Загадка истории
Для усталых путешественников было большим соблазном отдохнуть несколько дней в асьенде. Но они не хотели задерживаться.
План центральной части древнего города майя Ушмаля
До развалин оставалось еще большое расстояние, и, чтобы попасть туда не окончательно обессиленными, решено было использовать носилки. Местные носилки — подобие паланкина, в которых путешествовали в старину касики, объяснил археологу управляющий асьендой. По его сигналу появились тридцать индейцев и быстро соорудили носилки из больших веток. Стефенс должен был воспользоваться этим приспособлением: его беспокоило состояние здоровья Казервуда. Каждый паланкин несли четыре индейца, а позади шагали еще четверо на смену.
Здесь не было гор. Дорога шла ровная, и только кое-где попадались небольшие холмы.
Индейцы пронесли своих пассажиров около трех километров, а потом осторожно опустили на землю. Немного отдохнув, они отправились дальше.
«Как и индейцы Мериды,— пишет Стефенс,— наши индейцы-носильщики были очень красивы. Они не лишены чувства юмора и всё удивлялись, что мы не можем объясняться с ними на их языке. На Юкатанском полуострове язык майя — это общепринятый язык, на нем говорят и испанцы. Индейцы майя составляют девяносто пять процентов населения»[47].
Путешествие продолжалось на носилках, только проводник ехал впереди на лошади. В каждой асьенде, попадавшейся на пути, происходила смена носильщиков.
В палящий полуденный зной Стефенс со спутниками наконец добрались до Ушмаля и остановились у ворот асьенды дона Пеона Симона, на чьей территории и находились развалины древнего города. Здесь их снова постигло разочарование — они узнали от родных, что дон Симон рано утром уехал в Мериду, откуда только что прибыли путешественники.
Отдохнув немного в гостеприимном доме, археолог и художник отправились на первую разведку. Они шли густым прекрасным лесом, который пересекало несколько троп. Проводник сбился с пути; Казервуд почувствовал себя плохо и решил вернуться в асьенду. Стефенс не хотел сдаваться, и проводник повел его в противоположном направлении. И как только они вышли из лесу, перед их глазами открылась удивительная панорама.
На совершенно открытом пространстве были разбросаны курганы, усеянные обломками камней, среди них возвышалось огромное здание на многоступенчатой террасе пирамиды — величественное, хорошо сохранившееся, щедро украшенное прекрасным рельефным орнаментом.
Общий вид развалин. Ушмаль, Юкатан. Рис. Казервуда.
Когда Стефенс рассказал своему другу о потрясающем впечатлении, которое на него произвели развалины Ушмаля, художник подумал, что его друг преувеличивает, и назвал его романтиком. Но стоило на следующее утро им вместе посетить развалины, как художник пришел в восторг едва ли не больший, чем археолог, и сразу же принялся за работу.
«Место, о котором я сейчас говорю,— читаем в дневнике Стефенса, — несомненно было когда-то большим многолюдным и высокоцивилизованным городом. Но читатель тщетно будет стараться найти страничку его истории. И никому не известно, кто был его строителем. И почему он был воздвигнут именно на этом месте, лишенном воды, вдали от каких-либо природных богатств, что во все времена стимулировало строительство городов. И как — покинутый и забытый — он превратился в руины? Ушмаль — единственное имя, под которым древний город известен,— это имя асьенды, на земле которой он стоит. В старых хрониках, принадлежавших семье Пеонов и написанных сто сорок лет назад, эти здания называются «Лас-Касас де Пьедра»— «Каменные Дома». Других исторических документов о древнем городе нет.
Даже устных преданий не услышишь теперь, если не считать наивных суеверий индейцев о страшных привидениях, которые бродят здесь по ночам».
Стефенс узнал, что год назад на всей территории города был вырублен лес и сожжены деревья. Теперь только позади развалин осталась огромная стена леса. Здесь же между руинами кое-где зеленели кукурузные поля.
[47] И в наши дни майя составляют подавляющее большинство населения Юкатана, путешественники слышат их музыкальную речь на всем полуострове.