали ему письмо Вашему Высочеству, подписанное всеми, в котором просят Вас, чтобы Вы назначили его епископом, а он не умеет читать[9]; и в городке Вальядолид то же самое, все, кроме одного, требуют его в качестве епископа, не зная его, кроме того, что говорят, будто он происходит от готов. И так ли подобает этой новой церкви алчный, невежественный и тщеславный священник, который добивается епископства, не будучи призванным, и вскоре он отправляется в Испанию и оставляет городок без священника, и говорит, чтобы не беспокоились, и что, несомненно, его ему дадут, потому что у него такая рука при дворе, что ему его дадут, если только Ваше Высочество не рассмотрит дополнительно то, что подобает церкви Господней? Я предупреждаю об этом, ибо демон действует тонко, а алчные люди забывают страх Божий, а более всего ради почестей, к которым имеют интерес.

Да знает Ваше Высочество, что эту землю завоевал дон Франсиско де Монтехо, сын губернатора Монтехо, и распределил в ней, как и в других краях, индейцев, не по-божески, а по плотски, и большую часть тем, кто её не завоёвывал, а многие из тех, кто потрудился, умирают здесь от голода. Составили «Доказательство» [una provança] для Вашего Высочества о том, что эта земля была завоёвана за собственный счёт губернатора[10], но лучше сказать, что за счёт местных жителей, как и в других частях Индий, обращая их в рабов, и силой отбирая у местных жителей пропитание, и грабя их, а после того, как закончили его осуществление, тут же потребовали у конкистадоров всё, что те прежде получили на снаряжение и оружие, и они заплатили это до последнего гроша [quadrante][11], и если бы /73/ Ваше Высочество находилось в том завоевательном походе, то вместо того, чтобы вознаградить этих капитанов, должно было бы предать их смертной казни, потому что ничего из предписанного им они не исполнили.

Она распределена, большую часть земли имеют пять или шесть человек. Один из них это губернатор, вторая – жена губернатора[12], третий – брат жены губернатора, Алонсо Лопес [Alonsso Lopez], четвертый – дон Франсиско де Монтехо, сын губернатора, пятый – Франсиско де Монтехо, племянник губернатора, шестой – Хуан д’Эскивель [Juan d’Esquivel], сын жены губернатора, этот ничего не завоёвывал, но имеет больше всех. Эти имеют больше, чем шестьдесят остальных горожан, что есть в этом городе, и не дали Вашему Высочеству ни одного дома, о чем говорят, когда мы спрашиваем у них, почему они не дали Его Величеству хотя бы одного репартимьенто из четырёх, которые получили, одно говорят, что эта земля бедная, и правильно говорят, ибо для великой алчности, какую они имеют, она бедная. Но, по правде говоря, не считая серебра и золота, она самая богатая в Индиях, и в ней много продовольствия из индюков, и свиней, и оленей, и кроликов, и перепелов, и много мёда и воска, и заросли шелковицы, которая хорошо плодоносит, испанский скот, лучше, чем в Испании, и больше людей, чем в каком-нибудь из этих завоеванных краёв, кроме Мехико, которое является самым большим; один единый язык, а земля ровная, в которой нет рек, кроме одной единственной в Чанпотоне, в начале страны, и земля с хорошим климатом, не холодным и не слишком жарким, в ней хорошо плодоносит виноград и созревает, как в Испании, вся гроздь, хорошо плодоносят смоквы и лимоны, хлеб не может родить в этой земле, кроме Чанпотона, где можно иметь орошение, и этого будет достаточно, чтобы обеспечить зерном всех испанцев, какие были бы в этой земле, включая индейцев, которых они привели бы, и [тех], которые были бы Его Величества.

Да знает Ваше Высочество, что аделантадо Монтехо пришёл в эту страну на Рождество сорок седьмого года, и как только он пришёл, земля восстала, и после того, как она была замирена, он тут же начал всё, что осталось от погибших, распределять, и не тем, кто её ранее завоевал, каковых было полно без индейцев, но своей жене, и пасынку, и свояку, так что в городке Вальядолид то, что принадлежало семи или восьми погибшим горожанам, отдал одному своему свояку Алонсо Лопесу, и тот обменял его с другими горожанами этого города, которые отправились в городок /74/ , и сократилось на семь или восемь горожан [население], когда имеется нужда в том, чтобы увеличить число горожан, потому что много индейцев, а испанцев мало. И затем он отдал свояку Алонсо Лопесу Кусаму [Cuzama], лучшее в этой земле, с восьмьюстами домами, и в каждом доме имеется по четыре или пять жителей со своими женами, а то, что этот Алонсо Лопес имел в Табаско, аделантадо отдал его жене «на булавки» [para alfileres], а другое репартимьенто, которое имел дон Франсиско, сын аделантадо, аделантадо у него отобрал и отдал его своей жене, и как только освободились два или три репартимьенто в том же Табаско, всё это отдал своей жене, и ещё дал ей в Шикаланго [Xicalango] и Атасте [Atasta], и одному своему сыну-метису, который у него есть[13], дал индейцев в Табаско, и аделантадо взял себе в имение в провинции Мани, не поставив в известность должностных лиц Его Величества, как о том говорится в статьях, ни наихудших, ни наилучших пять квадратных лиг для своих ферм и плантаций без гражданской или уголовной юрисдикции на них. И, не удовлетворившись этим, взял в Текуле [Tecul], принадлежавшем его свояку, который больше Мани или такой же, более тысячи домов, а кроме того имеет ещё индейцев в Тельчаке [Telchac], более четырёхсот или пятисот домов, а кроме того имеет в Ноло [Nolo], который отобрал у своего племянника, и кроме того имеет в Никабиле [Nicabil] то, что силой отобрал у своего сына дона Франсиско, и имеет еще индейцев [в селении], которое называют Ишкукуль [Ixcucul], и кроме того имеет в городке Вальядолид еще одно селение, и кроме того имеет на острове Косумель другие двести домов, там где морской порт, и кроме того имеет в городке Сан-Франсиско-де-Канпече, морском порту и наилучшем в Индиях, более двухсот домов, и кроме того имеет в Чанпотоне более двухсот домов и морской порт[14]. Эти два селения, когда он узнал о новых законах, три года назад, которые Его Величество прислал, что губернаторы не должны иметь индейцев, приказал передать во владение своей дочери доньи Каталины, жены лиценциата Мальдонадо, президента в Гондурасе[15], и в Чанпотоне устроил сахарный завод и отобрал земли у индейцев, а индейцы пришли жаловаться братии, что губернатор забрал их земли, лучшие, какие они имели, для своих плантаций, и они на реке и наилучшие на Юкатане, потому что во всей этой земле нет другой реки, кроме этой.

А если бы эти селения принадлежали Его Величеству, из этого можно было бы извлечь выгоду и освободить индейцев от подати, и чтобы они давали, хотя не дают, из ферм, которые могли бы  устроить, где они получали бы большой доход /75/, или из зерна или сахара. И эти индейцы Чанпотона, по истинной справедливости, не должны были бы платить подати, по крайней мере, некоторое время, пока все не стали бы христианами, потому что невозможно было бы завоевать эту землю без этого селения, и там они кормили четыре или три года испанцев, и те пообещали им, что они будут Его Величества и не будут платить никакой подати, и те отправились вместе с ними на войну, и только они вышли с миром, и всегда были верными, и не сдержали данного им слова, и было бы справедливо, так как мы христиане, чтобы увидели в нас, что мы соблюдаем то, что мы им обещаем, и если бы некоторое время не платили подати, оно стало бы очень большим селением, отчего Его Величество в дальнейшем получил бы большую выгоду.

Да знает Ваше Высочество, что имеется одно селение, называемое Акалан [Acalan], которое тридцать лет назад было очень крепким, но поскольку среди них не было справедливости, они его опустошили так, что в нём нет и двухсот домов, и оно принадлежит Гонсало Лопесу [Gonçalo Lopez], прокурадору Мехико, который сейчас находится в Испании, а когда он был в Мехико, губернатор дал ему там индейцев, а часть его имеют два других горожанина городка Сан-Франсиско, которым это дали в текущем году. А оно совсем маленькое, и с каждым днем исчезает, и если дальше дело пойдёт так, то через десять лет там не будет ни одного дома и ни одного иностранца. А ведь индейцы из далеких земель идут туда по лагунам на каноэ и тратят десять дней на путешествие с очень большой опасностью, которая их временами поджидает, потому что там большие водопады. И следовало бы, во славу Божию, для того, чтобы они спаслись и среди них могли проповедовать, чтобы Его Величество забрал их для себя, ибо, когда они были бы под его покровительством, с ними лучше обращались бы, и пусть бы они не платили податей в течение десяти лет, но выкапывали ямс [iamos] в тех местах, где он имеется, и доставляли ямс в Чанпотон или в Канпече, и тогда бы оно заселилось и стало бы большим селением, а дети пусть бы учили тот язык, на котором есть учение, и какой-нибудь священник, который знает такой язык, проповедовал бы на нём, потому что там, где они находятся, нет служителя, который решился бы окрестить детей, а тем более взрослых, потому что никак невозможно постоянно учить их, ибо там только одно селение и в отдаленном месте, куда только птицы могут долететь без опасности. И если это сделает Ваше Высочество, я рискну, с помощью Божией, привести их возделывать эту землю, и будет велико милосердие, которое Ваше Высочество проявит, чтобы спаслись многие из них, восприняв учение; и это невозможно, если Господь не совершит по отношению к ним чудо, чтобы они спаслись, и затем, когда они как следует поселятся, они смогут платить подати или /76/ заниматься какими-либо промыслами, из чего Его Величество смог бы иметь выгоду, а если мне не верят, пусть Ваше Высочество прикажет посмотреть на это, и если обнаружат, что дело обстоит так, как я говорю, пусть Ваше Высочество сделает это. И не будет нанесен ущерб ни одному испанцу, и без этого они смогут поддерживать себя, так как имеют других индейцев, и увидят пользу, которая в дальнейшем последует от того, что они придут в эту страну, как в духовном отношении, так и в мирском.

Да знает, кроме того, Ваше Высочество, как президент Гондураса, зять губернатора Монтехо, грамоту, которую Ваше Высочество послал президенту и оидорам в Гондурас о том, чтобы передали Короне Его Величества всех индейцев, которых имеют губернаторы и их жёны и дети[16], не исполнил немедленно, но послал предупредить своего тестя, что Ваше Высочество приказал отобрать индейцев, и тех, которых тот имел в Гондурасе тут же передали, но тех, что на Юкатане, в Чиапе и Табаско не передали, и после того, как уже пришла грамота, он весьма ускорил строительство одного дома, который в двух кварталах, которые занимает, имеет в длину четыреста шагов, и из любви к этому дому опустошил провинцию Мани вследствие безмерных личных услуг[17], на которых постоянно были заняты триста или четыреста индейцев, и его не закончили в течение этих двух лет, и он также строит помещения для скота и сахарный завод в Чанпотоне. После прибытия грамоты, чтобы у него забрали индейцев, всё началось, и он прибег к тысяче обманов по поводу индейцев, которых имел, притворно переведя их на других и получая сам подати и личные услуги.

И да знает Ваше Высочество, что Алонсо Лопеса, свояка аделантадо, после того как он прибыл, посетив Испанию, сюда на Юкатан, аделантадо сделал рехидором в этом городе[18], зная, что он не может им быть, так как он был изгнан из этого губернаторства на три года и должен был поселиться в Гондурасе. Здесь он пробыл три или четыре месяца, и отсюда отправился в Гондурас, и там упал с лошади и умер, и тут же аделантадо отдал индейцев, которые он имел, своему пасынку Хуану д’Эскивелю, который был публично, как это есть, уличён в бесчисленных грехах, так что из-за этого бежал из Гондураса сюда, из-за чего оттуда прислали на него жалобу, и здесь имеются две жалобы на него за то же преступление, но так как он сын губернаторши, нет судьи, чтобы отправить его на костёр. И он убил, как все говорят, двоих индейцев, чтобы они его не разоблачили, а двоих мальчишек-индейцев он силой привязал к лестнице и abuit rem pessimam cum illis[19]. И это /77/ всем общеизвестно, и если бы имелся судья, то от него уже должен был остаться только пепел; и индейцы в его селениях не знают его под другим именем, кроме ixpem, что является наихудшим оскорблением у нас в Испании. А другой слуга губернатора, которого называют Агиляр [Aguilar], принес на него жалобу алькальду по поводу того же порока, а двое индейцев пожаловались на него судье, что он через рот abuit rem pessimam cum illis. И когда сообщали об этом, все говорили, что губернатор покрыл его [le dió de mano], чтобы он не разоблачил его сына, так как говорят, что оба были вовлечены в этот омерзительнейший грех, и потому ему сейчас дали всё, что осталось от его дяди Алонсо Лопеса, и что составляет более тысячи пятисот домов, не считая более четырехсот, которые ему дали несколькими днями раньше, как будто пришедшая грамота о том, чтобы у губернаторов и их детей забрали индейцев, так как он её сын, его не касается, и потому что обворовывать короля не смущает совесть этих людей.

Губернатор сделал это, потому что хочет ехать в Испанию, чтобы ему вернули индейцев, которых приказали у него забрать, чтобы прокормить свою жену, но не дал ни одному конкистадора ни одного дома, но только родичам, и жене, и детям, так что даже внучка, которая еще сосет грудь, имеет индейцев. У него есть писец по имени Поррас [Porras], с которым он снюхался, чтобы ежедневно составлять и уничтожать грамоты, и ему он дважды давал индейцев, и он проиграл их.

У него также есть ещё один внебрачный сын, которого зовут дон Хуан, и когда он прибыл из Испании, он тотчас дал ему индейцев, которых отобрал у одного конкистадора и у его сыновей и жены, потому что тот кого-то там убил, но его не приговорили к конфискации имущества в соответствии с имеющимся законом, что если некто участвовал в конкисте вместе с сыновьями и женой, то если бы он совершил некое преступление, сыновья не теряли бы имущества отца, если были невиновны, но, не выждав времени, он отобрал индейцев, чтобы отдать их своему сыну.

Да знает, кроме того, Ваше Высочество, что когда губернатор прибыл в эту землю во время восстания в этой земле, призвал индейцев из Чанпотона и Канпече, так как они принадлежали ему, и сказал им, чтобы они отправились на войну вместе с испанцами, и что все, кого они захватят, станут их рабами, не делая исключения ни для детей, ни для женщин, но все поголовно [carga çerrada]. При этом распоряжении присутствовали я и брат Луис де Вильяпандо, и мы сказали губернатору: «Смотрите, то, что приказывает ваша милость, нельзя приказывать, ибо Его Величество запретил это своими новыми законами, и несправедливо так поступать». И он ответил: «Союзники не /78/ захотят пойти, если я не дам позволения обращать в рабство». И так они отправились и обратили в рабство бесчисленное количество[20], я видел, как один единственный индеец вёл десять или двенадцать, и не порабощали взрослых, так как те имели сильные ноги, чтобы убежать, но мальчиков, и девочек, и женщин, всех их вывезли из этой страны и продали, и обезлюдела в дальнейшем эта земля, и восстановилась только со временем, и испанец не выезжал из этой страны, чтобы не вывезти с собой многих индейцев, и некоторых покрывал в этом губернатор, потому что это были его нахлебники и друзья. И другое главное зло, которое происходит в этой стране, состоит в том, что местные жители могут больше делать рабами других, и знать и касики так распалились этим, что без суровых наказаний этого не искоренить.

Да знает Ваше Высочество, что в этой земле едва ли есть один дом, где имеется только один житель, но в каждом доме имеется два, три, четыре, шесть, а в некоторых и больше, и среди них есть один глава семьи, который является главным в доме, и когда он умирает, тот, кто больше всех это может из оставшихся, обращает в рабство других, и из-за этого они убивают друг друга, и когда умирает отец, оставшихся сыновей тут же продают в рабство, и в течение месяца сменяются четыре владельца. Мы говорили об этом губернатору, чтобы он исправил это, но такова от этого прибыль, как ни от чего другого, что для этого не находится времени, пока не станет безлюдной эта земля, как случилось во всех частях Индий, что там нет людей, кроме Мехико. Из-за чего пусть Ваше Высочество прикажет, чтобы тех, кого схватят за обращение в рабство, вешали бы за это, и трех повешенных будет достаточно для исправления, потому что это народ, который боится смерти, а если даже будет не так, то пусть их подвергнут равному возмездию [pena de talion], то есть обратят в рабство того, кто сделал бы рабом другого, и пусть такие принадлежат Вашему Высочеству.

А губернатор, хоть и получает от Вашего Высочества жалование для того, чтобы управлять и править этими местными жителями, ни во что не вникает относительно их общественных дел [cosa de republica dellos], так как у них нет денег, и не объезжает землю с посещениями. В течение года, который он пробыл здесь, он все время строил дома, и фермы, и плантации, и занимался тем, как сможет получить от Вашего Высочества майораты с индейцами; и если весь Юкатан освободиться, он весь его заберет себе, но даже этого, принимая во внимание его алчность, будет для него мало, ибо я каждый день ничего слышу от него, кроме того, что нет в Индиях человека беднее его, а он имеет индейцев в Гондурасе, в Чиапасе, в Мехико, в Табаско, и половину Юкатана. И это истинная справедливость Божия, чтобы, имея так много, как он имеет, он имел бы меньше, чем кто-нибудь, и особенно жалованья, получаемого от Вашего Высочества; все у него выглядит так, не знаю, /79/ каким уж образом, будто он не получает ни одного реала, как сам говорит, и эту тайну да знает Господь.

Возможно, распространение вероучения дорого ему обходится, ибо, после того, как он вступил в страну, не окрестил ни одного значительного человека вплоть до нынешней Пасхи, когда крестились тридцать или сорок[21], а мы ежедневно крестим индейцев в Канпече и в Чанпотоне, но они, так как постоянно заняты на его фермах, не могут обучаться вере, ибо по пятьдесят и по сто отправляются на работу на завод, устроенный им в Чанпотоне, и из Канпече идут на работу за десять лиг, что причиняет им полно тягостей.

Я умоляю Господа, чтобы он не возвращался в эту страну, потому что лучше поступал его сын, когда был заместителем губернатора, чем он, и в том, что касается распространения вероучения, нам благочестиво помогал. И не знаю, в чем состоит святость, которую расхваливали в этом старом губернаторе, ибо вижу в нём только ненасытную и не желающую умирать алчность.

Великое зло причиняет Господь земле, управляемой женщиной. Она является губернатором, которая его держит pro nichil[22]; он – тело, а она – душа, и ничего не управляется без неё, и днями  ночами занимаются тем, чтобы её ублажать. И нет во всем этом городе горожанина, которому был бы с ними хорошо. Он заставляет работать на себя всех слуг-набориев, которые должны оказывать личные услуги испанцам, и забирает их для себя, и если мы посылаем к нему какую-нибудь рабыню, незаконно обращенную в рабство, чтобы он дал ей свободу, он отдаёт их  к себе на кухню, где они оказываются бóльшими рабынями, чем во власти индейцев, так что мы не рискуем посылать какую-нибудь, но если обнаруживаем, что это незаконно, мы, братия, отпускаем её на свободу, пока Ваше Высочество не позаботится о сложностях, связанных с правосудием.

О другом великом зле да знает Ваше Высочество, что когда послали из Гондураса лиценциата Рохеля [Rogel], оидора[23], провести расследование злоупотреблений [tomar residençia] в этой земле, то он разместился в Чиапе, в ста двадцати лигах от этой земли, видит Ваше Высочество, какое расследование он мог провести. И я сегодня говорю губернатору дону Франсиско де Монтехо, что это он так сделал, вместе с президентом, своим зятем, чтобы Рохель не пришёл в эту страну, но проводил своё расследование из Чиапы. Так получилось, что он оттуда вызывал заместителя губернатора и других, кто были капитанами в этой земле, и поскольку никто не пошёл обвинить их, все они вернулись свободными, хотя там у него достаточно было, к чему приложить руку, но таким образом не было покарано преступление в этой земле. Господь, по своему безмерному милосердию, да пошлёт нам лекарство.

В этой стране нет ставок податей, но каждого облагают, как хотят, если Ваше Высочество незамедлительно не примет меры, эта земля так долго не продержится, так как индейцы /80/ настолько утомлены, и особенно личными услугами. Наибольшим препятствием, которое мы имели в распространении вероучения, были испанцы, но сейчас они это уже делают лучше, хоть и неохотно. Они такие господа в селениях, что открыто говорят «мои индейцы», как будто бы они не были вассалами Вашего Высочества, а некоторые испанцы даже приказывали своим индейцам, чтобы, когда кто-нибудь из братии заходил в селение, те уходили в лес, и тех, кто это приказывает, я считаю более неверными, чем индейцы.

Да знает кроме того Ваше Высочество, что аделантадо дал звание капитана Гаспару Пачеко [Gaspar Pacheco][24], горожанину этого города, три с половиной года назад, чтобы он отправился завоёвывать некоторые провинции у Гольфо Дульсе, между Гондурасом, Гватемалой и этой землей, и из-за плохого командования капитана тот задержался в одной мирной провинции, называемой Кочва [Cochua], наибольшей в этой земле и, пожалуй, наилучшей, в тридцать лиг, где было много народа, и они были распределены в этом городе, и они съели пропитание местных жителей, и ограбили её, и забрали оттуда носильщиков, и так как индейцы разбежались, нагрузили женщин, а индейцы поубегали в леса из страха перед испанцами, и там умерло от голода большинство индейцев, и нельзя было двигаться дальше из-за нехватки носильщиков. И оттуда он вернулся, и отдал звание капитана  одному своему племяннику, которого зовут Алонсо Пачеко [Alonsso Pacheco]. Нерон не был более жестоким, чем он. Этот прошёл дальше, и достиг провинции, называемой Четемаль [Chetemal], которая была мирной, и, не объявляя войны местным жителям, ограбил её, и съел их пропитание, и они поразбегались по лесам из страха перед испанцами, потому что, если он кого-нибудь хватал, травил собаками. И из-за этого индейцы поубегали, не сеяли, и все поумирали от голода. Говорю «все», потому что были селения по пятьдесят домов и по тысяче, а сегодня то, которое имеет сто – большое; провинция богата какао. Этот капитан собственными руками исполнял приговоры, он многих убил гарротой, и говорил: «Это хорошая розга, чтобы наказывать их!», а о тех, кого он убил: «Как хорошо я ему дал!» Отрезал много грудей у женщин и рук у мужчин, и носов, и ушей, и посадил на кол, и женщинам привязывал тыквенные сосуды к ногам, и бросал их в водоёмы тонуть для своего развлечения, и [совершал] многие другие жестокости, которые для краткости опущу. И разорил всю провинцию, и основал там городок с восемью горожанами, который называют Саламанка, и это /81/ действительно калека [manca], потому что там нет ни священника, ни церкви, и не исповедуются, так как он находится в шестидесяти лигах от города, и если его не разрушат, сможет прокормить тридцать человек. А того за его жестокости вернули в провинцию, которую он разорил, и дали ему в ней лучших индейцев, и не высказали ему ни единого упрека, и таково правосудие в этой стране.

Да знает Ваше Высочество, что в этом сорок восьмом году губернатор не назначил рехидоров, но подтвердил тех же, что были в прошлом году, потому что они спелись для уловок, чтобы ему оставили индейцев и не отбирали всех, так как президент Гондураса[25] послал в кабильдо, чтобы передали на имя Его Величества тех индейцев, которыми владел губернатор, и для этого он оставил прошлогодних рехидоров. Лучше было бы президенту сказать: «Передайте индейцев, которых вы имеете и которые свободны, вашему пасынку и вашему племяннику», – как он и сделал, когда отдал им индейцев умершего Алонсо Лопеса, а его племянник имеет индейцев в Гондурасе, и там ему дали других с разными уловками, чтобы добыть их.

Да знает кроме того Ваше Высочество, что в этой земле происходит торговля селениями, как в Испании неграми, и большинство этой страны у скупщиков, и они ведут себя как скупщики, и даже мне засвидетельствовали, что тайно дают деньги, чтобы получить индейцев. Об одном я знаю, который уже мертв, и его звали Аранда [Aranda], что, так как одно селение было разделено наполовину между губернатором и Диего де Арандой, и так как часть, отошедшая к Диего де Аранде оказалось больше домов, то он дал в качестве возмещения пятьдесят или шестьдесят песо, я услышал это от его жены, и я услышал от того, кто был посредником и переговорщиком, что он их действительно дал, его звали Хуан д’Эскивель. И также слышал от другого: «Если у меня хорошие индейцы, они стоили мне хороших денег»[26].

Крайне необходима для этой земли тайная инспекция для того, чтобы сказали правду, потому что испанцы так запуганы губернатором, что совершат клятвопреступления, если с них будут брать публичную клятву. И крайне  необходимо, чтобы она была подчинена Мехико, потому что Гондурас слишком далеко и очень опасны дороги, а Мехико достигают по морю за восемь дней до порта Новой Испании, как я прошёл, и кроме того в этой земле нет ни золота, ни серебра, а только плащи и воск, и они не имеют ценности в других краях, кроме Мехико, где имеется /82/ индейское население, которое их потребляет, ибо остальные края уже совершенно безлюдны, а также потому, что вице-король человек правильный и верный своему королю, а гондурасский [президент] оглядывается на своих тестя и зятя. И у них нет денег, чтобы заплатить, потому что там плащи ничего не стоят, ведь в этом году аделантадо послал в Гондурас пять тысяч плащей, и там они и остаются, так как некому дать то, что ценится здесь в этой земле, так как нет индейцев, которые их носили бы.

Господь Наш да хранит царственнейшую особу Вашего Высочества, и да процветает его жизнь многие лета. Из Юкатана в десятый день февраля этого настоящего года сорок восьмого.

А что до индейцев, оставшихся от Алонсо Лопеса, то их не отдали Хуану д’Эскивелю, но на Кусаме их имеет аделантадо, а об остальных, которых больше, я спросил двох горожан, и они не дали мне надежных сведений.  Их оставили жене аделантадо на прокорм, пока аделантадо идёт в Испанию заниматься тем, чтобы ему вернули индейцев, хоть у него никого ещё не отобрали.

Младший капеллан Вашего Высочества,

брат Лоренсо де Бьенвенида

ГРАМОТА О НАЗНАЧЕНИИ ЛИЦЕНЦИАТА ДИЕГО ДЕ САНТИЛЬЯНА, ОИДОРА КОРОЛЕВСКОЙ АУДИЕНСИИ МЕХИКО, от 16 июня 1549 г. (отрывок)[27]

            /270/ Мы извещены, что, чего бы ни предпринимала названная наша Королевская Аудиенсия, чтобы названных индейцев забрали у жены, сыновей и дочерей названного аделантадо Монтехо, это не было сделано и исполнено, наоборот, говорят, что большая часть этой земли принадлежит названному аделантадо Монтехо и его жене, и дону Франсиско де Монтехо, и его жене[28], и одному его пасынку, сыну его жены, и для этого совершили многие мошенничества и скандалы. Особенно говорят, что /271/ когда было дано распоряжение, чтобы забрали индейцев у названного аделантадо и у его сыновей и дочерей, он вступил в сговор с тем, кто его принёс[29], чтобы тот отдал его ему, чтобы нельзя было использовать его и другое распоряжение, которое тот нёс, и в котором было приказано, чтобы не вмешивались в юрисдикцию городка Ла-Виктория-дель-Рио-де-Грихальва с тем, чтобы собрать с индейцев, которых ему приказывали отдать, все подати за последующий год, так как они принадлежат нам. И что грамота, на основании которой должны были собрать названные подати, была со словами, что их ранее отдали его племяннику, и об этом показывали письма их архива, а дата на них была задним числом. И чтобы сделать вышеуказанное, он приказал задержать распоряжения. И когда тогдашний алькальд названного городка Виктория увидел мошенничество, которое названный губернатор совершал по отношению к нам и к нашему королевскому имению, то он и один рехидор по имени Алонсо Басан [Alonso Bazan][30], как наши должностные лица, схватили человека, собиравшего подати для названного аделантадо, и то, что он собрал, и поместили в сундук с тремя ключами. И когда об этом узнал аделантадо, отправился в названный городок с оружием в руках, после того как было объявлено названное распоряжение, и без разбирательств схватил названных алькальда и рехидора, и увёл их под стражей на Юкатан. И он заново назначил других должностных лиц из своих слуг, чтобы они занимались нашими имениями, и позаботился, чтобы они имели там губернатором его с целью отомстить должностным лицам и отдать индейцев, которых он имел, людям из названного городка за плату, что он и сделал, так что продал некоторых местных индейцев за данную ему мзду.

И, кроме того, мы извещены, что названный аделантадо Монтехо в Чампотоне устроил сахарный завод и для него захватил и захватывает землю индейцев этой провинции, и отбирает их посевы, хотя названные селения мои, и следовало бы освободить их от уплаты податей, заняв на промыслах. И сверх всего вышеуказанного названный аделантадо не дал репартимьенто н одному конкистадору кроме всех своих родичей, и женщин, и детей, и пасынков, и внуков, и говорят, что не только законным, но и бастардам.

И говорят, что он заставлял индейцев из Чампотона и Кампече, чтобы они шли на войну и захватывали рабов, и так, говорят, сделали  со многими из них, в том числе и с женщинами, вопреки нашим законам, которые мы издали, и что их продают вопреки всякому основанию и справедливости, что является причиной того, что названные провинции обезлюдели. И, не удовлетворившись всеми вышеуказанными вещами, названный аделантадо строит дома, хлева и фермы в названных провинциях силами наших индейцев, чего не может и не должен делать, ни утомлять их, и принуждать трудиться чрезмерно.

И поскольку точно также другие лица сделали и совершили в названных провинциях многочисленные и тяжкие преступления, достойные тюрьмы и кары, то следует заняться этим и исправить это как важное дело.

/272/ И так как члены нашего Совета по Индиям увидели, желая заняться этим и доверяя вам, что вы были бы тем человеком, который соблюдал бы служение нам и права каждого в тех краях, и что вы со всем вниманием и тщательностью постараетесь вникнуть в то, что нами вам было бы приказано и поручено, то наша милость и воля вам это  доверить и поручить, и настоящим мы вам это доверяем и поручаем.

Поэтому мы приказываем, чтобы, как только вы увидите это [письмо], отправились с жезлом нашего королевского правосудия в названные провинции Юкатана и Косумеля, и, прежде всего, отобрали индейцев, которых имеет названный аделантадо Монтехо, и его жена и дети, и наши должностные лица в названных провинциях, кроме взрослых сыновей, которым отдали на попечительство таких индейцев, если такие сыновья уже женаты и живут самостоятельно в течение времени, когда осуществляют попечительство. И это вы сделаете и исполните независимо от того, были ли энкомьенды таких жен, и сыновей, и дочерей учреждены до новых законов или после. И так как названные новые законы и указы мы предусмотрели для блага конкистадоров и их детей, чтобы они могли жить и долго находиться в этих краях, то пусть индейцев, которых заберут в соответствии с названными новыми законами и указами, передадут королевской короне, а подати с них на пропитание и содержание названных конкистадоров, а если они умерли – то их детей, которые не имеют репартимьенто. Позаботьтесь, чтобы подати, которые платят индейские селения, каковые вы заберете у названного аделантадо, и  у его жены, сыновей и дочерей, и у наших должностных лиц в названных провинциях Юкатана и Косумеля, так как мы заботимся о преемственности в названных провинциях того, что следует, вы распределили бы между конкистадорами, не имеющими репартимьенто, и их детьми и некоторыми добрыми поселенцами.

И это вы сделайте и исполните, не уклоняясь от некоторых просьб, помещенных в этом нашем письме. Известите нас, как и каким образом произошли события, указанные выше в этом нашем письме, и какие мошенничества были допущены относительно наших королевских имений, и какие лица их совершили и допустили, и какие именно или часть их, и о других преступлениях, совершенных в этой провинции, и по чьему приказу их совершили, и кто давал для этого советы, содействие и помощь, и тех, кого вы найдёте виновными в этом, подвергните заточению, и когда они будут так схвачены, и призваны и выслушаны стороны, которых это касается, совершите над ними правосудие своим приговором или приговорами, как промежуточными, так и окончательными.